Турпоездка «All Inclusive»
Шрифт:
Занавес.
Глава 12
Бремя славы
Прибыль трактирщика, включая его долю от нашего выступления и доход от проданной выпивки и закуски, а ведь праздник не закончился с концом представления, а, наоборот, – только начал набирать полную силу, так вот, прибыль трактирщика была огромной. Сопоставимой с недельной выручкой в ярмарочные дни. Более родного человека, чем мастер Наг, в ближайшее время для него не было. Персонал тоже проникся, и мы жили, как при коммунизме.
Наша с Игги доля составила чуть меньше ста сорока серебряных, а это почти семь золотых. Затратили же мы на подготовку мероприятия три золотых и сколько-то серебрушек. Гонорары в шоу-бизнесе ненавязчиво подводили к мысли бросить все и уйти в искусство. Со второго выступления, на котором явно будет больше народу, пойдет чистая прибыль, а если нас заметит аристократический бомонд, на нас прольется просто золотой дождь. Можно заказывать роскошную карету с «мерседесовской» трехлучевкой на дверцах.
Но шоу-бизнес оказывает и свое тлетворное влияние на молодые, неокрепшие души. Вечером после представления я не пил, а гордо и таинственно удалился в номер. Поэтому и проснулся с ясной головой и отдохнувшим. Чего нельзя сказать об Игги. Поклонники и поклонницы упоили его в хлам. По-моему, он и девственность потерял в этот вечер, но вот помнил ли он об этом – не знаю. Чтобы привести Игги в норму, я взял два выходных дня.
Эх, молодость, молодость! Кстати, о молодости и юных поклонницах… Эта проблема начинала меня доставать. В замке я провел немногим больше месяца, причем прямостоящим и ходячим – примерно половину этого срока. И был, надо сказать, очень занят. Да и не люблю я шкодить там, где живу. А распушить хвост и пропеть мартовскую серенаду очень хотелось. Как с этим бороться – я не знал, как этому уступить – догадывался, но опасался.
Оставалось ждать случая. А случай ждать не захотел. Ближе к вечеру первого выходного дня, когда я прогуливался по местному Бродвею, около меня остановилась карета с занавешенными гобеленами гербами, и милый женский голос попросил меня подойти поближе. Сидящая в карете молодая красивая женщина, не смущаясь и смотря прямо мне в глаза, попросила сегодняшним вечером провести у нее дома маленькое представление. Услышав, что это невозможно по причине сильного стресса и переутомления моего ассистента, красавица почему-то обрадовалась и заявила, что он, собственно, и не нужен, а ассистенткой выступит она сама. Не отводя взгляда и не запинаясь, она пояснила, что предпочитает ассистировать мне обнаженной. Прямым текстом было сообщено, что чалму и ножи брать не надо, а надо что-нибудь зажечь. Например – пламя страсти. И чем это пламя будет жарче, тем оно и лучше. Это был прямой вызов мне – Мастеру с большой буквы, можно сказать – престидижитатору. Приняв к сведению, что мне будет подана карета, я раскланялся, а милая и откровенная дама исчезла в голубой дали.
Я едва-едва успел принять освежающую ванну – мне предоставили здоровенную продолговатую бадью, застеленную простыней и залитую чем-то вроде шампуня на травах, – и привести себя в порядок, как обещанный пепелац подкатил, и я отправился на свое первое в этом мире романтическое приключение. В силу присущей мне скромности о таких приключениях я никому не рассказываю, не расскажу и вам, мои дорогие читатели! Ведь среди вас могут оказаться дети или, что еще страшнее, юные мечтатели, ждущие своей первой большой и чистой любви… Могу сказать одно: дама была абсолютно права – ни чалма, ни ножи не понадобились. От предложенного гонорара я, естественно, с негодованием отказался. Чистое искусство нельзя пачкать жиром золотого тельца. Под утро я был отпущен и каретой доставлен до места проживания. Отсыпался я до обеда и в город больше не пошел.
