Турнир девяти школ. Том 4. Часть 2
Шрифт:
Даже если Номер 17 превосходил в скорости, он решил не уклоняться от этой руки.
Номер 17 снизил свой центр тяжести и прыгнул, ринувшись головой прямо в ладонь Янаги.
Янаги и Номер 17 прошли на волоске друг от друга.
Номер 17 был отброшен на стартовую позицию, даже не коснувшись Янаги.
— Это был риторический вопрос. Я просто говорил сам с собой, — Янаги беспечно ответил Санаде.
— Давай просто остановимся на этом. Однако твоя техника меня каждый раз удивляет. Ты применил «Переворот»?
Прогнозируя применение врагом силы, и объединяя физические техники с магией чтобы заманить, усилить, и перевернуть. Так Янаги использовал свою излюбленную технику, чтобы отправить в полёт Номер 17.
— Я уже много раз говорил, это не «Переворот». Это «Возврат». «Переворот» это заклинание, «Возврат» полагается на внутреннюю ки. Также есть несколько различий в применении на практике. В любом случае мой подход с самого начала не более чем имитация. Настоящий «Возврат» полагается на магию.
— Что ж, это начинает посягать на смысл нашего существования. Сообщить майору?
— ...Перестань болтать, мы должны победить этого парня, помоги мне!
— Да... Тогда приготовься... хотел я сказать, но Фудзибаяси-сан уже заблокировала этого парня «Иглой Грома».
— ...У вас двоих такие хорошие отношения!
Слова Санады сопровождал стук высоких каблуков, появилась Фудзибаяси Кёко из Отдельного магически-оборудованного батальона. На ней была облегающая военная форма, зарезервированная для обслуживающего персонала, которая полностью не подходила для битвы. Она была буквально идеальной добычей, идеальным местом, чтобы прорваться через кольцо охотников.
Однако Номер 17 мог только с трепетом дрожать, он неудержимо крутил головой, давая понять, что неспособен на дальнейшее сопротивление.
Просто всё его тело было пронизано многочисленными иглами толщиной с волос, через них шел электрический ток.
Излишне говорить, что это была магия Фудзибаяси.
— Фудзибаяси, у тебя, должно быть, очень хорошее зрение.
— У неё скорее не зрение, а чувствительность. Вы хотите, чтобы я порекомендовал хорошего консультанта?
— Видите, разве вы не одного поля ягоды?
Янаги и Санада посмотрели друг на друга, разделенные Номером 17.
Они оба почти одновременно нахмурились.
Совершенно не зная об опасном положении за кулисами, Тацуя неторопливо вернулся в свой номер гостиницы и съел обед.
После матча, когда Миюки была в душе, комитет Турнира без единой капли вины запросил проверку CAD с установленной магией Полёта. На мгновение у него появилась мысль воспользоваться именем Старейшины Кудо и запугать бедняг, но такое злобное поведение — притвориться, что знаешь вышестоящую власть, чтобы давить на слабых — было для него недостойным, так что он отказался от этой мысли и покорно передал им CAD.
Кроме этого, он не встревал ни в какие странные обстоятельства.
Хотя он чувствовал огромное количество взглядов, направленных на него и сестру, пока вредители не представляют прямой угрозы, лучше всего оставить их в покое.
Передав CAD, Тацуя решил вернуться на свою личную территорию.
Даже если бы он знал о тайном вмешательстве Санады и Янаги во избежание массового убийства, действия Тацуи, скорее всего, сильно не отличались бы. Честно говоря, даже если десятки незнакомых зрителей будут убиты, Тацуе, вероятно, на это будет наплевать.
Точнее, даже если жертвой станет сэмпай с его школы, его эмоциональная реакция не превысит небольшого «сожаления». Поэтому трудно предположить, что он решил бы действовать.
Слегка печальное выражение Миюки показало то, что не могло быть сказано.
Излишне говорить, что он был в центре событий.
В общем-то, Миюки, которая всегда придирчиво глядела ему вслед, сейчас стояла перед Тацуей.
— Онии-сама, хотя одно из твоих достоинств — всегда быть аккуратным и опрятным, я всё же хочу, чтобы ты иногда оставлял небольшой беспорядок, чтобы я могла хоть немного позаботиться о тебе.
Сегодня у Миюки было жизнерадостное настроение. Сейчас она с улыбкой напевала светлую мелодию, при этом весело вытирая тряпкой стол. Это было прямым следствием того, что она не могла следить за братом почти неделю.
— Миюки, ты хочешь, чтобы я для тебя что-то сделал?
В его вопросе не было никакого глубокого смысла. Он спросил это лишь из чувства долга.
— Что-то, что я хочу, чтобы Онии-сама сделал?
Миюки глубоко задумалась над вопросом, на её лице появилось радостное выражение и глаза расширились. Увидев эту неожиданно сильную реакцию, Тацуя почувствовал, что возможно сделал большую ошибку.
Миюки постучала пальцами по подбородку и наклонила голову, она размышляла до тех пор, пока не вспомнила о чем-то, из-за чего покраснела и посмотрела на Тацую из-за кресла возле него.
— ...Просто скажи мне это.
Даже несмотря на то, что у него в уголках рта были следы кривой улыбки, Тацуя по-прежнему мягко призвал её к себе. С волнением, Миюки открыла рот:
— Ранее ты сказал, что мне следует вздремнуть после обеда до матча...
— И вправду, хотя это и не совсем критично, ты должна немного поспать, если сможешь. Даже если ты не уснешь, просто полежать будет хорошо. Не говори мне, что ты не хочешь вздремнуть? Давать своему организму время на отдых очень важно.
— Да, конечно я послушаюсь твоих указаний, Онии-сама... Но, это...
— Хм?
— Эм... Если возможно, ты можешь остаться со мной... Пожалуйста...
В конце концов, она очень смутилась.
Полностью покрасневшая, Миюки опустила голову.
— ...Миюки такой испорченный ребенок.
— ...Я не могу? Миюки просто хочет быть испорченной Онии-самой!
— ...Конечно. Однако я просто спою тебе колыбельную, хорошо?
Миюки медленно подняла глаза на Тацую и использовала руки, чтобы подавить сильное биение сердца.