Тупое орудие (др. перевод)
Шрифт:
— Следовательно, он не ревнует вас к вашим друзьям-мужчинам?
— У вас старомодные взгляды, суперинтендант. Конечно, нет!
— Значит, супруг очень доверяет вам, миссис Норт.
— Ну да, я же…
— Однако вопреки полному взаимопониманию, которое якобы царит в вашей семье, вы не желали, чтобы мистер Норт узнал о ваших карточных долгах, даже были готовы расписки выкрасть.
Хелен ответила не сразу, зато совершенно спокойно.
— Мой муж ненавидит азартные игры. Я всегда была очень расточительна, а о долгах рассказывать боялась.
— Опасались
— В какой-то мере. Если честно, просто трусила. Знала бы, до чего дойдет…
— Решились бы на откровенность?
— Да, — неуверенно проговорила Хелен.
— Миссис Норт, так вы рассказали ему или нет?
— Нет, я…
— Почему?
— Это же естественно! — воскликнула Хелен. — Все перевернулось с ног на голову. Мистер Флетчер убит — теперь мой рассказ подтвердить некому. Прежде я действительно не подозревала, что мои расписки у него, а он… он желает сделать меня своей любовницей. Звучит, конечно, неправдоподобно, а я была круглой дурой, но, честное слово, не подозревала! Теперь подумают, что наши отношения с мистером Флетчером зашли дальше, чем на самом деле. Надо было признаться мужу сразу, как только выяснилось, что мои расписки у мистера Флетчера, а я не нашла в себе смелости. Я пробовала их вернуть, а сейчас все решат, что я боялась разоблачения некой тайны в отношениях с мистером Флетчером… Надеюсь, понятно?
— Вполне. Суть в том, что вы солгали, заявив, что мистер Норт не возражал против вашей дружбы с Эрнестом Флетчером, так?
— Вы вынуждаете меня сказать, что Джон ревновал? Это неправда! Джон не жаловал мистера Флетчера, считал его ловеласом, только… — У Хелен сжалось горло, она подняла голову и едва выговорила: — Суперинтендант, Джон любит меня не так сильно, чтобы ревновать.
Ханнасайд опустил взгляд на лежащие перед ним документы.
— Возможно, его беспокоит ваша репутация.
— Не знаю.
— Это противоречит другим вашим показаниям, — заметил Ханнасайд. — Вы говорите, что у вас с мужем полное доверие, хотя глубоких чувств нет, и в то же время утверждаете, что боитесь откровенно ему рассказать о случившемся.
— Суперинтендант, я не хочу пройти через развод, — нервно сглотнув, сказала Хелен.
— Значит, доверие между вами настолько мало, что вы испугались подобного развития событий?
— Да.
— Вы не допускали, что вместо развода мистер Норт… разозлится на человека, который поставил вас в такое неловкое положение?
— Нет.
Ханнасайд выдержал паузу, а заговорив снова, ошеломил Хелен резкостью:
— Несколько минут назад вы дословно повторили сказанное мистером Флетчером на садовой дорожке незваному гостю. Почему его вы слышали совершенно четко, а второго мужчину не слышали вовсе?
— Говорю же, голос у мистера Флетчера был высокий, звонкий. Если вы когда-нибудь встречали слабослышащих, должны знать: такой голос уловить легче, чем низкий.
Очевидно, объяснение суперинтенданта устроило он поднялся и кивнул:
— Хорошо, миссис Норт. Сейчас, если позволите, снимем отпечатки пальцев.
Через пятнадцать минут Хелен покинула участок, а Ханнасайд вернулся
«Показания констебля Гласса: в 22:02 из сада Флетчеров вышел неизвестный.
Показания Хелен Норт: Около 21:58 Эрнест Флетчер проводил неизвестного до садовой калитки».
Суперинтендант задумчиво смотрел на листок, когда в кабинет вошел констебль Гласс и доложил, что в саду Флетчеров орудие убийства не нашли.
Ханнасайд недовольно хмыкнул, но, едва Гласс повернулся к двери, проговорил:
— Подождите! Вы утверждаете, что неизвестный вышел из сада Флетчеров в две минуты одиннадцатого?
— Да, сэр.
— А не могло быть, к примеру, без двух или без трех минут десять?
— Нет, сэр. Когда я вошел в кабинет, и на тамошних часах, и на моих наручных было 22:05. Да и с места, где я стоял, до кабинета Флетчера идти три минуты, а не семь.
— Хорошо, — кивнул Ханнасайд. — На этом пока все. Завтра утром явитесь за указаниями к сержанту Хемингуэю.
— Есть, сэр! — отозвался Гласс, мрачно добавив: — «Коварное сердце не найдет добра».
— Да уж.
— «И лукавый язык попадет в беду» [25] , — весьма сурово закончил Гласс.
К кому относится сие пессимистичное высказывание: к нему самому или к отсутствующему сержанту, — Ханнасайд выяснять не стал. Едва Гласс шагнул к двери, зазвонил телефон, и дежурный констебль объявил, что на проводе сержант Хемингуэй.
Голос сержанта звучал повеселее, чем при последнем разговоре с начальником.
25
«Книга Притчей Соломоновых» 17:20.
— Это вы, шеф? — бодро начал он. — Я тут кое-что нашел, но пока не знаю, путное или нет. Мне приехать?
— Нет, я приеду сам. Встретимся в городе. Есть успехи с отпечатками пальцев?
— Смотря что считать успехом, шеф. Часть их принадлежит некоему Чарли Карпентеру.
— Карпентеру? — переспросил Ханнасайд. — Что еще за Карпентер?
— Долгая история. Возможно, покажется вам любопытной, — ответил сержант.
— Ладно, через полчаса буду.
— Отлично, шеф! Сердечный привет Ихаводу!
Усмехаясь, Ханнасайд положил трубку. Привет он решил не передавать: слишком неприветливым казался ему Гласс.
— Ну, Гласс, вы славно потрудились над этим делом. Думаю, вы обрадуетесь, что некоторые отпечатки пальцев идентифицировали.
Суперинтендант явно просчитался.
— Я вижу «всюду горе и мрак, гнетущую тьму» [26] , — отозвался Гласс.
— Так можно сказать про любое убийство, — едко заметил Ханнасайд, давая понять, что разговор окончен.
26
«Книга Исайи» 8:22.