Тустеп вдовца
Шрифт:
Я поставил всех троих на ноги и подтолкнул в противоположную от парковки сторону. Те заковыляли по Бандера, причем Вега вопил, что они знают, где я живу, и моей семье конец. Я сообщил Веге, что у его приятеля сломана ключица и ему требуется врач. Вега выстрелил в меня пальцем. Его глаз все еще дергался после холодного прикосновения дула пистолета.
Когда я вернулся к входной двери Номера Четырнадцать, Чико все еще сидел на тротуаре и изо всех сил сдерживал рвоту. Он бросил на меня обиженный взгляд.
— Удачный выстрел, — сказал я. — Я думал, что ты его поимел.
Старик с газетой, явно
Ральф улыбнулся, достал пачку денег, вытащил несколько банкнот и протянул мне.
— Это меньшее, что я могу сделать, друг.
Действующая цена за избиение подростков составила две сотни долларов. Гораздо дороже, чем несколько патронов для 0,357. Я вернул деньги Ральфу.
— Нет, спасибо.
Ральф удивленно покачал головой.
— Значит, ты не станешь этим заниматься, vato?
Он рассмеялся, повернулся и зашел в Номер Четырнадцать, чтобы проверить, как идут дела.
Глава 22
Когда учишь четырехлетнего ребенка распознавать время, возникают определенные проблемы. Как только я вошел в квартиру Эрейни в шесть часов вечера того же дня, Джем оторвал взгляд от обеденного стола, показал на свои мелки «Крэйола» и сообщил, что я опоздал. У нас осталось всего тридцать минут до начала фильма в «Гэлакси». Он не хотел пропустить рекламу.
Джем выскочил из-за стола, бросился ко мне и вместо обычных крепких объятий закричал: «Смотри!» И на бегу продемонстрировал, как он хорошо освоил удары ногой, сделав выпад в сторону моего паха.
Когда учишь четырехлетнего ребенка древним боевым искусствам, тоже возникают определенные проблемы.
Я утер слезы и заковылял вместе с ним на кухню, заверив Джема, что основные моменты он усвоил хорошо.
На кухне пахло горелым тестом фило и чесноком. Здесь всегда пахло так, словно Эрейни только что готовила еду, но мне ни разу не удалось застать ее за этим занятием. Я подозревал, что она привезла с собой целую команду греческих поваров и держит их взаперти в подвале, когда в дом кто-нибудь приходит. Конечно, не следовало забывать, что она застрелила своего мужа, поэтому я так и не набрался мужества, чтобы проверить подвал. Кто знает, кого или что я мог бы там найти.
Эрейни протянула мне бумажную тарелку, разделенную на три части, полную средиземноморской еды. Сверху та была так плотно прикрыта пленкой для пищевых продуктов, что я не смог определить, что там находится. Я догадался, что там еда, только потому, что Эрейни всегда вручала мне такую тарелку, когда я приходил посидеть с Джемом. Похоже, неясность с моей дальнейшей работой не изменила ритуала.
— Как раз вовремя, — сказал я. — А я уже опасался, что в этом месяце мне таки придется сходить в магазин.
— Ага. — Она шлепнула воздух рядом со своим ухом, но как-то без особого энтузиазма, как будто сегодня у нее не лежало к этому сердце. Эрейни надела черную рубашку и темные брюки, из чего следовало, что на сегодняшний вечер у нее особые планы. Она отказывается от обычных платьев только в тех случаях, когда знает, что ей предстоит ползать, бегать или куда-то залезть. — Так, остатки. Немного киббе, [91]
91
Блюдо из молотой баранины с булгуром — крупа из пшеницы, популярный продукт в кулинарии стран Ближнего Востока, Балкан и Средиземноморья.
Родным языком Эрейни был английский, но периодически она любит забывать перевод слов с греческого. Она утверждает, что размышления на греческом очищают ее душу.
Джем помчался в спальню за обувью. Когда тот скрылся в коридоре, Эрейни сказала:
— Ты все обдумал, дорогой? Относительно дальнейшей работы?
— Я еще в сомнениях. Мне предстоит собеседование. Возможно, я буду преподавать в колледже.
Эрейни бросила на меня уничижительный взгляд.
— А я думала, что мысль о пыльном офисе и твидовом костюме вызывает у тебя отвращение.
— Может быть, дело в том, что виноград зелен. Никто еще не предлагал мне пыльный офис и твидовый костюм.
Эрейни отвесила воздуху пощечину.
— Впрочем, мне все равно. Не стану утверждать, что мечтаю о твоем возвращении, если ты не будешь работать как положено. Зачем мне терять лицензию из-за твоего идиотизма, дорогой?
— Сэм Баррера снова объявился?
— Мне ничего не известно о делах Сэма Барреры, и я ничего не хочу знать о том, что ты делаешь в свободное время, ты меня понял?
— Конечно.
Эрейни посмотрела на кухонное полотенце.
— Я не собираюсь позволять этому типу указывать мне, что делать. Возможно, у него и полно друзей в самых разных местах, однако мной он не владеет.
Я кивнул. Мы немного помолчали, слушая, как Джем бросает игрушки и другие тяжелые предметы в своей комнате, очевидно, он искал подходящую пару обуви.
— Было бы неплохо узнать о прошлом парня по имени Тилден Шекли, — сказал я. — И о партиях товара, которые он пропускает через свой танцевальный зал, в особенности о связях, имеющихся у него в Европе. Вдруг твоя подруга на таможне что-то знает — кстати, как ее зовут?
— Корри. Я ничего этого не слышала.
Я не стал спорить.
Джем вернулся в пурпурных «рибоках» и показал мне, как пульсируют фонарики в пятках, когда тот прыгает. Кроме того, он нацепил маску привидения Каспера, и пряди черных волос торчали в отверстиях для глаз. Я сказал, что он выглядит потрясающе.
Эрейни принялась собирать сумочку, а Джем — докладывать о своем костюме для предстоящего Хеллоуина. Насколько я понял, костюм не имел никакого отношения к маске Каспера. Потом он сообщил мне, сколько часов и минут осталось до шести вечера в воскресенье, когда он будет говорить: «Откупись, а то заколдую!» [92] И рассказал о фильме, на который меня поведет, — что-то про сумчатых животных, превращающихся в космических воинов.
92
Фраза, которую говорят дети, требуя угощения на праздник Хеллоуин.