Туринская плащаница

Кассе Этьен

Де Шарне не боялся ни епископа, ни короля Франции. Дело в том, что папу Клемента VII с родом де Шарне связывали родственные узы: отчим Жоффруа II де Шарне был родным дядей Клемента, бывшего графа Женевского. В янва­ре 1390 года епископ д’Арси получил от вер­ховного понтифика длинное послание. В этом послании Клемент VII советовал д’Арси «хранить молчание и не вмешиваться». Иначе отлучение от Церкви будет неизбежно.

Впрочем, у этого «антипапы» все же были двойные стандарты. В тот же самый день, то есть 6 января 1390 года, Клемент VII напи­сал еще одно письмо, но уже графу де Шарне. В этом послании он дал разрешение на выстав­ление в храме плащаницы, но только с услови­ем, что верующим в данном случае самым стро­гим

и внушительным образом объяснят, что сие вовсе не погребальные одежды Иисуса Христа, а лишь «подобие или изображение» оных. Таким образом, официальная Церковь как бы верила и не верила одновременно.

А затем наступила самая эффектная эпоха в истории Католической церкви. К власти Духа пришло семейство делла Ровере, известное по такому верховному понтифику, как Сикст IV. Человек это был, мягко скажем, совсем не свя­той: современники считали его средоточием и воплощением всей человеческой злобы. Именно он ввел инквизицию в Испании, он протолк­нул на пост Великого инквизитора Торквемаду, именно он выдавал лицензии на содержание борделей в Риме. И именно он покровительст­вовал искусствам, был инициатором строитель­ства Сикстинской капеллы, написал целый ряд прелюбопытных книг и оказался отчаянным поборником подлинности плащаницы Христа, к тому времени находившейся в Турине.

До 1464 года в церковных кругах господ­ствовала лишь одна, очень официальная точка зрения, что плащаница и не плащаница во­все, а «изображение». И вот в 1464 году мо­ нах-францисканец Франческо делла Ровере, бу­дущий папа Сикст IV, написал книгу «О Крови Христовой» (опубликована она была только в 1471 году, когда делла Ровере стал папой рим­ским).

Сикст IV всей душой выступил в поддержку плащаницы и первым объявил, что она подлин­ная. Церковь Шамбери, где герцоги Савойские хранили реликвию, он провозгласил последним прибежищем материи, в которую было завер­нуто тело Христа. «Это было особенно важно для богословских воззрений папы, поскольку он придавал огромное значение искупительной силе истинной Крови Христовой. Почему бы плащанице, на которой запечатлелись следы крови Искупителя, не обладать подобной же силой?» — написали в своей книге «Туринская плащаница» Л. Пикнетт и К. Принс.

Семейство делла Ровере еще не раз зани­мало папский престол, и почти каждый из понтификов — представителей этого семей­ства — старался упрочить статус плащаницы. Так, 25 марта 1506 года в булле «Понтифекс Рима» папа Юлий II (Джулиано делла Ровере) установил юридический статус «священной плащаницы» — sancta sindone. В своей бул­ле Юлий II сказал о находящейся во владении Савойского дома плащанице, что она являет­ся «самой достовернейшей, чистейшей плаща­ницей (proeclarissima sindone), в которую был облачен наш Спаситель, когда его полагали во гроб». Повторяя своего дядюшку, Сикста IV, папа Юлий II заявил, что на Туринской плаща­нице «каждый может увидеть истинную кровь и портрет самого Иисуса Христа». Он же уста­новил день официального праздника в честь плащаницы — 4 мая.

La dolorosa Passione

Она не усомнилась в подлинности плаща­ницы из Турина. Нет, она верила, но увидела больше. Среди мистиков, которых Церковь хоть и с большой неохотой, но все же приняла, можно назвать Анну-Катарину Эммерих. Простая крестьянка, она родилась в Вестфа­лии в 1774 году. От нее категорически отказы­вались все женские монашествующие ордены. Бедной женщине пришлось пройти через неис­числимые унижения. И наконец в 1813 году ее все же зачислили в орден августинок. Все вре­мя до своей смерти в 1842 году Анна-Катарина Эммерих провела в монастыре августинок, не вставая с постели.

