Туз в трудном положении
Шрифт:
– Грех тратить впустую данный богом талант. – Тони погрозил Спектору пальцем. А ты ведь знаешь, что я изо всех сил стараюсь не грешить.
– Точно. – Спектор посмотрел в окно. Над вершинами деревьев собирались темные тучи, кое-где под ними уже виднелись темные пятна: там уже начался дождь. – Похоже, мы вымокнем.
– Друг мой, ради такого обеда ты согласился бы переплыть Гудзон! – Тони издал довольный вздох. Посмотрев на Спектора, он поцеловал себе кончики пальцев. – Верь мне.
Загрохотал гром.
– Я тебе верю,
Спектору было жаль, что обратное заявление было бы неправдой.
19.00
Он резко проснулся, переполненный чувством радости. Или, может быть, «переполненный» было неподходящим словом. Он был пуст, он парил высоко над землей, наконец избавившись от бремени и тревог двухлетней давности.
Тах отбросил ногой смятое одеяло. В комнате густо пахло потом и сексом. С разочарованием он заметил, что кровать пуста. Он сел – и успокоенно откинулся на изголовье кровати, услышав звук спускаемой воды.
Флер прошлепала в комнату. Ее пышная грудь колыхалась. Заметив, что он не спит, она скрестила руки на груди.
– Не надо. Мне нравится на тебя смотреть.
– Ты язычник!
– Да. А ты – куртизанка.
Она отодвинула занавеску и выглянула в окно.
– Это не слишком любезно.
– А это был не комплимент. Почему ты не вышла замуж?
– Откуда ты знаешь, что не вышла?
Она прислонилась к стеклу, пристроив ягодицу на узкий подоконник.
– Я не ощущаю, чтобы ты была замужем.
Она напряглась:
– Ты читал мои мысли?
– Нет.
– Ты пытался, во второй раз.
– Я и в первый бы попытался, но был слишком сосредоточен на том, чтобы остаться… э… жестким.
– Не читай мои мысли!
– Ладно. Для меня это улучшает секс, но – ладно.
– Мне противно, что ты можешь так вторгаться в других.
– Флер, позволь тебе напомнить, что я не читал твои мысли. Я ощутил твое сопротивление и ушел. Я очень воспитанный человек, не говоря уже о том, что я обаятельный, красивый и остроумный… – Ее мрачное лицо не стало светлее, и он смущенно замолчал. Взяв с тумбочки фляжку, он сделал глоток. – Твоя мать так мечтала о твоем будущем. Что у тебя будет муж, дети, счастье.
– Я не хочу о ней говорить.
– Почему?
– Это давняя история. – Она скользнула в постель и потянулась к его члену. – Я хочу, чтобы ты был в постели со мной, а не с ней.
Спектор распустил ремень на одну дырку. Он взял салат и тушеную ягнятину. Тони назвал ее «Спеццатино де монтоне» и попробовал кусочек, проверяя, соблюдено ли качество. Сам Тони взял курицу с миндалем, а в качестве гарнира – рис со сливочным маслом. Они разделили на двоих десерт – штрудель с заварным кремом – и Спектор почувствовал, что больше в него не влезет. Он не привык к такому количеству еды, и сейчас ему казалось, что она забила ему желудок и пищевод до самого
Тони вздохнул:
– А я тебе говорил!
– В полном соответствии с рекламой.
Спектор допил вино, остававшееся у него в бокале.
– Нас так заняла еда, что я даже не успел спросить, что именно ты лоббируешь.
Спектор напрягся. До этого момента они говорили о прежних соседях, девочках, баскетболе и о том, что с кем случилось. В школьные годы Тони был его единственным настоящим другом. Нет, Спектора не ненавидели – его просто не замечали. А вот Тони был само обаяние. Их дружба выглядела странной, но все равно была тесной. Вопрос Тони напомнил ему о том, что он приехал убивать Хартманна. Этот факт обойти было невозможно.
– Давай скажем так: мои наниматели не разделают всех позиций сенатора.
Спектору не хотелось лгать, но и правду говорить он не имел ни малейшего желания. Лучше найти некий компромисс.
Тони кивнул и подобрал вилкой последние крошки штруделя.
– Не хочешь говорить – не надо. Ты как относишься к жертвам дикой карты? Я имею в виду твое личное отношение.
– Это крупная невезуха. – Спектор это знал лучше всех, поскольку вытянул пиковую королеву. Вот только Тахион имел глупость вернуть его обратно. – Но в жизни многим не везет. Просто некоторым приходится похуже, чем другим.
– Но разве ты не считаешь, что джокерам приходится туго?
Тони пристально смотрел на Спектора. Почему-то ему это было важно. И причина была отнюдь не в политических взглядах.
– Конечно. Но что вы будете насчет этого делать?
Спектор взял бутылку «Пино Неро» и налил себе еще бокал.
– Добьемся, чтобы их права соблюдались так же, как права любых других граждан Америки. Именно этого я добиваюсь. И поэтому работаю с Хартманном. – Тони немного помолчал. – Не слишком сложное требование, так?
Спектор покачал головой:
– Не так. Я много общался с джокерами. С ними все иначе. Черные, итальянцы, любые другие группы – они все равно выглядят как люди. Хоть джокеры сами ни в чем не виноваты, но многие выглядят так, будто им место в зоопарке. Большинство людей реагируют не мозгами, а чисто рефлекторно.
Спектор это прекрасно знал: он всегда полагался на свои инстинкты. Если бы он сам не подхватил вирус, то, наверное, ненавидел бы джокеров точно так же, как все остальные.
Тони швырнул салфетку на стол и махнул официанту, требуя счет.
– У тебя есть время немного со мной прокатиться?
– Конечно, – ответил Спектор, осушая бокал. – Что ты задумал?
– Просто навестить кое-каких друзей. Хороших друзей. Мне бы хотелось, чтобы ты с ними познакомился.
Тони снова улыбнулся. Спектор не мог отказаться.
– Может, после ты представишь меня своему боссу? Мне бы хотелось с ним познакомиться.
Спектора подташнивало – и дело было не только в переполненном желудке.