Тупик либерализма. Как начинаются войны.
Шрифт:
Но главное, урезание заработной платы не решает самой проблемы, поскольку ее снижение ведет к сжатию спроса, а следовательно дефляции, экономическому и политическому кризису, радикализованному огромными размерами социальной пропасти, в которую толкает общество австрийская монетарная школа.
Не случайно Г. Хаберлер отмечал, что выбор экономической стратегии в данном случае выходит далеко за рамки экономики: «Это чрезвычайно важный вопрос, — отмечал он, — имеющий большое значение для определения политического курса»{1213}.
Таким образом, из чисто экономической проблемы проблема кризиса переросла в политическую. Другими словами, поиск причин кризиса начинает диктоваться не столько стремлением к научной истине, сколько мировоззренческими интересами противоборствующих сторон. На этом поле в непримиримой борьбе сошлись две версии: либерально-монетаристская и социально-политэкономическая. «В миру» ее прозвали «войной Фридмана против
ПОЛИТЭКОНОМИСТЫ
Крах был неминуем, потому что железные дороги рассматривались скорее как фактор на фондовой бирже, чем как способ служения.
Политэкономическая версия связана в первую очередь с именами К. Маркса и Д. Рикардо.
К. Маркс обосновал свою теорию в 1867 г. («Капитал«, т. 1). Согласно его версии в основе циклических кризисов лежит кризис перепроизводства, т.е. в производстве товаров в таком количестве, которое превышает платежеспособный спрос. Причина этого, по мнению К. Маркса, заключается в том, что заработная плата, представляющая собой совокупный конечный спрос, составляет лишь часть созданной «прибавочной стоимости» [149] , как следствие, спрос всегда будет меньше имеющегося предложения.
149
Оставшуюся часть «прибавочной стоимости», по Марксу, составляет прибыль капиталиста.
Чтобы распродать товаров на общую сумму больше, чем совокупная сумма заработной платы, владельцы капитала вынуждены реализовать товар в кредит. Общая сумма долга последовательно накапливается с каждым циклом производства. В итоге неизбежно наступает фаза, когда сумма выплат по долгу начинает превышать платежеспособные возможности населения, что приводит к резкому спаду товарного производства, массовым банкротствам и безработице [150] .
Теория Маркса была дополнена сторонниками теории «процента» [151] . Ее приверженцы отмечают, что распределение «прибавочной стоимости» происходит не только в «сфере производства» но и в «сфере циркуляции денег», причем именно последняя запускает механизм «патологического развития экономики и денежной массы» {1215} . Инструментом перераспределения «прибавочной стоимости» в «сфере циркуляции денег» являются проценты. Именно они обеспечивают перераспределение капитала причем по экспоненциальному закону. В результате все большие суммы денег концентрируются у все меньшего количества людей [152] , {1216} .
150
В ответ еще Д. Рикардо отмечал, что увеличение зарплаты приводит к снижению прибыли, и что в конечном итоге «весьма низкая норма прибыли остановит всякое накопление…», что в свою очередь приведет к стагнации. (Рикардо Д…, с. 148).
151
Устойчивое название данной теории не сформировалось и поэтому она условно названа теорией «процента».
152
Сторонники теории «процента» дополнительно отмечают, что поскольку частью каждого товара или услуги является процент на капитал, то все потребители вне зависимости от желания становятся плательщиками процентов, получателями которых являются владельцы капитала. Согласно приводимым М. Кеннеди данным получателями процентов являлись не более 10% населения ФРГ, еще 10% сводили баланс «вничью», оставшиеся 80% являлись чистыми плательщиками процентов, причем по экспоненциальному закону, чем беднее, тем больше. Вследствие подобного распределения социальная пропасть растет ускоренными темпами.
Обратной стороной «медали» является экспоненциальное накопление все большей суммы долга у все увеличивающегося количества должников. Таким образом, разрыв между спросом и предложением нарастает в экспоненциальной прогрессии, что не может не закончиться всеобщим крахом. Американский историк экономики Дж. Кинг в этой связи назвал проценты невидимой «машиной разрушения» {1217} . В цивилизованном обществе кровожадность «процента» сдерживает прогрессивный подоходный налог и налог на наследство и т.п.
