Тупик
Шрифт:
И кого же я вижу на пороге?
«Дорогого друга» собственной персоной!
Он улыбается, его белесые глаза рассматривают меня. В редких светлых волосах безупречный пробор. На нем элегантный голубой костюм, розовая рубашка, синий галстук и желтые ботинки. Попугай.
— Не ждали? Рады? — спрашивает он, словно рождественский дед, пришедший к детишкам с полным мешком подарков.
— Откровенно говоря, не ждали, — говорю я.
Но мы действительно рады. И Гудрун и Рика начинают суетиться, чтобы получше угостить дорогого гостя. На столе вырастает батарея бутылок, из холодильника извлекаются все припасы. Но наш гость величественным жестом отклоняет угощение.
— Есть серьезный разговор. — И улыбка исчезает с его лица.
Усаживаемся и готовимся слушать.
— Вот что, — начинает Рони, и в голосе его звучат командные нотки, — думаю, вам пора переменить климат. Европейский становится для вас вреден. Предлагаю совершить небольшое турне за океан, скажем, в Южную Америку. Там сейчас благодатный сезон. Отдохнете. А кстати и усовершенствуете ваши знания. Учиться всегда полезно. Потренируетесь. Ума наберетесь. А потом, обогащенные, вернетесь домой уже для настоящей работы.
— Значит, до сих пор работа была не настоящая, так, шуточки? — не выдерживаю я.
— До сих пор, — говорит он жестко, — вы были дилетантами. Способными, не спорю, но любителями. Вернетесь после наших лагерей профессионалами.
— Каких лагерей? — спрашивает Гудрун.
— Тренировочных. Не беспокойтесь, условия там и для жизни, и для занятий прекрасные. Еще спасибо скажете. Есть вопросы?
— Когда отправляться? — интересуется Рика.
— Завтра.
— Прямо завтра?
— Прямо завтра.
— А как?
— Самолетом. Билеты уже заказаны. Деньги у вас есть, насколько я понимаю (улыбается, мерзавец, иронически). А новые паспорта вот, с визами, печатями. Все в порядке.
И протягивает нам толстый конверт.
— Ну что ж, мне пора. Ни о чем не беспокойтесь. О дне вашего прилета там будет известно. Вас встретят, доставят куда надо.
— А вас когда увидим? — спрашиваю.
— Увидите в свое время, — усмехается.
— Когда обратно?
— Все узнаете в свое время.
— Франжье в курсе дела? — спрашивает Рика.
— Конечно. Кстати, он просил вам передать привет. Приехал бы сам, но дела не позволяют. Во всяком случае, когда вернетесь, по-прежнему будете иметь дело с ним.
И вдруг я испытываю чувство странного облегчения. Уехать! Уехать! Подальше. И поскорей. Куда-то, где можно не прятаться, не надевать парики и темные очки. Не носить пистолета в кармане. Не оглядываться на каждый шорох. Не присматриваться к каждому встречному. Где можно просыпаться по утрам и знать, что доживешь до вечера.
И где не надо убивать других…
Чувство это накатилось стремительно, оно росло, как снежный ком. Я хотел бы уехать сегодня, прямо сейчас…
— Летим завтра? — спрашиваю.
— Да, — отвечает Рони.
— А может, лучше сегодня?
Он с удивлением смотрит на меня.
— Куда такая спешка? Вот, кстати, билеты в первый класс. И вот что, переоденьтесь-ка! Это здесь вы сливаетесь с природой, — он улыбается, — а там, в первом классе, окажетесь белыми воронами. И еще — оружие оставьте здесь. С ним аэродромный контроль не пройдешь.
— Как же без оружия?! — восклицает Гудрун (она не хотела бы с ним расставаться даже и в уборной).
— Да не беспокойтесь, там получите другое. Там все получите, — он иронически смотрит на нас, — и оружие и квалификацию.
Я беру себя в руки. Что за истерика? Что за слабодушие? Я боец «Армии справедливости», я человек, посвятивший свою жизнь борьбе с капитализмом, с этим отвратительным, презренным обществом стяжателей. Так какого черта! Да нет, теперь уж покоя, безопасности и безделья мне не знать до конца жизни. А вот когда наступит этот конец, не известно никому, и меньше всего мне.
— Ну что же, — говорю я, — спасибо за заботу. Будем готовиться к отъезду.
Это был довольно невежливый намек. Но Рони, по-моему, его не понял. Или не захотел понять. Он посидел у нас еще полчасика, беседуя о чем попало, только не о деле. Потом распрощался.
Похлопал меня по плечу, пожал руку, поцеловал в щечки женщин и исчез, оставив запах крепкой туалетной воды.
Спали мы плохо, проснулись рано. И сразу же начали готовиться к отъезду. А чего, собственно, готовиться?
Мы все оставляем в этой квартире. Как охотники на далеком севере: оказавшись в охотничьей избушке в глубине лесов и найдя там оставленные предшественниками консервы, патроны, спички, они, в свою очередь, уходя, оставляют запасы тем, кто придет после них.
Наши деньги мы еще раньше поодиночке, немало помотавшись по маленьким банкам, перевели в дорожные чеки. Оставалось переодеться. И вот во время этой, казалось бы, пустяковой процедуры чуть не произошла катастрофа.
Конечно, из-за этой сумасшедшей Гудрун. Мы покупали плащи, костюмы и обувь в разных магазинах, заходя туда поодиночке.
Так вот, когда Гудрун зашла в «Иновасьон» и стала примерять новый плащ, продавщица взяла подержать ее старый. Его карман оттягивало что-то тяжелое, заглянув в него, продавщица обнаружила пистолет (ну что скажете — едем на аэродром, куда с оружием нельзя, так она все-таки взяла его), разволновалась, растерялась и постаралась незаметно сообщить о случившемся заведующему секцией.
Но Гудрун оказалась на высоте. Увидев в зеркале всю эту сцену, пригнулась и, лавируя между рядами развешанной одежды, пробралась к лифту, спустилась на первый этаж и вышла из магазина.