Твари Господни
Шрифт:
Придя в номер и наскоро приняв душ, Лиса уже через полчаса залезла в постель и с наслаждением смертельно уставшего человека вытянула ноги под теплым одеялом. В этот момент ей было так хорошо и уютно, что даже мысль закурить, исчезла, мимолетно и почти нечувствительно тронув сознание. Ничего кроме, как просто лежать, наслаждаясь этим чудесным состоянием, Лиса сейчас не хотела. Ей было хорошо, и может быть, поэтому, едва только она погрузилась в сладкую дрему, не успевшую еще, впрочем, превратиться в настоящий крепкий – "с устатку" – сон, Лиса легко и без внутреннего сопротивления ушла в Город. Возможно, это была ошибка. Делать так, не принято. И уж точно, что это была слабость, род наркотической зависимости, от которой не был свободен ни один маг. Но, с другой стороны, обстоятельства вроде бы благоприятствовали – она ведь была в номере одна – и желание "послушать улицу" и узнать новости взяло верх над вбитой, кажется, в спинной мозг осторожностью и здравым смыслом.
7
"Значит, это и есть плен… "
С этой стороны она увидела плен впервые. Как говорится, в первый и последний раз, потому что отсюда не возвращаются и в Город, чтобы рассказать, что там и как, не приходят. Во всяком случае, Лисе о таких случаях ничего конкретного не знала. Ходили, правда, какие-то глухие слухи, но, скорее всего, и они являлись не отголоском правды, а обычным для любой человеческой общности фольклором. Мрачными ночными страшилками, вот чем они были. И все, что подполье определенно знало о том, что происходит после захвата, знало оно не от сгинувших навсегда, а от тех, кто их брал. Раньше захваченных магов накачивали наркотиками, ну а теперь, судя по тому, что было известно Лисе, у "охранки" появились и другие, сильно продвинутые – после зверских экспериментов семидесятых-восьмидесятых годов – технические средства. Конечно, от мага, находящегося в беспомощном состоянии, ничего путного не добьешься, кроме, разве что, обычных для любого подполья паролей и явок. Но зато и сюрпризов ожидать не приходится. Впрочем, и волшебники не все на одно лицо. Одни могут много, другие – мало, но, не зная наверняка с кем имеют дело, сукины дети обычно не рисковали. Живой маг опасен, из этого и исходили. А потому при провале колдунов большей частью просто убивали, но не всегда. Информация хлеб любой контрразведывательной службы. Это аксиома. К тому же господам и товарищам и "науку двигать" нужно было. Так что и лабораторные кролики время от времени требовались. Все это Лиса знала, а теперь вот и сама влипла. И, судя по всему, влипла по-крупному.
Однако делать было нечего, вечно ведь внутри "кокона" сидеть не будешь, и, "отдышавшись", Лиса "вернулась в себя". На этот раз она знала, чего следует ожидать, однако лучше от этого не стало. Моментально вернулось ощущение пламени, лижущего кожу, страшная резь в глазах и убивающий гул в ушах, и, разумеется, треклятый зуд во всем теле, от которого можно сойти с ума.
– Что происходит? – нервно спросил отдаленно знакомый мужской голос.
