Тварь
Шрифт:
Посреди комнаты, в кресле, с пледом, накинутым на ноги и складками ниспадающим на пол, сидел человек. С длинными седыми волосами, не молодой, хотя и не старик, с резкими чертами лица и подозрительным взглядом.
– Это они? – довольно желчно поинтересовался человек.
– Да, – тихо сказала Ника. – Это доктор Антонов из Института, а это…
Ника замялась, не зная, наверное, как представить странного парня из Зоны. Тот представился сам:
– Бука. Так меня зовут в Зоне.
– Бука? Тот самый? – быстро спросил человек.
Бука неопределенно дернул плечом: он привык к этому вопросу, но каждый раз ловил себя на том, что не знает, как на
– Наверное, тот самый, – сказал он.
Человек молча сверлил его взглядом. Не было в этом взгляде ни капли доброжелательности.
– Что он здесь делает? – не отводя взгляда, дребезжащим голосом поинтересовался он. – Что он делает в моем доме?
– Он скоро уйдет, – немного растерявшись, пообещала Ника. Глядя на гостей, пожала плечами.
– Я могу прямо сейчас уйти, – сказал Бука, делая шаг назад.
– А ну, стой! – приказал хозяин. – Поздно уже уходить. Ты уже переступил порог, и теперь ничего не изменишь.
– Не обижайтесь на отца, – виновато сказала Ника. – Сюда не часто приходят незнакомые люди…
– Не надо! – скривился хозяин. – Дело не в незнакомцах, а в том, что они из себя представляют.
– Может, мы действительно, пойдем? – произнес Антонов, с тоской глядя в сторону двери.
– Куда пойдете? Через Периметр – без оружия и снаряги-то? – хозяин усмехнулся. – На вас-то мне плевать, только, боюсь, с вами и дочка полезет. Сколько ни учу ее уму-разуму, а дурой так и осталась.
– Папа!
– Говорю – дура! – упрямо, глядя на дочь, повторил хозяин. – Ловкость и навыки переняла, а ума не набралась…
Он пронзительно посмотрел на Буку – и резким движением скинул с колен свой клетчатый плед:
– Видел, что со мной сделала твоя Зона?
У него не было ног – чуть выше колен джинсы были обрезаны и грубо застрочены.
– Ведьмин студень, – страшновато улыбаясь, пояснил хозяин. – Всего-то – краешком ботинка задел – даже не заметил поначалу. Сначала пальцы перестал чувствовать, потом ступня, как резиновая, стала. Знаешь, как это забавно – нога гнется, как у куклы, и совсем не больно. Только Доктор сказал, что скоро я весь буду, как эта кукла – резиновый, смешной такой. И мертвый.
– Вас Док спас? – тихо спросил Бука.
– Спас… – с издевкой повторил хозяин. Толкнул колеса по бокам кресла – оно оказалось инвалидным. Подкатил к Буке в упор, даже приподнялся на руках, упершись в подлокотники. В глазах его сверкнули безумные огоньки. – Иногда кажется, что лучше бы я остался ТАМ. Понимаешь, о чем я?! Ты-то должен понимать!
Бука молчал. А о чем говорить с человеком, покореженным Зоной? Они все такие – будто с обожженными душами.
Хозяин круто развернулся на своем кресле, откатился к окну, уставившись в плотные шторы, будто мог видеть сквозь них. Сказал глухо, обращаясь к дочери, но не глядя в ее сторону:
– Ты обещала мне, что не будешь больше шастать через Периметр. Сколько можно подставляться, здоровьем рисковать, жизнью – ведь у тебя есть нормальная работа!
– Так это и есть моя работа, – тихо сказала Ника.
Хозяин не ответил. Помолчал, неподвижно глядя в слепое окно, потом сказал, уже спокойнее:
– Отведи гостей на кухню. Накорми. Мне нужно подумать.