Особую популярность теория «процента» приобрела в Германии начале XX в. К ее представителям можно отнести упоминавшегося выше Г. Федера, который в 1917 г. основал «Немецкий союз для уничтожения процентного рабства» {1218} , и С. Гезеля, который опубликовал свои первые работы еще в 1904 г. {1219} Основываясь на своей теории, в 1918 г. С. Гезель предскажет неизбежность послевоенного финансового бума, который закончится таким же неизбежным финансовым крахом, который так же неизбежно приведет к новой мировой войне. Все эти события, утверждал Гезель, должны будут произойти в течении ближайших 25 лет {1220} . В Англии в 1921 г. к подобным выводам придет лауреат Нобелевской премии Ф. Содди, который докажет, что при существующем финансовом устройстве, экономика неизбежно должна время от времени «уничтожать деньги» в форме финансовых кризисов, нанося тем самым тяжелые удары по реальному хозяйству [153] .
153
Содди Ф., лауреат Нобелевской премии по химии, автор лекций «Картезианская экономика», прочитанных в 1921 г. в Лондонской экономической школе. (Кара-Мурза С.Г. Демонтаж народа. — М.: Алгоритм, 2007–704 с, с. 271.)
Из теории прибавочной стоимости вытекает, что при капитализме не существует сколько-нибудь продолжительного периода равновесия между спросом и предложением. Равновесие Л. Вальраса представляет собой не более чем частный случай кратковременного баланса между ними. Вследствие этого капитализм как форма хозяйства крайне неустойчив, что неизбежно приводит его к кризису. С другой стороны, именно отсутствие равновесия является условием, определяющим динамизм капитализма, которому для сохранения равновесия необходимо постоянное расширение или создание новых рынков сбыта.
Невозможность достижения равновесия в рыночных условиях подтвердили исследования шведского экономиста К. Викселя (1926 г.). По его мнению, рыночная система не только не способна сама восстановить свое равновесие, но наоборот, со временем ее дисбалансы нарастают и ускоряются в динамике.
Развитием темы можно считать кейнсианскую теорию, появившуюся в 1933 г. в ответ на начало Великой депрессии. Ее основоположник Дж. М. Кейнс утверждал, что в условиях рыночной экономики невозможно достижение полной занятости, а следовательно невозможно и достижение продолжительного равновесия между спросом и предложением. Причина тому — возникновение так называемого парадокса бережливости, когда потребители, вследствие роста доходов, начинают предпочитать увеличению потребления сбережения, что приводит к снижению совокупного спроса и кризису перепроизводства.
Д. Рикардо в своих политэкономических воззрениях был полным антиподом К. Маркса. В отличие от Маркса, он считал главным двигателем развития накопления — главный источник богатства нации [154] . Свой взгляд на причины экономических кризисов Рикардо изложил в «Началах политической экономии» (1817 г.). В «Началах» он сформулировал закон «убывающей отдачи капитала»: «прибыль имеет естественную тенденцию падать…» {1221} . В соответствии с данным законом, последовательные вложения капитала, при прочих равных условиях, дают все меньшую норму прибыли [155] . А «капитал, — дополнял спустя полвека Т. Даннинг, — боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты» {1222} .
154
Соответственно Д. Рикардо ратовал за снижение роли государства и налогообложения, поскольку рост налогообложения ведет к снижению накопления.
155
«Эта тенденция» повторяется каждый раз «через повторные промежутки времени благодаря усовершенствованиям в машинах, применяемых в производстве предметов жизненной необходимости…» (Рикардо Д…, с. 148.)
На протяжении золотого века капитализма методом сохранения высокой нормы прибыли являлся технический прогресс и империализм. Однако к началу XX в. свободных внешних рынков уже не осталось. Зажатый в тисках ограниченных рынков капитализм стал поедать сам себя, что выразилось, по Марксу, в «экспроприации многих капиталистов немногими…». Концентрация и монополизации капитала стали отчетливо наблюдаться в США уже с конца XIX в. К 1929 г. всего 200 корпораций будут контролировать более половины всей американской промышленности (5% общего числа корпораций сосредоточат 49% всего капитала американских корпораций).
Г. Форд, на примере железнодорожных компаний, демонстрировал приемы, к которым прибегали монополии ради повышения нормы прибыли: железнодорожные компании, связанные картельным сговором, «как можно дольше затягивали перевозки, пуская грузы окружным путем, что бы максимально повысить цену перевозки»{1223}. Но подобные меры давали только временный эффект, железнодорожные компании разорялись и спускались за долги. Процесс концентрации и монополизации также подходил к своему насыщению. Экспроприировать больше было некого и нечего.