Туннель времени (сборник)
Шрифт:
Кохрейн крепко держался за поручень.
— Чем больше энергии подаешь на внутреннее поле, — спросил он, — тем большую скорость получаешь?
Джонс довольно сказал:
— Существует предел. Он зависит от температуры объектов в поле. Но я сейчас создал поле по образцу сварочного аппарата или строба. Мы стартовали в слабом поле. Сейчас оно включено — мы должны поддерживать его. Но мне удалось добыть несколько отличных емкостных конденсаторов. Я подсоединил их параллельно, и получил мгновенный импульс интенсивного тока, когда накоротко замкнул их на моих катушках. Никак нельзя было допустить сквозной ток! Тогда все взорвалось бы! Но на некоторое время я получил импульс примерно в шесть ампер на квадратный сантиметр.
Кохрейн сглотнул.
— Поле было в шестьдесят раз сильнее, чем во время испытаний аварийной петарды? Мы летели… летим в шестьдесят раз быстрее?
— У нас была гораздо большая скорость! — Но оптимизма у Джонса явно поубавилось. — У меня не было времени подсчитать, — сказал он огорченно. — Я как раз сейчас хотел этим заняться. Но в теории поле должно было увеличить силу инерции пропорционально четвертой степени своей напряженности. Шестьдесят в четвертой будет…
— Насколько далеко мы находимся от Проксимы Центавра? — требовательно спросил Кохрейн. — Это ближайшая от Земли звезда. Насколько близко мы подошли к ней?
Вмешался пилот с противоположного конца командной рубки, тоже чуть умерив свой радостный пыл:
— Похоже, это Сириус, вон там…
— Мы не направлялись в сторону Проксимы Центавра, — мягко сказал Джонс. — Она слишком близко! А мы должны лететь так, чтобы вторая пластина поля Дэбни там, на Луне, была более или менее параллельна нашей, так что мы летели приблизительно вдоль лунной оси. Туда, куда указывает ось планеты.
— Так куда же мы направлялись? Куда мы летим?
— Мы пока еще никуда не летим, — сказал Джонс безо всякого интереса. — Сначала надо выяснить, где мы находимся, а уж тогда, исходя из этого…
Кохрейн провел ладонью по волосам.
— Послушайте! — рассердился он. — Кто здесь всем заправляет? Вы не сказали мне, что собираетесь улетать! Вы не установили точку назначения! Вы не…
— Мы должны испытать наш корабль, — очень терпеливо сказал Джонс. — Мы должны определить, насколько быстро он движется в зависимости от напряженности поля и ракетной тяги. Мы должны выяснить, как далеко мы забрались и двигались по прямой или нет. Мы должны выяснить даже, как мы будем приземляться! Этот корабль — совершенно новый механизм. Мы ничего не можем с ним поделать, пока не выясним, на что он способен.
Кохрейн изумленно уставился на него. Потом сглотнул.
— Понятно, — сказал он. — Финансово–экономический отдел «Спэйсвэйз, инк» сделал свое дело.
Джонс кивнул.
— Теперь дело за техническим отделом?
Джонс снова кивнул.
— И все же я считаю, — сказал Кохрейн, — что мы могли бы действовать в духе некоторого сотрудничества между отделами. Сколько вам понадобится времени, чтобы решить, что вы станете делать?
Джонс покачал головой.
— Даже предположить не могу. Попросите Бэбс подняться сюда, ладно?
Кохрейн воздел руки кверху и направился к спиральной лестнице с поручнями, ведущей вниз. Он спустился в главный салон. На дальней стене настойчиво мигали крошечные зеленые огоньки. Бэбс сидела за небольшой консолью, и Кохрейн увидел, что она с профессиональной сноровкой нажимает на какие–то кнопки. Лицо Билла Холдена, сидевшего в кресле, было уже знакомого Кохрейну нежно–зеленого оттенка.
— Мы взлетели, — сдавленным голосом сказал Холден.
— Да, — сказал Кохрейн. — А Солнце кажется звездой пятой величины оттуда, куда мы прилетели, — кстати говоря, совершенно неизвестно где. А я только что узнал, что мы стартовали наобум, а Джонс с пилотом, которого он нашел, сейчас страшно рады, что занимаются чистой наукой!
Холден закрыл глаза.
— Если захочешь приободрить меня, — сказал он слабым голосом, — можешь сообщить, что мы скоро во что–нибудь врежемся, и все это безобразие закончится.
— Взлетели даже без места назначения! — с горечью сказал Кохрейн. — Позволили Бэбс лететь с нами! Они не знают, где мы сейчас находимся и куда летим! Это черт знает что, а не бизнес!
— А кто назвал это бизнесом? — таким же слабым голосом спросил Холден. — Я начинал все это как психиатрическое лечение!
С противоположного конца салона, где за микрофонами и экраном видеофона сидела Бэбс, раздался ее деловитый голос:
— Уверяю вас, что это правда. Мы связаны с вами полем Дэбни, в котором излучение передается со скоростью, намного превышающей скорость света. Когда вы были маленьким, неужели вы никогда не натягивали струну между двумя жестяными банками, а потом не говорили по этому сооружению?
Кохрейн, хмурясь, остановился рядом с ней. Она подняла на него глаза.
— Журналисты на Луне, мистер Кохрейн. Они видели, как мы взлетали, и радар подтвердил, что мы пролетели несколько сот тысяч миль, а потом просто исчезли! Они не понимают, как им удается разговаривать с нами, и даже без запаздывания. Я объясняла им.
— Я займусь этим, — сказал Кохрейн. — Вы нужны Джонсу в командной рубке. А камеры? Кто занимается камерами?
— Мистер Белл, — оживленно ответила Бэбс. — Это его хобби, так же как игра в. покер и дети.
— Пусть сделает несколько кадров звездного неба вокруг нас, — велел Кохрейн, — а потом можете сходить узнать, что нужно Джонсу. Я тут кое–что проверну!
Он уселся в кресло, освобожденное для него Бэбс, и довернулся к двум журналистам на экране. Они видели взлет корабля. Вне всяких сомнений, взлет был зарегистрирован. Микроволновой луч, направленный на Землю, работал на полную мощность, передавая заявления Лунной обсерватории, которая раздраженно признавала, что корабль «Спэйсвэйз, инк» стартовал с невероятным ускорением. Но, твердо заявили астрономы, корабль и все его содержимое неминуемо должны были быть уничтожены ударной волной, вызванной их взлетом. Ускорение должно было создать столь же сильную ударную волну, как если бы в Луну врезался метеор.
— Ну, если вам так будет угодно, — обратился к ним Кохрейн, — можете считать меня ангелом. А как насчет заявления Дэбни?
Журналист на Луне пробормотал первое ругательство, которое когда–либо распространялось со сверхсветовой скоростью.
— Все, о чем он может говорить, — сказал он свирепо, — это какой же он замечательный! Он соглашается с обсерваторией, что вы должны были погибнуть. Так он сказал. Можете дать нам какие–либо свидетельства того, что вы живы и находитесь в космосе? Визуальные доказательства, которые можно было бы показать по телевидению?