Туманный рассвет
Шрифт:
— Я в порядке, — натянуто улыбнулся он, скорее для себя, чем для них, потому что стук колёс по рельсам был достаточно громким, а перекрикивать шум он не собирался.
Тем не менее, все отвернулись, будто услышали, и он смог с облегчением вздохнуть. А затем поезд начал резко тормозить, так что от скрипа заложило уши и Матье ощутил возросшее давление на череп, от которого его едва не стошнило.
К счастью, скрип прекратился, когда поезд остановился, и Матье с любопытством поднялся, чтобы открыть окно и выглянуть наружу. Самого препятствия вблизи не увидел, но вдалеке, на границе света носового фонаря поезда, были какие-то камни. Странно,
Перед работающим вхолостую паровозом оказалась потрёпанная женщина в местами разорванном и окровавленном рабочем комбинезоне.
— С вами всё в порядке? — поинтересовался Робен, высокий крепкий малый, бывший военный, который числился главным среди тех, с кем Матье ехал в Сан-Вальтер, и он же первым приблизился к незнакомке.
— Проедьте немного вперёд, чтобы осветить обвал. Мне нужно найти там выжившего, — потребовала она так, будто была тут главной.
Матье хмыкнул, списав это на состояние шока после обвала, в котором она выжила, хотя, по-хорошему, она должна была попросить.
— Да, конечно, но расскажите что случилось, — попросил Робен Тахо, предлагая свою руку даме, чтобы провести её в вагон. — И пойдёмте в поезд. Среди нас есть врач, который может вас осмотреть.
— Я в порядке! — женщина сразу отмахнулась от предложенной руки, а затем окинула взглядом собравшуюся перед ней толпу в черной военной форме. — И кто вы все? Я не помню, чтобы в Сан-Вальтер с этой стороны вели другие действующие линии, кроме той, что соединяет его с Амброзио, а мы заметно южнее.
Матье ощутил, как от вопроса по спине пробежал холодок. Только разоблачения им тут не хватало.
— Ауксилия Ангелов Ночи. Едем с проверки путей, — с невозмутимым видом ответил Робен, кивнув в сторону, из которой они приехали. — А вы?
Контрабандисту показалось, что женщина с облегчением выдохнула, а её плечи слегка расслабились.
— Слава Богу-Императору, под завалом Ангел Ночи! — воскликнула она и, взяв Робена за руку, потянула его дальше. — Идёмте поможете.
На это Матье готов был засмеяться, но какая-то сила удержала мышцы его лица в ничего не значащем выражении, а затем ему вдруг стало понятно, что совершенно необходимо скорее помочь этой даме и разобрать завал. А раз надо, то надо.
XXIV
В этот раз Никар взял с собой всё, что могло пригодиться в деле, и даже то, что в теории не могло, но, как он знал на практике, точно пригодится, из-за чего веса на нём было больше стандартной разгрузки скаута, а сверху еще и хамелеолиновый плащ, и так называемый ксенотех, который позволял создавать непроницаемую взгляду тьму в определённом радиусе вокруг излучателя. Кроме этого в рюкзаке была взрывчатка, запасные ножи, трос, крепления, растяжки и другие совершенно необходимые для диверсионной деятельности инструменты, а в поясной сумке медикаменты с гранатами. Веселье было в том, что, если бы он захотел скрыться, а его захотели найти, то вышло бы это у братьев с весьма низкой вероятностью. Не даром Никар носил прозвище Невидимка.
Десантник вошел в грузовой отсек транспортного челнока, который магистр выделил ему для перелёта на планету, и услышал ворчание дредноута, который пытался аккуратно развернуться внутри. Стандартных размеров Штормовой Орёл и, тем более, Мрачнокрыл главы ордена вместить громадину Левиафана не могли, потому лететь предстояло на этом старом корыте.
— Надеюсь, ты не вздумаешь убить меня пока летим, — поддел напарника Никар, понимая, что не сможет удержаться от острот, ведь если не дёргать смерть за усы, то она будет не такой весёлой, когда придёт за тобой.
— Шутка неуместна, — прорычал Гальярд через встроенный в нагрудную часть дредноута громкоговоритель, разворачиваясь таки "лицом" к собеседнику. — Но твой род отличается любовью к таким вещам, потому я не буду воспринимать их всерьёз.
— Серьёзное заявление серьёзного сына Дорна, — закивал Никар, оценивая оказываемое ему снисхождение. — Но только у меня два "но". Первое, шутки и так воспринимают несерьёзно. Второе, когда говоришь про мой род, помни, что Коракс не поймёт.
Левиафан снова заворчал, и сын Кёрза хохотнул, устраиваясь на сиденье поближе к дредноуту.
Никар постучал по стене кулаком, и рампа начала подниматься, а двигатели плавно загудели, показывая, что состояние машины куда лучше, чем её внешний вид.
— Вороны, которых я знал, не были юмористами. Скорее замкнутыми и сосредоточенными, — отстранённо произнёс Гальярд, явно намекая на то, как себя ведёт претендент на то, чтобы называться наследником Корвуса Коракса.
— А Имперские Кулаки, которых я знал, были упрямыми болванами, которые ни секунды не сомневались бы, убивать меня или нет, — весело ответил ему Никар, гадая, получит в этот раз цепным кулаком по лицу или нет. Эта игра ему начинала нравиться.
Левиафан слега качнулся в его сторону, когда транспорт оторвался от палубы и полетел в открытый космос.
— Скольких верных сынов Императора ты убил? — прорычал дредноут, и ясно стало, что этот вопрос крайне опасен. Ответь неправильно и на этом служба Императору могла и закончиться.
— Не считал, — фыркнул облаченный в скаутский наряд потенциальный капитан, припоминая сотни баталий, в которых участвовал еще со времён, когда его Легион был единым.
Всё казалось бессмысленным тогда, и он прекрасно помнил, как пытался найти для себя что-то интересное, чтобы не поддаться унынию и не свернуть в безумную череду кровавых расправ над слабаками. В итоге наступил момент, когда тогдашний рядовой боевой брат Никар понял, что ему нравится предавать. Именно так он стал сержантом, предав своего командира, и мог бы пойти выше, если бы не одна удручающая деталь такого выбора. Радость и удовлетворение от собственного предательства он получал лишь в момент, когда оно свершалось, и он мог увидеть выражение лица преданного, а затем снова наступала пустота и поиск чего-то, что могло бы его взбодрить.
— На самом деле ты будешь удивлён, Гальярд, но мне кажется, что Предателей я убил за всё время не меньше, — рассмеялся бывший Повелитель Ночи и закусил губу.
— Не буду, — проворчал Левиафан. — Предавший однажды, предаст снова.
— Верно, — согласился Никар, кивнув пару раз.
Добавить к этому ему было нечего. Он был уверен, что если какая-нибудь крупная банда Предателей нападёт на Фрацию и разгромит Ангелов Ночи, сам он легко сойдёт за пленника и найдёт себе новый путь с победителями. Потому что лично для него это было бы справедливо, а малыш Тлен сам сказал, что намерения должны быть справедливы.