Тургенев
Шрифт:
Отбросив условности, Бакунина первая объяснилась в любви: «…расскажите кому хотите, — писала она, — что я люблю Вас, что я унизилась до того, что сама принесла к ногам Вашим мою непрошеную, мою ненужную любовь. И пусть забросают меня каменьями…»
Она видела в Тургеневе образец совершенства, предрекала ему великую будущность как поэту и смиренно просила только об одном — помнить об ее преданной и неизменной любви.
Это необычное и страстное изъявление чувства смутило и даже озадачило Тургенева.
«Я никогда ни одной женщины не любил более Вас, — писал он ей, — хотя не люблю и Вас полной и прочной любовью».
И сама Татьяна Александровна впоследствии говорила брату Алексею, что у Тургенева не было истинной любви к ней,
Роман с Бакуниной оставил заметный след в поэтическом творчестве молодого Тургенева.
Переживаниям, связанным с этим увлечением, посвящен целый ряд его лирических стихотворений начала сороковых годов («Долгие белые тучи плывут», «Дай мне руку — и пойдем мы в поле», «Нева», «Когда с тобой расстался я…» и много других).
Отзвуки романа с Бакуниной различимы также в поэме «Андрей» и в рассказе «Андрей Колосов». Если же брать шире — не только личную историю Тургенева и Татьяны Бакуниной, но общую атмосферу «премухинского гнезда», то надо сказать, что писатель почерпнул в Премухине много наблюдений, которые широко использовал при создании первых романов и повестей.
Сопоставляя отдельные строфы стихотворений Тургенева, посвященных Бакуниной, с соответствующими отрывками из его писем к ней, не трудно заметить, что стихотворения эти были как бы лирическим дневником его и непосредственно перекликались иногда с письмами.
«Дайте мне Вашу руку, — писал Тургенев Бакуниной в марте 1842 года, — и, если можете, позабудьте все тяжелое,все половинчатое прошедшего. Вся душамоя преисполнена глубокой грусти…» и т. д.
И вот выдержки из стихотворения, также написанного в 1842 году:
Дай мне руку— и пойдем мы в поле, Друг души задумчивой моей… … Позабудь все тяжкое, все злое. Позабудь, что расставались мы. Верь: смущен и тронут я глубоко, И к тебе стремится вся душа…«Ваши письма, Тургенев, не оставят меня, — писала Татьяна Бакунина, — покуда будет жизнь во мне. Вам самим я не отдала бы их, если бы Вы даже стали требовать — мое страдание, моя любовь дали мне право, которого никто на свете не отнимет у меня. Ваши два последние письма — с тех пор, как я получила их — лежат на груди у меня — и мне одна радость чувствовать их, прижимать их крепко, долго…»
И вот строки из стихотворения «Нева» (1843 г.):
Теперь, быть может, у окна Она сидит… и не страдает; Но, как свеча от ветра, тает И разгорается она…. Иль, руки страстно прижимая К своей измученной груди, Она глядит полуживая На письма грустные твои…Тургенев встречался с Татьяной Бакуниной не только в Премухине, но и в Москве и в имении друзей Бакуниных — Бееров.
Уезжая из Шашкина в 1842 году, Татьяна Бакунина писала Тургеневу: «Вчера вечером мне было глубоко бесконечно грустно — я много играла и много и долго думала. Молча стояли мы на крыльце с Alexandrine — вечер был так дивно хорош — после грозы звезды тихо загорались на небе; и мне казалось, они смотрят мне прямо в душу… Вот Вам письмо, которое я писала после первого свидания с Вами здесь — прежде я все хотела отдалить его, но теперь я хочу, чтобы вы знали все, что я думаю про Вас. Прощайте, Тургенев, пора ехать:
Стихотворение Тургенева «Гроза промчалась» (1844 г.) перекликается с этим письмом Татьяны Бакуниной. Оно навеяно воспоминаниями о той поре, когда Тургенев приезжал из Спасского верхом в Шашкино уже после того, как Татьяна Александровна уехала оттуда.
Это о ней, о своей «доброй, прекрасной сестре», вспоминал он, всходя на ступени знакомого крыльца: «А ты? Где ты? Что делаешь теперь?..»
Гроза промчалась низко над землею… Я вышел в сад; затихло все кругом — Вершины лип облиты мягкой мглою, Обагрены живительным дождем. … Какая ночь! Большие, золотые Зажглися звезды… воздух свеж и чист; Стекают с веток капли дождевые, Как будто тихо плачет каждый лист. Зарница вспыхнет… Поздний и далекий Примчится гром — и слабо прогремит… Как сталь блестит, темнея, пруд широкий, — А вот и дом передо мной стоит. И при луне таинственные тени На нем лежат недвижно… вот и дверь; Вот и крыльцо, знакомые ступени… А ты… Где ты? Что делаешь теперь? Упрямые, разгневанные боги, Не правда ли, смягчились? И среди Семьи твоей забыла ты тревоги, Спокойная на любящей груди? Иль и теперь горит душа больная? Иль отдохнуть ты не могла нигде? И все живешь, всем сердцем изнывая, В давно пустом и брошенном гнезде?Роман Тургенева с Татьяной Бакуниной длился недолго. Уже весною 1842 года наметился разрыв их отношений. Об этом свидетельствует пространное и несколько противоречивое письмо Тургенева к ней, написанное в 20-х числах марта. Иван Сергеевич пишет в нем, что они стали чужды друг другу, и вместе с тем продолжает уверять Бакунину, что питает к ней глубокое чувство.
Татьяна Александровна усмотрела в этом письме неискренность, отсутствие простоты и настоящего чувства, прикрытое красивыми фразами.
ГЛАВА X
МАГИСТЕРСКИЕ ЭКЗАМЕНЫ
Стихотворения Тургенева хотя и редко, но все же время от времени появлялись на страницах журналов «Отечественные записки» и «Современник». Но если бы его спросили тогда, кем он считает себя, поэтом или будущим ученым, то он, может быть, затруднился бы сразу ответить на этот вопрос.
Некоторые знакомые Ивана Сергеевича не подозревали, что он печатает стихи, подписывая их буквами «Т.Л.». Они видели в нем отнюдь не писателя, а именно молодого ученого, который приехал в Москву из Берлина, чтобы занять в университете кафедру.
Поэт Полонский позднее вспоминал: «Я стал навещать Тургенева не как писателя, а как молодого ученого, который (по слухам) приехал в Москву из Берлина, с тем чтоб в университете занять кафедру философии. Ему, вероятно, и не верилось, что философия была запретным плодом и преследовалась, как нечто вредное и совершенно лишнее для нашего общества».
Другие его знакомые знали, что он пишет стихи, но одновременно готовится посвятить себя и наукам. Рассказывая о первой встрече с Тургеневым в доме профессора Московского университета С. П. Шевырева, А. Фет писал: «Во время одной из наших с ним (с Шевыревым. — Н. Б.)бесед в его гостиной слуга доложил о приезде посетителя, на имя которого я не обратил внимания.