– Вы только не сердитесь на него, – говорила Ника, нарезая хлеб. – Отец здорово настрадался от Зоны. Он ведь бывший ликвидатор Чернобыльской аварии. Он еще в первую аварию последствия устранял, когда и Зоны-то толком не было… Потом, конечно, сталкером стал – а чем здесь еще заниматься? Все здесь за периметр лазили, тем и жили. Вот и вся его жизнь была в Зоне, все знали его, уважали – крутой сталкер был. А теперь – сами видите…
Они сидели в небольшой кухне, в углу которой медленно растекалась лужа: тока не было, и старенький холодильник уже начинал подтаивать. На древней газовой плите закипал чайник. Антонов с Букой сидели за столом на тяжелых табуретках и чувствовали себя довольно неуютно.
– Значит, бывший ликвидатор… – проговорил Антонов. Так – чтобы не молчать.
– Бывших ликвидаторов не бывает, – донеслось со стороны коридора. На кухню, мрачно улыбаясь, вкатил хозяин. – Сначала я ликвидировал последствия, а теперь «последствия» постепенно ликвидируют меня… Вы уж простите, что набросился на вас с порога. Просто всю ночь не спал – кошмары мучили, никак не мог понять, с чего бы это. А там и по радио передали, мол, приехали – Зона в наш район пожаловала. Тут же мимо хаты мутанты поперли, вся живность моя передохла или сожрали ее. А я все ждал, что мутанты в дом полезут, а я – сами видите, какой боец… В общем, не в духе я был, сорвался…
Антонов с Букой молчали, ожидая продолжения. Мужик, безусловно, был суровый, не стоило его злить пустой болтовней. И хозяин продолжил:
– В общем, пожаловала Зона, пришла родимая. А я уж думал, никогда больше не увижу ее штучек. Что же получается – если Магомет к горе не идет, то гора сама к нему пожалует? – он глухо рассмеялся. – Честно говоря, хоть и совестно об этом говорить, но обрадовался я даже немного: выходит, повоюем еще…
Хлопнул дверцей шкафчика и достал оттуда бутылку. Подмигнул дочери. Ника нахмурилась, но сдержалась. И поставил на стол три старые, как и все в этом доме, граненые рюмки. Сама же осталась стоять, упершись плечом в стену, сложив на груди руки. Через несколько минут в общении наступил перелом, и хозяин с гостями не смотрели больше друг на друга с подозрительностью и неприязнью. Оказалось, что отца Ники зовут Виктором, а от отчества он отмахнулся со словами:
– Я же сталкер – какие у нас отчества?
К водке и бутербродам прибавился горячий чай, и разговор перешел в более конструктивное русло.
– Дочка сказала, что оружие вам нужно, – сказал Виктор, небрежно отправляя в рот кусочек хлеба. – Вот, нахрена вам сейчас в Зону, скажите на милость? Военное положение – вас же пристрелят при первой возможности, даже, как зовут, не спросят.
– Расскажите ему все, – негромко сказала Ника.
Виктор с интересом приподнял бровь.
Бука не был уверен в том, что стоит рассказывать правду этому вспыльчивому человеку. Но он поймал взгляд Ники, и понял, что это важно именно для нее. Он плохо разбирался в психологии, но предположил, что она хочет подарить отцу забытое чувство собственной значимости, ощущения причастности к чему-то важному. И он заговорил – несмотря на предостерегающие жесты Антонова. В конце-концов, им действительно нужна поддержка – пусть даже старого, безногого сталкера.
Виктор слушал молча, не перебивая. Только в какой-то момент он потянулся к пачке «беломора». Характерно смял папиросину, сунул в рот, прикурил от спички. Бука и не знал, что кто-то курит еще подобное. Пришлось дышать густыми клубами папиросного дыма, и Бука стойко переносил это испытание. Закончил рассказ, посмотрел на хозяина, ожидая его реакции. Тот неторопливо докурил, раздавил окурок в большой стеклянной пепельницу, сказал:
– Значит, хочешь стать «нормальным». Таким, как все… Знаешь, а я тебя понимаю.