Турист
Шрифт:
— Что случилось, Хорхе? — спросил я. — Это Даниэль?
Латин ответил не прежде, чем докурил длинную тонкую сигарету, и только основательно раздавив то, что осталось, в тарелке, посмотрел на меня.
— Это деньги, — сказал Сикейрос.
Мне потребовалось около часа, чтобы вытянуть из Хорхе все подробности. Это был всё-таки Даниэль, в моем понимании. Дьявол, как назвал его Керни, прижал Сикейроса в глухом переулке и поставил его перед уже известным фактом. Вариантов выбора у Хорхе оказалось сразу четыре: уплатить деньги за испорченный товар, вернуть товар, отработать его стоимость или отдать себя на произвол
Я не знал, что у Хорхе были деньги, но, видимо, они у него были. Ещё час ушел на то, чтобы выяснить, откуда они у него водились. Всё оказалось просто, но теперь я понимал Хорхе. Латин копил деньги на медицинский колледж. Много лет. Долгими вечерами пролистывая медицинскую литературу, зная о теле человека больше, чем напыщенные американские умы в больницах, Хорхе думал только о своей мечте. Которая теперь уже никогда не исполнится.
По мере того, как латин говорил, сдерживая себя, но в то же время открываясь всё больше, нервно, зло, отчаянно, я сидел рядом как идиот, и не мог ничего сказать в ответ.
— Шесть лет, — Хорхе резко дернул край новой пачки, и таким же порывистым, плохо контролируемым движением сунул сигарету в рот, — я копил на этого проклятый колледж, только затем, чтобы один раз совершить большую глупость и лишиться всего, ради чего я жил в этом дерьмовом месте… Шесть лет! Шесть лет… из-за жалости к малолеткам, которые уже завтра станут такими же ублюдками, как…
Я никогда не видел, чтобы Сикейрос выходил из себя. Латин был неузнаваем: отчаянный блеск в мрачных глазах, горячечность резких движений, сдавленные ругательства сквозь зубы, злость и ненависть к обществу, которое раз за разом швыряло его обратно на дно.
Я не знал, что сказать. Мы оба понимали, что накопить снова такую же сумму у Хорхе не получится. А если и получится… поступать в колледж, когда тебе уже сорок…
Я осторожно сжал дрожащий кулак Сикейроса. Латин дернулся, но не освободился, поднимая на меня блестящие карие глаза. Он не нуждался в утешении; сказать по правде, говорить тоже было нечего.
— Что ты собираешься теперь делать? — спросил я.
— Я не знаю, — ответил он, и я понял, что для него это был действительно конец.
А потом я ушел на работу с одной мыслью: сегодня я уволюсь. Была суббота, и я собирался получить расчет. История Хорхе сильно задела меня. Всё казалось мне серым, пустым и давящим: улицы, машины, здания, люди. Как никогда остро я ощущал себя здесь чужим, отстраненным, одиноким. Как никогда раньше я не хотел идти в «Потерянный рай» даже за проклятыми деньгами. Но я знал, что если не явлюсь вообще, будет только хуже.
Ещё на подходе к клубу я услышал крики. Я ускорил шаг.
— Оулэг, — позвал меня стоявший у дверей знакомый охранник, отчаянно указывая за поворот. — Иди туда! Там все наши, целое месиво! Я на стрёме, мать их, ведь ещё только вечер! Что мы будем делать с этими ублюдками? Только вечер! Иди туда!
Я пошел. Зрелище за поворотом открылось ужасающее. Наверное, есть на свете люди со стальными нервами; я к ним не отношусь. Я не поклонник фильмов ужасов, и смерть человека для меня трагедия, а не статистика. Я не терплю насилия, и мне страшно, когда я вижу смерть.
В узком проулке развернулась кровавая бойня, по-другому это было не назвать.
Третий оказался нашим. Он лежал на спине, прижимая окровавленную ладонь к правому плечу. Наверное, только секунду спустя я понял, что он тискал в ладони рукоять ножа, который тщетно пытался выдернуть из собственного тела. И только когда он обернулся ко мне, я узнал по перекошенному от боли лицу, что это был Дэвид.
Наверное, только этот факт стал причиной, по которой я остался, а не сбежал. Меня слегка трясло, когда я опустился рядом с начальником охраны, отводя его пальцы в сторону от рукояти ножа.
— Олег, — хрипло выдавил Дэвид. — Проследи, чтобы никто… ведь мы в паре десятков футов от главной улицы… копы…
— Господи, Дэвид… что тут случилось?
Начальник не ответил, но я не сразу сообразил, что говорю на русском. Приложив левую ладонь к ране так, чтобы нож оказался между большим и указательным пальцем, я посмотрел на Дэвида. Тот понял и закусил губу, закрывая глаза. Я планировал вытащить нож одним рывком — тот не казался крепким, обычный столовый нож — но у меня не получилось. Вам когда-нибудь приходилось по миллиметру вытаскивать нож из тела человека? Дэвид пытался не кричать, вздрагивая у меня под ладонью, и из-под плотно сжатых губ вырывалось одно только звериное, утробное рычание. Силы быстро оставили его. Я придерживал его локтем, чтобы он не дергался от жестоких судорог, пронзавших его тело с каждой моей попыткой вытащить проклятый нож, и молился, чтобы он не умер на моих руках.
У меня получилось. Я вынул ржавый нож и отбросил его в сторону, зажимая рану своим платком. Левую ладонь Дэвида, сжатую в кулак, я положил поверх платка, крепко прижимая к телу.
— Держись, — сказал я, глядя на бледное лицо начальника охраны. Он не открыл глаза, и только по подрагивавшим векам я знал, что тот ещё жив.
Когда я поднялся, ко мне уже подбежали двое наших парней, безумными глазами глядя то на меня, то на Дэвида. Я понял, что нужно брать ситуацию в свои руки — или бежать. Я посмотрел на свои окровавленные руки и затем на охранников.
— Черный вход в клуб есть? — спросил я, не узнавая собственного голоса.
Оба почти синхронно кивнули.
— Гарри, помоги мне перенести Дэвида внутрь, — распорядился я, по-прежнему не узнавая звук своего голоса. — Лэнс, остаешься здесь. Не высовывайся, следи, чтобы никто не зашел с другого конца переулка. Со стороны входа стоит Уилл.
Мысли крутились в голове с бешеной скоростью, и если бы я мог себе это позволить, я бы наверняка грохнулся прямо рядом с трупами. В то же время голос оставался ровным, отрезвляющим, отрешенным и чужим. Наверное, поэтому меня послушали. Мгновенно. Их глаза стали уже почти нормальными, когда оба сорвались с места. Лэнс — к противоположному концу переулка, Гарри — к Дэвиду, приподнимая его за ноги. Я со своей стороны осторожно обхватил начальника охраны за плечи, и мы почти бегом добрались до черного входа, где нас уже ждал Джулес.