Тупик
Шрифт:
Почти каждые десять часов происходят провокации, которые газеты дружно приписывают «левакам», «красным», а то и прямо «левым силам».
— Революцию не планируют, ее делают! — говорит своим подругам Ар.
И вся тройка активно включается в «революционную борьбу». Взрываются две наполненные динамитом машины — одна у ворот американской военной базы, другая у здания городского комитета коммунистической партии; через несколько дней убивают председателя городского суда, еще через неделю взрывается бомба на почтамте, потом убивают генерального прокурора; через месяц покушаются, правда неудачно, на президента крупнейшего банка, убивают полицейского комиссара, лидера правящей политической партии, начальника полиции, директора конфетной фабрики… Взрывают, стреляют, похищают… А всего в стране за десять лет с небольшим было совершено 13 тысяч актов политического терроризма, 312 человек убили и 1.075 ранили.
Однажды вечером, когда Гудрун, Рика и Ар отдыхали от своей бурной деятельности, с увлечением наблюдая по телевизору рекламу новой непотопляемой морской яхты, раздался условный стук в дверь.
Это был Франжье. Хоть связь с ним они поддерживали все время, воочию он предстал перед ними после их возвращения впервые.
Франжье казался постаревшим и усталым.
— Рад вас видеть, голубки, — сказал он со слабой и тут же слинявшей улыбкой, — вы отлично выглядите и за последнее время неплохо поработали. Как самочувствие?
— Самочувствие можете определить по нашим делам, — заметил Ар.
— Ну, судя по ним, оно великолепное. Но сейчас нам предстоит осуществить очень сложную акцию. Очень.
Он замолчал.
Его «подопечные» впервые видели своего шефа таким озабоченным. Видимо, дело действительно предстояло серьезное. Ар выключил телевизор. Рика принесла из кухни бутылки с виски, пивом, ликерами, но Франжье даже не взглянул на них. Он посмотрел на часы, потом на дверь. И, словно в стандартном детективе, в ту же секунду раздается условный стук.
Ар, Гудрун и Рика мгновенно занимают боевые позиции.
— Откройте, это ко мне, — говорит Франжье.
Входят двое: парень со спутанными волосами, неровно подстриженными усами и плотная черноглазая девушка с длинными густыми черными волосами, спадающими по плечам.
— Знакомьтесь, — говорит Франжье, — Карл и Ирма. А это Ар, Гудрун, Рика. Садитесь. — Он уже, как всегда, деловит и энергичен. — Итак, предстоит новая, очень, подчеркиваю, очень важная, а главное — трудная акция.
Наступает напряженная тишина. Лишь с улицы доносятся обычные звуки — гул проезжающих машин, детские крики, хриплый лай собаки.
— Речь идет вот о чем, — Франжье делает паузу, кажется, он никак не может решиться приступить к делу. Наконец заговорил сухо, лаконично, без лишних подробностей: — Предстоит похитить вожаков двух враждебных нам партий: коммунистической и главной оппозиционной — либеральной. Эстебана и Ларсона.
— Эстебана?! — не может сдержать восклицания Ар.
— Да, Эстебана, — раздраженно повторяет Франжье, ему не нравится, что его прерывают. — Так вот, его и Ларсона. Мы будем их судить. На суде они признают свои заблуждения, политическую несостоятельность своих политических взглядов (а следовательно, и тех, которых придерживаются и их партии). Все подробности суда мы будем записывать на пленку и посылать в газеты, информационные агентства, на радио.
— А потом? — спросил Ар.
— А потом мы их отпустим. Полностью дискредитированные, они постараются оправдаться перед своими партиями, у них есть верные сторонники, начнется раскол, сумбур. Об этом нас и просили.
— Кто просил? — настораживается Ар.
— Я неправильно выразился, — раздраженно морщится адвокат. — Имел в виду, что вас об этом прошу я. Задание это вы должны выполнить, — он опять говорит властно, — и притом точно, быстро и без ошибок. Ваше дело само похищение, вернее, арест, — поправился Франжье. — Мы арестовываем, чтобы предать суду опасных преступников. Это всегда связано с риском для обеих сторон. Но, как известно, цель оправдывает средства. И если это верно вообще, то для революционных армий верно вдвойне. В общей сложности в акции будет участвовать человек шестьдесят. Но вы на вершине пирамиды, вы ударная группа.
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо перебил Ар, — похитили, увезли, а дальше?
— Дальше моя забота, — сухо ответил Франжье.
Но Ар хорошо знал, что Франжье должен делать после того, как Ларсон окажется у него в руках.
К тому времени боевики «Армии справедливости» действовали во всех случаях как высококвалифицированные профессионалы. У них была широкая сеть тайных квартир, целые арсеналы оружия, о пополнении которых заботились люди вроде «дорогого друга» Рони, в свою очередь добывавшего это оружие у «частных» торговых фирм вроде «Интерармс» Каммингса. Добывалось оружие и с помощью налетов на оружейные склады и транспорты. Порой винтовки и взрывчатка таинственно исчезали при перевозке с одной военной базы на другую. У террористов были ракеты, пулеметы, минометы… даже зенитное орудие.
Каждая акция готовилась очень тщательно, поэтому группа, состоявшая из Ара, Гудрун, Рики, Карла и Ирмы, потратила всю осень и зиму на подготовку.
Наконец в середине марта они смогли приступить к делу.
Оба похищения были осуществлены на протяжении двух дней. И ни в чем не были схожи. Прежде всего крайне отличались друг от друга объекты акции.
Ларсон, лидер главной оппозиционной — либеральной — партии, принимал серьезные меры для своей охраны (помимо той, которая полагалась ему от полиции).
Его большой двухэтажный дом, стоявший в фешенебельном пригороде, напоминал крепость. Над высокой каменной стеной, окружавшей сад, возвышалась еще более высокая сетка, чтобы затруднить полет гранаты, если кому-нибудь вздумалось бы метнуть ее (а заодно и дохлых мышей или банки с красками, которые норовили бросить недовольные политикой его партии демонстранты). В доме пуленепробиваемые стекла и стальные рамы. У ворот в специальной пристройке дежурила охрана, она могла в любой момент соединиться прямым проводом с ближайшим полицейским постом. Ночью в саду спускали собак и дежурили вооруженные сторожа.