Турист
Шрифт:
— Что мне теперь делать? — тихо поинтересовался я, по-прежнему не вставая с кресла.
Маркус помолчал несколько секунд, затем уселся на широкую кровать и посмотрел на меня очень серьезно, я бы даже сказал, холодно. Я тогда сразу понял, что другого пути, кроме как взять себя в руки и идти до конца, не будет. И если до того у меня оставались какие-то сомнения по поводу того, смогу ли, выдержу ли — они просто исчезли. Смогу и выдержу, потому что другой дороги действительно нет. Сдаваться и прекращать всякое сопротивление, поддаваясь отчаянию — это заведомое поражение.
— Я хочу убедиться, что ты понимаешь, — медленно проговорил Меркадо. — Мафия — как игра. Ты не можешь выиграть. Ты не можешь
Я слабо усмехнулся и кивнул.
— Тебе повезло, ниньо. Сандерсон — не мафия, иначе я бы с тобой даже говорить не стал. Но он тоже опасен. Для такого, как ты, можно сказать, смертельно опасен. Я обдумал всё, что ты мне рассказал, ниньо, — внезапно Маркус заговорил непривычно длинными фразами, и я непроизвольно напрягся. — Вариант, предложенный Сандерсоном — лучший. Точнее, — поправился кубинец, — единственный, оставляющий какую-то надежду на то, что ты сможешь вырваться из пекла. Ты мог бы перейти к Спруту, он примет тебя в свою команду. Несмотря на всё то, что между вами было. Или так — или готовься умереть от его рук и рук его помощников. Но служба у Спрута — это тупик, бездна. Это значит, что ты остаешься здесь, в пекле, до самой смерти. Могу обрадовать — это не продлится долго. Смерть всегда приходит неожиданно. Одиночка может выжить, только если он достаточно силен, опытен, и обладает связями. Это не ты. У тебя один вариант — Сандерсон. Твоя крыша, которая в случае успеха подарит тебе билет домой.
— А он подарит? — глухо спросил я.
Бородач медленно кивнул.
— Ты нравишься людям. Ты хороший человек, ниньо, и Сандерсон это чувствует. Кроме того, ты создаешь много проблем. Я думаю, он тебя отпустит.
— Маркус.
Кубинец молча посмотрел на меня.
— Значит, я должен сделать это?
— Убить? — очень спокойно уточнил Меркадо. — Конечно. Мне казалось, ты уже понял.
— Я не смогу.
— Скорее всего, — легко согласился кубинец. — Думаю, ты ещё жив потому, что Спруту стало интересно. Он хочет сам встретиться с тобой. Это твое единственное преимущество.
Я сдавленно хмыкнул.
— Заставь себя привыкнуть к этой мысли, — сказал Маркус. — Что ты убил его.
Я бросил на него полувопросительный взгляд.
— Именно так. Что ты уже убил его. Представь это. Привыкни к этой мысли. Тебе станет спокойнее. Ты будешь увереннее. Возможно, даже сможешь сделать это, когда придет время.
— Н-нет, — возразил я.
— Да, — ровно парировал Маркус.
А я вдруг подумал, что бородатый капитан знает, о чем говорит. Что ему, возможно, тоже приходилось убивать, и не раз, так что стоило прислушаться.
— Теперь о том, что я могу сделать. Пока ты ходишь по моему району, никто тебя не тронет. Ни Спрут, ни Сандерсон, ни кто другой. Ты свой здесь, и это знают. Ниньо, за пределами этого района я бессилен, и ты должен это помнить. Как только тебе потребуется уйти, предупреждай нас. Просто предупреждай. — Меркадо помолчал. — Ниньо, больше ничего сделать я не могу. Не сейчас.
Я выдавил из себя улыбку.
— Марк, — сказал я. — Ты уже сделал много для меня.
На следующее утро я вышел из дома вместе с капитаном. Маркус подарил мне отличный кастет, и, странное дело, я сразу почувствовал себя увереннее. Когда в кармане лежал пистолет, такого чувства у меня не возникало. Как сказал кубинец, оружие лучше не брать, могут засечь копы, а в случае чего всё равно не поможет.
Маркус ехал в больницу к жене и сыну. Консуэлле становилось лучше, и ребенок, по словам капитана, хорошел с каждым днем. Похоже, Меркадо всё-таки придется сдержать слово и вернуться на Кубу.
В центре мы распрощались.
Бумажная волокита задержала меня на полдня. Я никуда не торопился.
Ещё полдня ушло на то, чтобы найти недорогой бутик и купить себе одежду — джинсы и новую куртку — старая порвалась в памятный вечер последней встречи со Спрутом. Я пересек улицу, на которой располагался компьютерный клуб и фирма по обслуживанию техники, в которой я раньше работал. Я задержался на углу, рассматривая серую дверь издалека. Мне хотелось зайти внутрь и поздороваться со своей бывшей начальницей, но я так и не сдвинулся с места. Скорее всего, я стал бы для Киры неприятным сюрпризом. Кроме того, она казалась вечно занятой женщиной, и я не хотел её тревожить. В конце концов, мы не были знакомы настолько, чтобы просто так, по-дружески, зайти и сказать «привет».
Я направился к ближайшей станции метро, стремясь попасть в кубинский район до того, как начнет темнеть. У меня оставалось немногим больше пяти тысяч долларов наличными — из того, что я заработал в «Потерянном рае». Я не был уверен, что с ними делать. Я хотел отблагодарить Марка за всё, что он сделал для меня — в конце концов, я достаточно долго жил у кубинца, и собирался жить у него до самого отъезда. Ещё две тысячи пятьсот лежало на веб-мани — Кира не перевела мне деньги за последнюю неделю работы; я не появлялся, чтобы напомнить, и она с моего молчаливого согласия забыла. Я вдруг подумал, что должен перевести домой, родителям, как можно больше. Посетившая меня мысль оказалась неожиданно своевременной: подняв голову, я увидел рядом с входом в метро яркую вывеску отделения «Вестерн Юнион», и, следуя сиюминутному порыву, зашел внутрь.
Я перевел домой три тысячи, едва удержавшись от того, чтобы не отдать всё, что находилось в карманах. Мне пришлось напомнить себе, что я должен отблагодарить Меркадо, что мне нужно жить на что-то в эти дни ожидания. Я ничего не хотел для себя. Мной даже овладело некое лихорадочное возбуждение: скорее бы, скорее узнать, где находится ублюдок Спрут, и… черт побери, я готов!
В латинский район я добрался без приключений. Я вышел из автобуса на остановку раньше, как и в прошлый раз, но сейчас шел куда осторожней. Слежки я не заметил. Впрочем, кем был я, чтобы утверждать это наверняка?
Впереди, у телефонной будки, я заметил знакомого негра-бомжа, и задержался у киоска, купив целый блок дорогих сигарет.
— Э-эй, — совсем не удивился чернокожий борец за искоренение расизма, — ты живой, бродяга! Я так и знал. Я так и подумал, что этим жирным ублюдкам тебя не догнать! Но на всякий случай убрался отсюда подальше…
— Я не знал, какие сигареты ты куришь, — я протянул ему блок, — извини, если не угадал.
— Чувак, — серьезно посмотрел на меня бомж, — ты серьезно думаешь, что меня можно купить?