Эммерих получила стигматы и была одной из первых, кому приходили невероятные, за­хватывающие видения. Видения эти вызывали сомнения, непонимание и даже пугали Цер­ковь. Зато простой народ никогда

не остав­лял Анну-Катарину и почитал ее как святую. Вот только в этом статусе ей постоянно отка­зывали. Беатификационный процесс Церковь начала только в 1981 году. После него Анну-Катарину Эммерих официально назвали... «рабой Божьей».

Писатель Клеменс Брентано посещал про­видицу в больнице на протяжении нескольких долгих месяцев, и она, прикованная уже к по­стели, надиктовала ему для потомков настоя­щую историю Христа, увиденную ею. Книга Анны-Катарины Эммерих «La dolorosa Passione di N.S. Gesu Cristo» переиздавалась несколько раз. В 1946 году ее издали в Бергамо с согласия епископа Бернарегти, а до него — генерального викария епархии Ратисбона, в Баварии. Книга эта воистину удивительна.

Есть в ней и поразительный, волнующий рассказ о том, что видела Эммерих 170 лет тому назад, прикованная к постели. Она ви­дела плащаницу Христа. Согласно данному видению, плащаница, почитаемая в Турине, не является подлинником, но «следом», то есть копией, полученной чудесным образом в бо­лее древние, нежели средневековые, времена. Согласно этому видению, когда-то к старинно­му льняному полотну приложили более новое. Анна-Катарина Эммерих говорила: «Я видела подлинник, немного изношенный и разорван­ный, почитаемый в каком-то месте в Азии не католическими христианами. Я забыла назва­ние города, расположенного вблизи страны трех волхвов».

В видениях Анны-Катарины Эммерих со­мневаются. Но... те видения неоднократно под­тверждались впоследствии открытиями, сделан­ными в наши дни так называемой «библейской археологией».

Эммерих рассказывала, что «видела многие вещи, связанные с более поздней историей тех пелен». «Их почитали в разных местах», «один раз из-за них поругались, и чтобы прекратить спор, подожгли полотно».

Обман больного воображения больной жен­щины? Но как тогда быть с тем фактом, что никогда не покидавшая своих родных краев необразованная монахиня-августинка сумела точно описать даже цвет изображения на пе­ленах («темно-красный»), а также рассказать, что на плащанице были изображены «все Его раны», что официально было подтверждено только спустя восемьдесят лет после видений Анны-Катарины Эммерих, уже после того, как были сделаны первые снимки.

И вот еще одно неожиданное видение: «Бла­годаря молитве одного святого человека полу­чено два оттиска, как верхней, так и нижней части, путем простого наложения одного куска полотна на другой. Так получены копии изобра­жения, которые Церковь признала с радостью. Освященные этим контактом с истинной пла­щаницей, они сотворили многие чудеса».

Витторио Мессори в статье «Черные страни­цы истории Церкви» скажет: «К „свидетельст­вам" возможно будущей святой нужен какой-то осторожный религиозный подход. Но нельзя их отбросить априори, так как не стоит забывать, что в подобных случаях мистик „знает" больше, чем ученый».

Продолжение легенды о плащанице

Вел подобные разговоры юный барон Жан-Пьер де Вуази и с детьми эмира, прин­цем Халидом и принцессой Салимах.

— Знай, христианин, что я превыше всего ценю и восхищаюсь матерью Исы, — честно признавалась молоденькая Салимах. — Мать Исы в исламе играет особую роль, — пояснила она, — она считается у нас одной из лучших и благороднейших женщин, живших когда-то на земле, как Хадижа, жена Мухаммеда, и Фати­ма, его дочь. Дева Мария — образец для всех мусульманок. По-арабски ее называют Мариам, и это единственное женское имя, что попало в Коран. Все остальные там зовутся лишь «дочь тогото и того-то» или «жена такого-то и та- кого-то». А имя Мариам упоминается в Коране тридцать четыре раза, даже чаще, чем имя самого Исы... Девятнадцатая сура носит ее имя, а третья сура подробно рассказывает о ней.