С возвращением к активной творческой деятельности моего оруженосца мы провели еще одно представление. Оно было организовано в отмытом и вылизанном зале трактира для «чистой» публики, было немного скромнее по форме, но богаче по содержанию. Я впервые рискнул показать свои клубочки. Оказалось, что шар – это не единственная их форма. Немножко помучившись, я научился делать из них что-то вроде бабочек. Из опасения сжечь дотла трактир я оставил их естественные размеры, ну, может, сделал их чуть-чуть побольше. Но была одна проблема. Помните? Я говорил, что клубочки похожи на шары горячего, дрожащего воздуха. Они бесцветны, и в полутемном зале трактира их попросту не видно. Я ломал голову над тем, как сделать их видимыми, до тех пор, пока не вспомнил о танцующих в луче света пылинках.
Лучи света дали каретные фонари, пылинки из штуки, похожей на дымарь пасечника, обеспечивал Игги, причем он предложил использовать пудру разных цветов, а бабочками управлял я.
Не хвастаясь, скажу, что это было очень красиво. В полутемном зале, в ярких световых лучах порхали разноцветные огненные бабочки – ведь частицы пудры вспыхивали по их контуру при прохождении бабочек через цветные облака, а мастер Наг гибко и плавно, под тихую и спокойную музыку «Рубинштейна» ловил и подбрасывал их руками, поглаживал и, дирижируя мечом валькирий, заставлял бабочек танцевать в воздухе. Некоторые дамы от этого зрелища плакали. Возможно, в этом виновата пудра, не знаю…
Хотя аудитория была намного меньше, гонорар вырос. Трактирщик теперь говорил со мной, приседая и понижая голос. Я понял, что пора уезжать. Тем более что у трактира стояли три таинственные кареты.
Из номера я не выходил. За лошадьми, седлами и прочим снаряжением был послан Игги. Все равно должным образом выбрать лошадь я бы не смог. Купился бы на экстерьер и красоту и свободно пропустил бы, например, сап. Игги не подвел, было куплено: два красивых, высоких в холке коня, для меня – конь черной масти, и две заводные кобылки под барахло.
Но незаметно смыться нам не дали. Рано утром пятого дня нашего пребывания в этом городке у трактира тяжело забили копытами лошади, забренчала сбруя и залязгали латы. А это нас арестовывать, видимо, пришли… Сами помните, откуда.
Мы с Игги завтракали. В зал трактира, продолжая греметь кто сбруей, кто латами, вошли пять покрытых пылью воинов. Их командир окинул помещение опытным взором военно-полевого жандарма и сразу направился к нам.
Подойдя, он с солдатской прямотой заявил, что я – мастер Наг. Едва удерживая себя от желания задрать руки вверх и раскаяться во всем и сразу, я признал его правоту. Оказалось, что это не расстрельная команда, а, наоборот, комитет по встрече. Точнее – доставке. Нас – известного фокусника и иллюзиониста мастера Нага и его ассистента – ко двору барона-клеврета, до которого уже дошли слухи о потрясающем успехе нашего выступления. А что вы хотите? В отсутствие Интернета и прочих СМИ информация способна моментально распространяться сама по себе. На трактирщика было жалко смотреть. Радуясь в душе, я стал упираться. И планы у нас другие, и оборудования много, то, се… Оказалось, что не надо волноваться. Все будет сделано с учетом наших пожеланий. В администрацию городка был послан порученец с приказом обеспечить нас телегой или фургоном, к каретному мастеру – другой, с приказом срочно доставить специалиста по демонтажу сценического оборудования на место «боевых действий». Все закрутилось. Трактирщик паковал еду и напитки, специалист менял истыканную ножами и топорами алую обивку и разбирал конструкцию. Ему же я поручил обить заднюю сторону щита черным материалом. Появилась одна задумка…
Армия – это дисциплина, порядок и точное исполнение приказов. В какие-то пару часов все было сделано: щит приведен в полный ажур, конструкция разобрана и погружена в крытый фургон, инвентарь с припасами на дорогу складирован туда же. Бойцы тем временем подкрепились, причем, что подозрительно, глаза у них стали косить. Наступил трогательный момент прощания. Я искренне поблагодарил трактирщика и служанок, «Рубинштейна», засыпал медью собравшихся на стук молотков мальчишек. К стоявшим у трактира каретам я не подошел. Из осторожности. Все. Чао!