Туннель времени (сборник)
Шрифт:
— Я захватила с собой наш багаж, — радостно сказала Бэбс. — Я лечу с вами, потому что я тоже акционер! Держитесь за что–нибудь и забирайтесь по этой лестнице, если хотите смотреть, как мы поднимаемся!
Глава пятая
Физическое ощущение при подъеме в командную рубку корабля было в высшей степени странным. Кохрейн только что пробудился от мертвого сна, а первые минуты после пробуждения на Луне, когда, просыпаясь, обнаруживаешь, что весишь в шесть раз меньше обычного, всегда удивительны. Чтобы вспомнить, что случилось, требовалось несколько секунд. Но, взбираясь по лестнице, Кохрейн был сбит с толку еще и тем фактом, что корабль трясло в одном направлении, а подбрасывало в другом. Он летел над поверхностью луны, чтобы оказаться над прикрепленной к поверхности пластиной поля Дэбни, которая находилась в сотне ярдов [3] от первоначального положения корабля.
3
Ярд — мера длины, равная 91,4 см (прим. пер.).
Поле Дэбни, по всей вероятности, еще не действовало. Корабль летел на ракетных двигателях. Они были рассчитаны так, чтобы поднять корабль с Земли — и подняли, — преодолев в шесть раз большую, чем сейчас, гравитацию и, сверх того, придав ему еще и ускорение в несколько «же». Так что корабль почти до неприличия легко набирал высоту. Когда гироскопы начали разворачивать его набок, примерно так же, как вертолет может накрениться в земной атмосфере, корабль легко переместился в новое положение. Кто–то искусно маневрировал им.
Держась обеими руками за поручни, Кохрейн добрался до командной рубки. Он был сердит и испуган.
Командная рубка представляла собой полусферу с видеоэкранами, показывающими звездное небо. Джонс, одетый в подобие сбруи, стоял рядом с панелью переключателей, совершенно не вписывавшейся в остальной интерьер рубки. Он выглядывал из пластикового пузыря, из которого мог видеть все вокруг и внизу корабля. Он подавал настойчивые сигналы тому самому мужчине, которого Кохрейн никогда раньше не видел, пристегнутому к креслу пилота перед обширной контрольной панелью из сотен приборов, над которыми порхали его руки. Динамик немузыкально заскрежетал. Это был голос Дэбни, очень взволнованный и обеспокоенный.
— …моя работа по усовершенствованию науки была применена другими умами. Я должен подчеркнуть, что если эксперимент, который должен начаться сейчас, не увенчается успехом, это ни в коей мере не умалит мое открытие, которое получило достаточное количество подтверждений. Возможно, мое открытие на самом деле намного опередило современную инженерную науку…
— Послушайте! — рявкнул Кохрейн. — Мы не можем лететь с Бэбс на борту! Это опасно!
Никто не обратил на него внимания. Джонс отчаянно махал руками, внося поправки в курс. Мужчина в пилотском кресле ему повиновался. Внезапно Джонс щелкнул каким–то переключателем. Что–то где–то вспыхнуло. Раздался мимолетный пульсирующий звук, который был не вполне звуком.
— Давай, — ровным голосом сказал Джонс.
Пилот с силой нажал на рычаги. Кохрейн в отчаянии выглянул в один из бортовых иллюминаторов. Он увидел лунный пейзаж — застывшее море лавы, укрытое слоем пепельно–коричневой лунной пыли. Он увидел множество луноходов, собравшихся в одну кучу, как будто большая часть жителей Луна–Сити собрались взглянуть на это событие. Он увидел необычно близкий лунный горизонт.
Но все это промелькнуло мимо него с исключительной быстротой. Едва открыв рот, чтобы протестовать, он почувствовал направленное вверх, странно успокаивающее ускорение корабля, равное одному земному «же». Лунный пейзаж внизу куда–то исчез. Он не оказался далеко внизу. Корабль, казалось, не поднимается. Сама Луна ужасно уменьшилась и пропала, точно лопнувший пузырь. Скорость ее исчезновения не стыковалась, никак не стыковалась с ускорением корабля в один «же», тем более в условиях лунной силы тяжести.
Динамик икнул и замолчал. Кохрейн все же издал тот рык, который начал было, когда увеличилось ускорение. Но все бесполезно. За иллюминатором виднелись звезды. Они не были такими же неподвижными, неизменными и мерцающими, какими выглядели с Луны. Казалось, эти звезды беспокойно шевелятся, постоянно изменяют свое положение относительно друг друга, пусть даже это изменение и трудно было уловить глазом — точно яркие цветные пылинки, дрожащие на ветру.
— Теперь попробуем включить ускоритель, — заинтересованно произнес Джонс.
Он щелкнул другим переключателем. И снова раздался тот мимолетный пульсирующий звук, который был не совсем звуком. На самом–то деле, это, скорее, чувство, ощущаемое всем телом. Оно длилось лишь долю секунды, но на этот миг звезды за иллюминаторами перестали быть звездами. Они превратились в крошечные светящиеся линии, движущиеся к хвосту корабля, но каждая со своей скоростью. Некоторые из них исчезли из виду. Другие передвинулись лишь ненамного. Но положение изменили все.
Потом они снова стали крошечными светящимися точками неимоверно разнообразных цветов и оттенков, всех мыслимых степеней яркости, шевелящимися и слегка перемещающимися друг относительно друга.
— Черт! — выругался Кохрейн, чувствуя, что свирепеет.
Джонс повернулся к нему. Его лицо сейчас было не совсем бесстрастным. Не совсем. Он даже выглядел довольным. Затем его лицо снова приняло свой обычный ничего не выражающий вид.
— Получилось, — сказал он спокойно.
— Вижу, что получилось! — выплюнул Кохрейн. — Но где мы? Куда мы забрались?
— Не имею ни малейшего понятия, — сказал Джонс столь же спокойно, как и раньше. — А какая разница?
Кохрейн бросил на него испепеляющий взгляд, но потом вдруг осознал, что протестовать уже слишком поздно.
Пилот, который раньше был поглощен управлением, сейчас оторвал руки от консоли. Двигатели заглохли. Их окружила мертвая тишина. И невесомость. Кохрейн ничего не весил. Это снова был свободный полет — как в то время, когда они летели от космической платформы до Луны. Пилот оставил свои приборы и привычно подплыл к иллюминатору в противоположной стене помещения. Он выглянул наружу, затем назад, и с удивленным удовлетворением в голосе сообщил:
— Замечательно! Вот Солнце!
— Далеко? — спросил Джонс.
— У него пятая звездная величина, — радостно ответил пилот. — Неплохо прокатились!
У Джонса в глазах снова мелькнуло довольное выражение.
— Вы имеете в виду, что отсюда Солнце кажется звездой пятой звездной величины? — голосом, в котором даже он сам слышал ярость, спросил Кохрейн. — Что, черт подери, произошло?
— Ускоритель, — почти с энтузиазмом объяснил Джонс. — Когда поле всего лишь ускоряло излучение, я использовал ток в сорок миллиампер на квадратный сантиметр пластины. Такая напряженность была у поля, когда мы запускали через кратер сигнальную ракету. Для испытаний аварийной петарды я увеличил напряженность поля. Использовал одну десятую ампера на квадратный сантиметр. Я говорил вам! А помните, как я думал, что произойдет, если использовать систему емкостного накопления энергии?