Твари Господни
Шрифт:
– Не томи, – хмуро попросил Монгол.
– Да уж… – Лиса сделала себе еще одну сигарету, и, поскольку голова была занята другим, опять вышла эта декадентская дрянь с анашой.
– Ладно, – усмехнулся Виктор. – Не буду интриговать. Книга по виду вполне средневеково-европейская, но листы из папируса, а текст на арамейском со вставками на древнеегипетском – на самом деле, как я потом узнал, это был среднеегипетский язык – и, разумеется, иероглифами, и на аккадском или ассиро-вавилонском, клинописью.
– Ни хрена себе! – Кайданов, от волнения, вероятно, забыл, даже, что теперь
– Тот человек прожил очень долгую жизнь, – Виктор реплику Германа проигнорировал точно так же, как до этого слова Лисы. Но Лиса на него не обиделась, не обиделся и Кайданов. Не до того было.
– Когда я смог прочесть его записки, а это, как вы понимаете, случилось не сразу, многие вещи предстали совсем в другом свете.
– Кто это был? – спросила Лиса. – Кто-то из пророков?
– Не знаю, – развел руками Виктор. – Он о себе почти ничего не написал. Я даже не понял, был ли он современником исхода из Египта, но думаю, что, скорее всего, нет. Полагаю, он жил много позже, хотя и в тех же самых местах… Впрочем, неважно. Важно другое. Он пришел в Чистилище, когда там ничего не было, ни Города, ни Замка. Пришел, как пришли сегодня мы. Во плоти. Поселился в пустыне и жил там очень долго, исследуя природу своего дара и границы силы. Собственно, об этом он и писал. Остальное только между прочим.
– Тогда откуда же взялся Город? – Наблюдатель не был удивлен, он был потрясен.
– Город возник позже, – объяснил Виктор. – Об этом он, к сожалению, тоже почти ничего не написал. Но суть событий понятна. Пришли маги, их было мало, потом больше. Возник Город, позже появились Замки.
– Замки? – Лиса обратила внимание на множественное число. Впрочем, судя по реакции остальных участников "собрания", не она одна.
– Замки, – подтвердил Виктор. – Я помню, из Города виден только один. Но с башен моего замка видны еще два. Впрочем, вероятно, их много больше. Когда я добрался до второго, то увидел еще один, которого не мог видеть прежде…
– Кто были эти маги? – требовательно спросил Наблюдатель. – Когда? Он написал про них что-нибудь существенное?
– Когда, не понятно, – покачал головой Виктор. – Это странно, но они его практически не заинтересовали, хотя он с ними, по-видимому, общался. Слишком разные. Я думаю, в этом дело. Он был уже скорее бог, чем человек, а они… Мне кажется, они напоминали нас… Случайные получатели благодати… И когда не ясно. Возможно, наше раннее средневековье. Пятый век, шестой… А кто они были… Люди и, судя по их зданиям, жившие уже в позднем средневековье, но это были не наши люди, хотя и похожи на нас.
– Что значит, не наши? – спросил Кайданов.
– Ну если у нас, допустим, пятый век, а у них пятнадцатый…
– Твою мать, – сказал Наблюдатель. – Другая планета? Иная реальность?
– Не знаю, – покачал головой Виктор. – Но долго они не продержались. В конце концов, Город опустел, опустели и замки. И тот маг снова остался один. Последняя запись невразумительна. То ли он умер, то ли ушел и не вернулся. Но куда ушел, если, конечно, ушел, я не знаю.
– Но книга осталась, – напомнила Лиса.
– Да, – согласился Виктор. – Книга дорогого стоила. Она сократила мне дорогу к изучению очень многих вещей.
– Например? – Лиса вдруг вспомнила, одну из реплик Виктора, брошенную им, когда они в первый раз встретились в Берлине. – Он мог создавать…?
Но вот произнести вслух это последнее слово оказалось почти невозможно. Впрочем, Виктор ее понял и так.
– Да, – сказал он. – И тогда я создал…
– Меня, – сказала Дженевра.
– Да, ты была первой, – кивнул Виктор с таким выражением, как если бы соглашался, что это он помыл посуду или приготовил обед.
"Бог? Он бог?!"
– Потом был Марий…
– Тело, – неожиданно сообразила Лиса. – Ты создал тела, образы… А души? Души ты тоже…?
– Умница! – Грустно усмехнулся Виктор. – Ты все-таки очень умная, Лиса. Что есть, то есть. Не отнимешь. В самую точку попала! Иногда удавалось создать личность, иногда – нет. Слуги, работники… Почти люди, но… А вот соратников, настоящих людей, если вы понимаете, о чем я говорю, создать удавалось крайне редко. И каждый раз ощущение было такое, что и не я вовсе их создаю, и даже не создаю, на самом-то деле, а только… Как сказать? Оживляю? Возвращаю? Воплощаю? Не знаю. Но подсказка была, и грех было ею не воспользоваться. Не задуматься о том, что это может означать. И их характеры, и… Лиса ты слышала, как колдовала Дженевра?
– Да, – сказала она. – Слова…
– Поняла?
– Нет, но…
– Знакомая речь, хоть и чужая, – кивнул Виктор.
– Да, – призналась Лиса и вдруг спросила. – Кто такая Чед?
– Чед? – Переспросил Персиваль. – Чед гха шаяад?
– Безумная? – откуда это взялось Лиса не знала. Просто вдруг возникло и сорвалось с языка.
– По значению верно, – согласился Персиваль. – По смыслу нет. Но я не знаю, как сказать.
– Бесстрашная, – тихо сказала Дженевра. – Так и было.
– Что?! – Не выдержала Лиса. – Что было? Что?!
5
Кайданов даже вздрогнул. До сих пор Лиса-Дебора говорила спокойно, пожалуй, даже равнодушно. А тут, как взорвалась. Но и ему, если честно, было сейчас так не хорошо, что вздругнуть-то он вздрогнул, но на Лису даже внимания не обратил. Смотрел на Виктора и Дженевру, переводя взгляд с одного на другую и обратно, ждал продолжения и пытался понять, о чем они говорят, и почему так болит сердце?
– Ты спросила о первом доказательстве Баха, – сказал Виктор, как-то странно глядя при этом на Лису.
"О чем он, ради всех святых?" – удивился Кайданов, возвращаясь к действительности. Рассказ Виктора и этих Первых расстроил его не на шутку, заставив снова пережить самые тяжелые минуты своей жизни, но продолжение разговора отдавало полным сумасшествием, бредом, ужасом, дурным сном.
– Мне казалось, что старик Иаков верит в бога, – Лиса тоже выглядела расстроенной, едва ли не разбитой, и это было странно, даже пугающе, после холодного равнодушия Деборы, к которому Герман не то, что бы успел уже привыкнуть, но как-то притерпелся.