Туннель времени (сборник)
Шрифт:
— У меня такой есть, — сказал Джонс. — Он проверял для меня корабль. Это бывший пилот лунолета. Он здесь, в Луна–Сити. Спасибо!
Прежде чем выйти, он пожал Кохрейну руку. Для Джонса это было равноценно невиданному выражению эмоций. Кохрейн вернулся за свой стол.
— Ну–ка, посмотрим… Это договор о печатях на марках и конвертах, которые мы должны взять с собой и проштемпелевать «Дальний космос». Добавим условие о дополнительных выплатах в том случае, если мы долетим до планет и придумаем для них штемпеля…
Он с головой погрузился в работу, а Бэбс делала пометки. Через некоторое время он уже что–то диктовал ей. Не прерываясь, он, нахмурившись, достал из кармана ручку и с отсутствующим видом начал нажимать на кнопку перезаправки. Это заставляло чернила выступать на кончике ручки. На Луне поверхностное натяжение чернил было точно таким же, как и на Земле, но сила тяжести была на пять шестых меньше. Поэтому из ручки можно было выжать каплю чернил действительно впечатляющего размера, прежде чем слабая лунная гравитация заставляла ее сорваться вниз.
Все так же продолжая диктовать, Кохрейн добился того, что с конца ручки в мусорную корзину упала грушевидная капля, по размерам похожая на крупную виноградину. Это была самая крупная капля, которую ему удалось сделать до сих пор. Она упала — медленно–медленно — и разбрызгалась во все стороны, а он наблюдал со странным удовлетворением.
Время шло. С Земли прилетел очередной лунолет. Под тысячефутовыми пластиковыми куполами появились новые туристы. Снаружи, у бывшего космического корабля, Джонс экспериментировал с маленькими пластиковыми воздушными шарами, покрытыми слоем проводящего лака. В вакууме кубический дюйм воздуха под земным давление распространился бы, создав множество кубических футов практически того же самого вакуума. Если шарик сможет выдержать внутреннее давление в одну унцию [2] на квадратный фут, то крошечный объем воздуха в вакууме раздует шар до очень приличного объема, который создаст именно такое давление. Джонс подготавливал автоматические генераторы поля Дэбни с крошечными атомными батареями, которые должны были приводить их в действие. Каждому такому воздушному шару, выпущенному в безвоздушное пространство, предстояло стать «пластиной» поля Дэбни, а крошечные батареи должны были обеспечить их энергией на двадцать с лишним лет.
2
Унция — единица массы, равная 28,3 г. Давление в одну унцию на квадратный фут равно приблизительно 3 Па в единицах СИ (прим. пер).
С Земли пришла посылка для Джонни Симмза, состоявшая по большей части из ружей для охоты на слонов и патронов к ним. Будучи наследником несчетных миллионов на Земле, Джонни вел полную наслаждений жизнь, которая, однако, вряд ли могла привить ему прагматичный взгляд на вещи. Для него путешествие к звездам означало приземление на экзотических планетах, которые вот уже несколько столетий подряд описывали в своих книгах фантасты. Он действительно считал рискованный космический перелет чем–то вроде смеси игрушечной экспедиции и побега из Луна–Сити. И он тоже с нетерпением ожидал отлета, надеясь освободиться от надзора семейного адвоката и постоянных напоминаний об этических и моральных ценностях, которые сам Джонни предпочитал беззаботно игнорировать.
Пришли видеокамеры и пленки к ним. «Спэйсвэйз, инк» навязывали все вообразимые и невообразимые вещи, в которых нуждалась космическая экспедиция или которые, в принципе, могли бы ей когда–нибудь пригодиться. Производители мечтали о том, чтобы их товары хотя бы раз были упомянуты в связи с самой горячей новостью многих десятилетий. Из шлюзов Луна–Сити к кораблю тянулась нескончаемая вереница нагруженных луноходов.
Наступило время лунного заката — половина пятьсот четвертого по лунному времени. Время измерялось на астрономический манер, с полуночи до полуночи. Огромное пылающее солнце, чьи узкие протуберанцы были чересчур сверкающими, чтобы на них можно было смотреть незащищенными глазами, склонилось к горизонту, одним краем коснувшись его. Усеянное звездами небо никак не изменилось. Его не расцветили земные закатные краски. Раскаленные лучи, опаляющие лунные горы, не стали ни на йоту холоднее. Изменилось лишь направление непроницаемо черных теней.
Пылающее солнце садилось. Его движение казалось нескончаемо медленным. От его диска остался лишь небольшой край, но потребовался еще целый час, чтобы раскаленное светило полностью исчезло. И все равно сначала почти ничего не изменилось, за исключением того, что Mare Imbrium — застывшее безводное Море Дождей — стало столь же темным, как и тени в горах. Горы же все еще ярко блестели. Еще очень долго палящие солнечные лучи играли на их склонах. Светлые пятна поднимались все выше и выше, а на смену им приходила тьма. Долгое время самые высокие пики Лунных Апеннин блестели, выделяясь на фоне звезд, чей свет по сравнению с ними казался ничтожным.
Потом наступила настоящая ночь. Но в небе светилась Земля, полушарие, как будто разрисованное морями, облаками и континентами, необъятное и вызывающее ностальгию. Отраженный ей свет обрушился на Луну. Он был во много раз ярче, чем самый яркий лунный свет, когда–либо озарявший Землю. Даже во время лунного заката Земля светилась в шестнадцать раз ярче. В полночь, когда Земля становилась полной, было достаточно светло, чтобы делать что угодно. Человеческие существа, жившие на Луне, выходили на поверхность по преимуществу ночью, поскольку гораздо легче запускать луноходы в холоде, поддерживая достаточную для людей и механизмов температуру, чем защищать их от испепеляющей жары лунного полдня.
Деятельность вокруг снаряжаемого космического корабля оживилась. Темноту разгоняли электрические фонари, позволяющие грузовым луноходам найти дорогу. Джипы с туристами приезжали и уезжали, приезжали и уезжали. Все до последнего пассажиры с Земли хотели собственными глазами увидеть космический корабль, о котором говорил весь мир. Даже Кохрейну вскоре стало любопытно. Настало время, когда с бумажной работой покончено, а по всему, что можно предусмотреть, были составлены условные контракты. Настало время случиться чему–нибудь новенькому.
— Бэбс, вы уже видели корабль? — нерешительно спросил он свою секретаршу.
Та покачала головой.
— Думаю, нам не помешало бы съездить и взглянуть на него, — сказал Кохрейн. — Видите ли, я вел себя как самый последний бизнесмен! За пределами Луна–Сити побывал всего три раза. Один раз, когда мы впервые беседовали в лаборатории с Джонсом, второй раз во время испытания сигнальной ракеты в кратере, и еще раз, когда запускали аварийную петарду. Я даже не побывал в здешнем ночном клубе!
— Это стоит сделать, — буднично заметила Бэбс. — Я была там однажды с доктором Холденом. Отлично потанцевали!
— С Биллом Холденом, да? — спросил Кохрейн, чувствуя, как внутри закипает раздражение. — Надо же, отвести вас в ночной клуб, но не к кораблю!
— Корабль дальше, — объяснила Бэбс. — В ночном клубе меня всегда можно найти, если я вам понадоблюсь. Я ходила туда, когда вы спали.
— Черт! — сказал Кохрейн. — Хм… Вы заслужили премию. Что бы вы предпочли, Бэбс, наличные или акции «Спэйсвэйз»?