Тупиковое звено

Дельвиг Полина Александровна

Сорвав салфетку с колен, Даша швырнула ее на стол. Крошки пирожного полетели в перепуганного Филиппа.

— Какой же ты… — Подходящие слова не приходили на ум. — Что б тебя…

Поняв, что волнение не позволит ей достойно ответить противнику, она вышла в коридор, трясущимися руками надела плащ и покинула номер, громко хлопнув дверью.

Глава 24

1

Выйдя на шумную холодную Моховую, Даша быстрым шагом пошла к Лубянской площади. Упершись взглядом в пустой пятачок, некогда безраздельно принадлежавший

Феликсу Эдмундовичу, она вдруг расплакалась. Ей отчего-то стало обидно не только за себя. но и за Дзержинского. Мало того что в былые времена возложить цветы к памятнику можно было только полностью пере крыв движение — через четыре или пять рядов кругового движения ни одного пешеходного перехода — так нет, еще и с этого непроходного места сдернули краном! Будто неистовый поляк и в самом деле был повинен в трусливой подлости русских, татар, грузин и остальных представителей коренных и не очень национальностей, день и ночь строчивших друг на друга доносы, подрагивая от страха и удовольствия. «Его жизнь — печальнейшая из поэм», — написал когда-то о железном Феликсе Троцкий, даже не предполагая, насколько печальнее окажется эта жизнь уже после смерти.

Даша развернулась и еще быстрее зашагала в противоположную сторону. Она старалась дышать глубоко и ровно.

Мысль, осенившая ее во время чаепития, была больше, чем мысль. Даже если брака и не было вовсе или он оказался бездетным, то все равно сейчас жизненно необходимо раструбить о нем всем окружающим. Это даст необходимое время во всем разобраться. Иначе либо Скуратов убьет отца, либо Полетаев и в самом деле отправит все ее семейство в Лефортово.

Резко закололо в правом боку. Даша остановилась в мрачном, скверно пахнущем переходе, прислонилась к стене и попыталась успокоить дыхание. Далось ей это не сразу и не без труда.

— Девушка, а как попасть в Лефортово?

Чем-то холодным полоснуло по нервам. Сглотнув, Даша медленно повернула голову:

— Что?

— Как отсюда в Лефортово попасть? Метро-то вроде такого нету… — Немолодая женщина, обвешанная сумками, смотрела без особой надежды. — Не знаете?

— Знаю, знаю… — Поняв, что это просто досадное совпадение, Даша немного успокоилась. — Вам нужно доехать до «Семеновской», а дальше на трамвае. Смотря куда вам надо.

— Да там золовка моя живет. — Женщина явно обрадовалась и принялась объяснять с провинциальной доверительностью: — Совсем рядом с немецким музеем, какие-то красненькие дома там, знаете?

— Немецким музеем? — Что-то Даша не помнила такого музея. А ведь когда-то она знала все музеи в Москве. — Вы уверены, что такой существует?

— А то! Золовка писала, года три как открыли. К ним из Германии всякие важные послы приезжают, даже улицу, говорит, перекрывают… Да и вообще народ валом валит.

— Это в музей-то? — Даша продолжала сомневаться. — На послов, что ли, смотреть?

— Зачем на послов? Там центр, чтобы родственников своих найти. А кто ж нынче не хочет немецкой родней обзавестись? Чай, не сорок первый…

«Это судьба», — вдруг с какой-то спокойной уверенностью подумала Даша.

— Простите, а вы не помните, как точно называется эта улица?

2

Через полчаса она вышла на тихую аллею, густо обсаженную тополями. Тополиные листочки пожелтели, затвердели на холоде, звонким шорохом откликаясь ветру. Трамвай громыхнул и скрылся за поворотом. Даша запахнула длинный без застежек плаш. Вещь, конечно, красивая, но непрактичная. Во всяком случае не для общественного транспорта.

Она огляделась по сторонам, пытаясь сориентироваться. Несмотря на то что Лефортово было одним из старейших районов Москвы, Даша знала его плохо. Вернее, не знала совсем. Этим неприятным качеством отличается большинство жителей мегаполисов: живя на западе столицы, они зачастую понятия не имеют, что делается на востоке.

Хотя о самой истории Лефортово она все же кое-что знала. Когда-то на окрестных полях муштровал Петр свои Потешные полки — привет «Семеновской» и «Преображенской»; позднее тут же раскинулась знаменитая немецкая слобода, посреди которой и выстроил свой дворец одноименный швейцарец Лефорт, обласканный первым императором. Ох, и любил погулять здесь Петр Алексеевич! Бывало, днями праздновали: все двери и ворота замка закроют, выйти нельзя, можно только есть, пить и веселиться без меры. Через неделю многие отдавали концы. «Храни нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь».

Не избежал преждевременной кончины и сам господин Лефорт. Окончил дни свои он скверно, хоть и не в угаре пьяном, — гнилая лихорадка его добила. Оно и ясно, Москва — это вам не Швейцария.

Приставая к одиноким прохожим, Даша наконец обнаружила небольшой домик с латунной табличкой: «Немецкий музей в Лефортово. Ежедневное 10 до 19. Понедельник выходной».

Кто бы сомневался, что сегодня был понедельник! Но раз уж она сюда добралась, то только грубая физическая сила сможет ее не пустить. А у музейных работников, как правило, таковой не обнаруживается. К тому же она в некотором смысле коллега, все-таки искусствовед, почти историк.

Потоптавшись с минуту на пороге, Даша решилась и нажала кнопку. Дверь распахнулась практически сразу. Возможно, за ней с той стороны наблюдали.

— Музей закрыт. — Женщина в строгом костюме произнесла это предупреждающе, но без напора, даже чуть вопросительно.

— Да-да, я знаю. Я сама когда-то работала в музее.

— Вы что-то хотели?

— Да… Вы знаете, у меня очень деликатный вопрос, и я хотела обсудить его с кем-нибудь из специалистов… в области остзейского дворянства. — Даша намеренно заменила слово «прибалтийского» на «остзейского», так звучало профессиональнее.

Женщина, казалось, раздумывала:

— Проходите, пожалуйста.

Они вошли в небольшой, но красивый холл. Темно-красные стены приятно контрастировали с белыми пилонами и лепниной. На лестничном марше, с которого симметрично разбегались лестницы, возвышался бюст самого господина Лефорта.

Директора музея звали Лилия Сергеевна. Даша, бормоча какие-то благодарственные слова, проследовала за ней в небольшой кабинет, отделенный от основного помещения тяжелой портьерой. Кабинет сотрудников выглядел вполне современно.

— Присаживайтесь. — Лилия Сергеевна сразу прошла в небольшой закуток, где стояли кухонная тумба и электроплитка. — Хотите чай или кофе?

— Кофе, если можно. — Даша осмотрелась, не боясь показаться невежливой. Ведь музеи для того и существуют, чтобы глазеть по сторонам. — Это фотографии сотрудников?

— Да. И еще спонсоры, представители комитетов…

— Не знала, что в Москве открыли такой музей. Правда, меня не было почти шесть лет или даже больше…

— Мы существуем всего три года. — Женщина поставила на стол две чашки. — Берите сахар, пожалуйста.