Тварь
Шрифт:
...И это, как он узнал позже, было именно так: близнецы, только что окончившие колледж и временно проживающие в доме родителей неподалеку от клуба «Открытый океан». Лукас понял из разговора, что их отец был каким-то важным магнатом в радио– или телебизнесе в Штатах.
А так как к тому времени Лукас Коувен был крепко захвачен «Доктором Смирнофф», который заставил его поверить, что рыбак – такой же привлекательный мужчина, как Том Круз, то он начал воображать, что у него есть реальная надежда в отношении этой покорительницы сердец. Хотя один только прикид девушки должен был бы послужить достаточным предупреждением. Ни одна девушка с настоящими золотыми часами «Ролекс», золотым кольцом на мизинце и в одной из тех пятидолларовых рубашек, на которых изображен пятидесятидолларовый игрок в поло, не говоря уж об атласной коже и зубах, совершенных, как клавиши рояля, не уделит ни одной мысли какому-то нечесаному лодочнику в драных джинсах. Но Лукасом управлял «Доктор Смирнофф».
Пара обсуждала таблицы декомпрессии, громко рассуждая, следовало ли им проводить эту самую декомпрессию после их последнего погружения, а также на какую глубину смогут они опуститься завтра. И конечно, все это должно было бы вызвать тревожные сигналы в голове Лукаса, так как, во-первых, на Бермудах приезжим не разрешали нырять на большую глубину, а во-вторых, разумные люди не стали бы заниматься таким делом, как глубоководное ныряние, по собственному желанию.
Лукас не сказал ни слова, пока эта пара обсуждала глубину, на которой лежали разные затонувшие корабли, на которых они побывали, сравнивая, как глубоко лежат «Констеллейшн» и «Л'Ермини», «Северная Каролина» и «Вирджиния Мерчант». Ни одно из этих судов не находилось на глубине больше сорока футов – на глубине, доступной для ныряния на вдохе для всех, кроме туберкулезников. Лукаса не потянуло поправить их, когда они сравнивали корабли «Кристобаль Колон» и «Поллок-шилдс» – два стальных судна, лежащих на такой мели, что приходилось проявлять осторожность, чтобы не зацепить их днищем.
Для Лукаса наступил подходящий момент, когда парень – его звали Скотт – произнес что-то вроде: «Лодочник сказал, что глубже всех лежат остатки корабля „Пелинеон“».
– Где это? – спросила Сьюзи. – Он отвезет нас туда? Лукас наклонился вперед и повернул к ним голову:
– Извините, это никак не мое дело, но боюсь, что кто-то морочит вам голову.
– В самом деле?
Сьюзи широко раскрыла глаза, и Лукас решил, что у нее самые длинные ресницы, какие он когда-либо видел.
– Ага. Как я уже сказал, никак не мое дело, но мне противно, что кто-то дает вам ложную информацию.
– Тогда, – поинтересовался Скотт, – какое же судно лежит глубже всех?
– Глубже всех на Бермудах лежит «Адмирал Дарем», – заявил Лукас с милейшей улыбкой, довольный тем, что его рот двигается, хотя губы как будто занемели. – Он лежит у Южного берега. По крайней мере, это самое глубоколежашее судно из тех, какие кто-либо видел.
– А насколько это глубоко? – На лице Скотта было написано, что он не верит ни единому слову из всего разговора, но в данное время ему больше нечем заняться, кроме как потакать Лукасу Коувену.
– Корабль лежит одним концом на глубине ста девяноста футов и дальше по склону – примерно до трехсот футов.
Сьюзи сказала:
– Здорово!
Скотт сказал:
– Ну, хватит...
Вспоминая тот разговор, Лукасу теперь хотелось, чтобы он, Лукас, сказал что-то, что покончило бы с этой темой раз и навсегда, например: «Да иди ты, парень», что-то, что бесповоротно сорвало бы эту затею.
Но Сьюзи хлопнула Скотта по плечу и сказала:
– Скотт, послушай хоть раз в жизни.
Это означало, что она заинтересовалась.
А поэтому Лукас продолжал болтать:
– Корабль наткнулся на Южный берег во время шторма и сидел там день или больше, пока его пытались стянуть оттуда. Его все-таки ухитрились снять, но он был так продырявлен, что прежде, чем судно смогли залатать, оно наполнилось водой и пошло ко дну, скользнув назад, вниз по холму.
– И ты видел его? – спросил Скоп.
– Только раз, несколько лет назад. Его не так-то легко обнаружить.
– Как это выглядит? – спросила Сьюзи с острым интересом.
– Заставляет кровь бешено мчаться по жилам. Я называю этот корабль «Творцом вдов». – Ничего подобного Лукас не делал, но прозвучало красиво. – Сначала долгое время ничего не видно вообще. Затем, совершенно внезапно, судно вырисовывается из глубины, и первая мысль, которая приходит вам в голову: «Боже, я, наверно, свихнулся», потому что вы видите огромный стальной корабль, который, кажется, плывет прямо на вас. А потом, что уже окончательно убеждает вас, что с вашей головой не все в порядке, вы видите – я вас не разыгрываю – железнодорожный локомотив, мчащийся прямо рядом с судном, он свалился с носовой части корабля. Как раз к тому времени, когда ваша голова проясняется, необходимо возвращаться наверх. У вас всего около пяти минут на пребывание на глубине.
– Я ничему этому не верю, – заявил Скотт.
Лукас ответил:
– Это ваше право, – и сделал знак вновь наполнить свой стакан.
Сьюзи положила ладонь на руку Лукаса, действительно коснулась его и, взглядом приказывая брату помолчать, проговорила:
– Мы угощаем, – и жестом распорядилась, чтобы бармен подал им два пива, а Лукасу водку.
Именно тут Лукас понял, что поймал их на удочку. Лукас был доволен собой и пытался сообразить, куда повести Сьюзи, когда они ухитрятся отделаться от Скотта, поэтому он не думал, что придет время, когда он пожелает, что лучше бы никогда не подцеплял эту парочку.
Когда принесли выпивку, Сьюзи сказала:
– Извините, мы на минуточку, – взяла Скотта за руку и отвела к одному из свободных столиков.
Они оставались там, перешептываясь и жестикулируя, три или четыре минуты, и, когда вернулись, уже Скотт запустил в ход все дело.
Остановиться было невозможно.
Считает ли Лукас, что сможет опять найти «Адмирала Дарема»?
Имея новую электронную аппаратуру на судне, вполне вероятно.
Захочет ли он сделать эту попытку?
А зачем?
Затем, что, как сказала Сьюзи, им наскучило нырять вокруг Бермуд, они уже видели почти все, и им хотелось бы нырнуть на настоящую глубину до окончания лета, пока оба они не заперты на работе, или в высшей школе, или где-нибудь еще. Кроме того, в данный момент они не могут отправиться нырять на какой-нибудь другой остров, потому что ожидают приезда родителей из Нью-Йорка.
Да... он не знает, как быть, он в общем-то занят...
Они щедро заплатят ему.
Он должен быть с ними честным и сказать, что на завтра судно у него уже зафрахтовано. (Зафрахтовано! Откуда эта мысль пришла ему в голову? Он никогда не имел дела ни с каким фрахтом, не имел понятия, что с ним делают и сколько нужно брать за него.) Он хотел бы помочь молодым людям, они, кажется, приятные ребятишки и тому подобное, но он не может отказаться от платы за фрахт.