Турецкий дебют
Шрифт:
Очнулся я сидящим и прислоненным к колесу пикапа. Напротив стояли мои новые бородатые знакомые, Лиса и что-то им зло выговаривающий Рысь.
— Да ладно тебе, — донёсся до моего сознания чудный голос девчонки, — Вон, он уже очнулся.
— Да мне фиолетово, что он очнулся! Он вообще не должен был… Нельзя ему пока драться! Вообще нельзя! Это понятно?
— Да мы то чё? — пробасил один из байкеров, — Мы думали, что это лох залётный. Лиса нам ни слова не сказала, что он твой друг.
Рысь снова повернулся к Лике:
— Вот теперь я согласен с Женей, что ты чокнутая малолетка. Решила повыделываться? Посмотреть, как он будет себя вести в твоём присутствии? Ну и как результаты?
Лиса стояла понурив голову и забавно ковыряла землю носком ботинка. Память безжалостно напомнила мне точно такую же сценку с отцом и нашкодившей Алёнкой.
"Чёрт, как давно это было" — с тоской подумал я и внезапно поймал себя на мысли, что не так уж и давно.
Видимо мой рассудок уже почти смирился с потерей.
— Чем это меня так? — решил подать голос, начиная приподыматься.
— Булавкой, — буркнула Лика, поднимая на меня плутовато-весёлые глаза.
— Чего? Какой ещё булавкой? — опешив от её слов, я опустился обратно на землю.
— Я тебе уже говорил про зубочистки? — подошёл ко мне Рысь, чтобы помочь мне встать, — Ну так она и булавки бросать умеет. В нужные точки.
Вцепившись в протянутую руку, я поднялся с земли, и хотя был зол, — дико зол! — всё же улыбнулся.
— Похоже, Лиса, тебе грелкой надо периодически пользоваться.
— Какой грелкой? Зачем? — спросила она, усмехнувшись.
— Волосатой и мускулистой. Рекомендую каждую ночь прикладывать, может повзрослеешь, — я отвернулся, успев мазнуть по её растерянному лицу взглядом.
Девчонка вспыхнула, не в силах вымолвить ни слова. Похоже я попал в её больное место.
"Не очень теперь весело? Лахудра."
— Так! Хватит уже, — остановил, открывшую уже было рот девчонку, Рысь, — В доме практически никого нет. Систему охраны чинить никто не стал, всё брошено, как есть. Но не факт, что не могут заявиться ненужные нам человечки из различных служб. И это было бы полбеды, но вот если сюда приедут люди Папы, — а именно один из них и слил мне информацию, — то всем нам будет очень больно за бесцельно потерянное время. Так что советую шевелить булками в темпе.
Зайдя в распахнутые настежь двери, я сразу увидел лежавшее поперёк входа тело охранника.
— Это по-твоему никого нет? — поднял я глаза на Рысь.
— Я же сказал — практически нет. Лиса, ты проверь первый этаж. Вы, богатыри… — обратился он к байкерам, — … топаете в подвал. Где что искать, все знают. А мы с тобой… претерпевший позор от женских интриг, друг Женя, навестим хозяина. Он сейчас в том самом кабинете горюет о потерях и заодно родовой сейф осматривает.
— Хозяина? — напрягся я.
— Ну да. Молодой наследник приехал вступать в свои права. Новый барон, Эдуард Красницкий, секретарь-референт графа Сутормина. Пошли знакомиться поближе, что ли, — он дёрнул меня за рукав и, протянув шапочку-балаклаву [10], ухмыльнулся, — И рожу прикрой, а то я вторую операцию у Гримёра финансово не вытяну.
— Он же у тебя жил, мог бы и скидку сделать.
— Это я ему скидку делал, чтобы он там жил, — рассмеялся Рысь.
***
У Красницких был дар располагать к себе людей. Правда для этого им нужно было коснуться человека, и тогда даже злейший враг начинал испытывать к ним добрые чувства. Хотя от некоторых неприятностей дар не спасал — как оказалось, можно не только бить глубоко симпатичного тебе человека, но и убить. С огромным сожалением, естественно.
Получив молнию в основание шеи, Эдуард Красницкий свалился там же, где и стоял. И сейчас Эдик сидел на ковре, прижавшись спиной к дивану. После нашей короткой ознакомительной беседы лицо у него малость подраспухло: то ли от катящихся по щекам слёз, то ли от пары обычных оплеух, которыми пришлось подстегнуть его умственную деятельность.
С минуту я рассматривал бледного от испуга Эдика. Дрожащие губы, беспокойно бегающие глаза, нервно дрожащие пальцы. Боится. И это хорошо. Дед учил нас с Костиком видеть в глазах противника страх. Даже если тот был готов умереть, в глазах всегда оставалась тень страха: боль, мучения, унижение… "Нет человека, которого невозможно сломать, к любому можно подобрать инструмент: для кого-то это будет обыкновенный лом, а для кого-то отмычка с хитрой резьбой". Отмычкой для Эдика стала личность его отца. Кто бы мог подумать, что психопат Красницкий насиловал собственного сына. Да ещё и снимал это на видео.
Когда мне об этом по рации сообщила Лиса, то разговор с Эдиком быстро стал более содержательным. Удручало одно — хотя он и был секретарём графа, но знал о делах Сутормина на удивление мало. Впрочем, он смог сообщить несколько действительно интересных вещей. Например, что Сутормин сразу вычислил, что я жив-здоров и нахожусь в столице. Рысь, как в воду глядел, когда отчитывал меня за мальчишескую выходку с гербом. Так что, сохранность моего нового лица в тайне резко вышла для меня на первый план. Не считая Гримёра, его видело не так уж мало людей, а связать появление нового человека в окружении Рыси с внезапно пропавшим членом уничтоженного рода… Как два пальца об асфальт.
Для меня же главной новостью оказался его короткий рассказ, о том июньском дне, когда тела всех моих родных разлетелись чёрным, коптящим дымом из трубы крематория, а их вещи переехали в усадьбу Сутормина, а вовсе не в департамент ИСО, как я думал раньше.
— Не могу сказать, что так уж сильно тебе соболезную, мне твои чувства к такому отцу никогда не понять, — закончил я нашу беседу, — В общем, тебе жить, так что сам думай нужна ли тебе огласка или нет. Лично мне на твои переживания наплевать. А Сутормину передай, что я скоро за ним приду, пусть булки не расслабляет.
***
[9] Кубик — (сленг.) кубический сантиметр, мера измерения рабочего объёма двигателя. Объём двигателя в значительной степени определяет его мощность и другие рабочие параметры.
[10] Балаклава — вязаная шапка, закрывающая голову, лоб и лицо, оставляя небольшую прорезь для глаз и рта. В книге название условное, потому что в этом мире никакой Британии нет, а следовательно её несуществующие солдаты не могли дать шапочке такое название. Придумывать же новое название для шапки… ну, такое себе занятие.