Тупик, или Праздник Святого Габриэля
Шрифт:
— Надеюсь, что так. И поторопитесь, Смэдж, моё терпение не беспредельно. Всё, вы свободны, — произнёс Хамберг и уткнулся в какие-то бумаги.
Смэдж, пятясь, бесшумно исчез.
«И мне приходится работать с этим мерзавцем!» — брезгливо думал Хамберг пятью минутами позже.
А «мерзавец» тем временем направил свои стопы на улицу Морских Героев, где в небольшом уютном подвальчике расположился кабачок «Адмирал Нельсон». За одним из столиков его уже ждал нотариус Крафт.
— Господин Крафт! — поприветствовал его Смэдж, приподнимая шляпу.
— Здравствуйте, господин Смэдж, — ответил Крафт. — Садитесь. Приступим к делу не откладывая.
— Разрешите, я хотя бы горло промочу, — взмолился Смэдж и, повернувшись лицом
— Итак, сэр, — начал Смэдж, когда пиво было подано, — вы желаете, чтобы я установил слежку за вашей женой? Я правильно вас понял?
— Да, — шёпотом ответил Крафт, боязливо озираясь по сторонам. — Только, пожалуйста, тише.
— И за всё это вы готовы мне заплатить…
— Десять фунтов, — быстро произнёс Крафт.
— Десять фунтов! — Смэдж обиженно поджал губы. — Нет, сэр, не пойдёт. Прощайте!
Смэдж взял шляпу и трость и сделал вид, что собирается уходить.
— Постойте! — крикнул Крафт и с трудом выдавил из себя: — Двадцать! Десять сейчас и десять через неделю, после завершения операции.
Смэдж отрицательно покачал головой.
— Сорок, — сказал он и залпом осушил кружку с пивом.
— Да вы что! — пришёл в ужас Крафт. — Сорок фунтов за то, что вы в течение нескольких дней пройдётесь вслед за моей женой!
— Сорок фунтов за то, — спокойно ответил Смэдж, чувствуя себя хозяином положения, — что я в течение целой недели безотлучно, с раннего утра и до поздней ночи, буду фиксировать каждый шаг вашей жены. По-моему, этого даже мало.
— Помилуйте, сэр!..
— И не подумаю.
— Но ведь это грабёж!
— Я вам не навязываюсь, вы сами ко мне пришли.
Было видно, что Крафт мучительно переживает борьбу между скупостью и желанием уличить жену в измене.
— Хорошо! — наконец сдался он. — Ваша взяла, грабитель!
— Вот и отлично! — потирая руки, произнёс Смэдж. — Позвольте теперь, сэр, когда сделку можно считать заключённой, предложить вам пива. Здесь отличное пиво, сэр!
Крафт кивнул в знак согласия, подсчитывая в уме свои убытки.
Через час, изрядно захмелев от выпитого пива, собеседники уже не чувствовали себя случайно встретившимися для заключения сделки людьми; перебивая друг друга, они что-то рассказывали, беспечно хохотали, шутили, спорили.
— А знаете, сэр, — сказал между прочим Крафт, — у меня в конторе работает один молодой человек, с фе-но-ме-нальными способностями! Он такое может…
И Крафт рассказал Смэджу о Питере Селвине всё, что знал. Смэдж сначала слушал невнимательно, но потом, прислушавшись, внезапно проявил жгучий интерес к рассказу своего собеседника. Спросив как бы невзначай адрес юноши, Смэдж поспешил распрощаться с порядком уже надоевшим ему нотариусом.
Следует ли говорить, что Питер Селвин и был тем человеком, которого с таким упорством разыскивал полковник Хамберг.
Глава шестая
Жизнь Питера шла своим чередом. Многое для него изменилось с тех пор, как он стал властвовать над временем. Он редко пользовался своим даром, чаще всего для выполнения какой-нибудь срочной работы, но иногда его одолевала юношеская страсть к приключениям, и тогда он, замедлив время в пять или десять раз, носился по вечерним улицам Города, обгоняя автомобили и трамваи. Ему доставляло огромное удовольствие видеть медленно вытягивающиеся от удивления лица прохожих и их не менее медленно поворачивающиеся вслед ему головы. Иногда он приходил в городской парк, славящийся тёмными буковыми аллеями, и часами неподвижно сидел на скамейке, наблюдая за плавными движениями плывущей мимо отдыхающей публики. Для Питера медленно тянулись часы, а для всего остального мира пролетали едва заметные минуты. Каких он только дум не передумал, сидя под огромными голыми буками, только-только начавших оживать после долгой холодной зимы! Какие только
В конторе его стали называть на «вы», а шеф выделил ему отдельный кабинет. Ведь как никак Питер был теперь его главным помощником, а среди сослуживцев ходили даже упорные слухи о том, что Крафт в самом скором времени сделает его своим компаньоном. Но сам Крафт об этом молчал, лишь подбрасывая Питеру всё новую и новую работу.
Питер старательно скрывал свою тайну от окружающих. Он отлично понимал, что предай он это дело огласке, его затаскают по инстанциям и учёные, и медики, и военные, и различные авантюристы, и тогда его спокойная, уединённая жизнь навеки прекратится. Нет, он этого не желал. Пусть всё останется так, как есть.
Весна в этом году наступила рано. Снег быстро сошёл, оголив чёрную землю и открыв её чистым лучам холодного весеннего солнца, уже начинавшего заметно припекать. Подходил к концу апрель. Почки на деревьях полопались, появились первые светло-зеленые нежные листочки.
Питер всё чаще и чаще заглядывал в городской парк. Он редко теперь экспериментировал со временем, а обычно просто гулял по аккуратным красным дорожкам или же сидел на какой-нибудь лавочке. Особенно ему полюбилась одна отдалённая аллея и еле заметная покосившаяся лавочка на краю посыпанной гравием дорожки; с трёх сторон её обступали густые кусты сирени, создавая уют и уединение. Сюда редко кто заглядывал, а если и появлялся какой прохожий, то спешил поскорее уйти, заметив одинокого молодого человека.
В последнее время у Питера было тоскливо на душе. Всё чаще и чаще он вспоминал мать, отца, родную деревню. Как бы они сейчас хорошо жили втроём, если бы не та страшная трагедия!.. Постепенно чувство покорности в его душе стало уступать место протесту и несогласию с жестокой судьбой. Власть над временем придала ему силы, он смутно чувствовал, что в состоянии теперь что-то изменить, что он должен что-то сделать. Но что?
Как-то раз в конце апреля Питер как обычно сидел на своей лавочке, утопающей в густых зарослях сирени. Сирень уже зацвела, и нежное благоухание разливалось по аллее. Было около девяти часов вечера, и Питеру пора было уходить; он и так сегодня засиделся дольше обычного. Погружённый в свои невесёлые думы, юноша увидел в конце аллеи женскую фигуру. Молодая стройная девушка лет семнадцати в вязаной кофточке и простенькой юбочке медленно шла по дорожке. Сердце юноши бешено забилось, когда девушка поравнялась с ним. Вот она повернула свою головку, и их глаза встретились.
— Лилиан!.. — прошептал он одними губами, но она услышала его.
— Питер! — тоже шёпотом произнесла она, и слёзы появились в её глазах.
Они стояли друг против друга и боялись поверить в это чудо. Это действительно была Лилиан, та самая маленькая хрупкая девочка, которую он потерял почти семь лет назад. Та же, да теперь уже не та. Лилиан выросла, расцвела, сказочно похорошела. Она смотрела на него своими по-детски наивными, доверчивыми голубыми глазами и слёзы радости одна за другой капали на её кофточку.