– Не знаю, – ответил другой и тоже, вроде бы, слышанный раньше голос. – Мы с таким еще не сталкивались. Она не приходит в себя, а должна… Вернее, как будто приходит, но ненадолго, и снова… Черт! Смотрите! Вот опять, а сейчас она, по идее, должна уйти…
"Уйду… "
Лиса опрометью бросилась назад, в холод и тьму… Чего? Ада? Или специального Рая для умирающих в муках волшебников? Или это всего лишь агония, отсроченная смерть? Впрочем, сейчас у нее неожиданно мелькнула очень интересная догадка о природе спасительной "холодной тьмы", однако если это предположение было верным, следствием из него должно было быть…
Боясь поверить самой себе и еще более страшась, что ошибается, Лиса "оглядела" окружающий ее холодный мрак и со всей силой, на которую была сейчас способна, захотела увидеть звезды. И желание ее исполнилось. Не сразу и не вдруг, но дела это не меняло. Мрак "подернулся рябью" – более точного образа или определения у Лисы просто не нашлось – а затем там, где еще мгновение назад ничего не было, стало появляться нечто. В конце концов, звезды возникли из небытия, но были при этом такими, как если бы Лиса видела их сквозь плотную черную кисею. "Голосов" сквозь эту вуаль слышно не было, различия в цветности звезд только угадывались, и не факт, что догадки эти были верны, но все-таки мрак отступил. И это уже было настоящее кое-что. Лиса собралась с силами, даже не задумываясь над тем, что конкретно она делает – ей было достаточно знать, чего она хочет – и совершила еще один рывок. Ощущение было такое, как будто прыгаешь с одного края пропасти на другой и летишь над бездной. Но полет твой отнюдь не стремителен, как следовало бы ожидать, а, напротив, замер во времени или, скажем, оказался вписан в рисунок. Однако при всем при том, Лиса совершенно определенно знала, что "долетит" и, значит, спасется, но, с другой стороны, "ощущала", что "связки на ногах" порваны от запредельной силы толчка, и совершенно непонятно, как она теперь собирается идти на этих "ногах" дальше, после того, как долетит до противоположного края.
И она "долетела". Темная вуаль исчезла, как ни бывало, и звезды, прекрасные звезды их тайного небосклона обрели свой истинный облик.
"Звезды… " – выходило, что случайная, вздорная, в общем-то, мысль на поверку оказалась отнюдь не вздорной и, вполне возможно, не случайной.
"Возможно, просто пришло время".
Могло случиться и так. Лиса всмотрелась в рисунок "звездного неба", пытаясь увидеть его "новыми глазами", но что скрывал рисунок созвездий? Что мог или хотел скрыть?
– Привет! – прошуршал в "ушах" вкрадчивый голос. Судя по всему, говорила с Лисой вот та маленькая прозрачная и искристая, как бриллиант, звездочка.
– Привет, – Лиса естественно знала, что голосам "сирен" верить нельзя, и отвечать им не следует. И никогда раньше этого не делала. Никогда. Раньше.
"Но сегодня у меня особый день… "
– Как дела? – спросила звездочка. – У тебя, похоже, неприятности?
– Да, – не стала скрывать Лиса. – Неприятности. У меня. Хочешь помочь?
– Тебе? – неожиданно звездочка изменила цветность, стремительно превращаясь из бриллианта в аметист, и светимость ее возросла, и видимые размеры тоже…
"Значит, все в нашей власти? Или все-таки только в ее?" – Лиса вдруг поняла, что "голос" принадлежит молодой женщине, совсем молодой, едва ли не юной. Именно женщине и непременно юной.
"Откуда я это взяла? – но, уже задав себе этот вопрос, Лиса поняла, что, "говоря" слово взяла, подразумевала – знаю.
"Знаю… "
– Тебе? – спросила звезда.
– Мне, – подтвердила после паузы Лиса.
– Не знаю, – "серена" обрела уже свой истинный облик. Размеры ее и мощь вызывали уважение, граничившее со страхом. Впрочем, страха как раз и не было. Он умер, ее страх, где-то там позади, на хирургическом столе в пыточной мюнхенской "больнички". А истинность размеров… Откуда вообще взялась у Лисы уверенность, что видимые параметры звезды соответствуют действительности? И что означает "соответствуют"?
– Не знаю, – повторила звезда. – Или тебе помощь не нужна, или уже поздно. Не понимаю.
– Так что же тогда лезешь? – зло спросила Лиса, ощущая совершенно непривычные под "звездным небом" гнев и раздражение. – Пошла в задницу, сука!
И она рывком вывернула кусок черного траурного полотна наизнанку, проваливаясь под "светлые небеса". Но, даже оказавшись у ворот Города, не сразу смогла справиться с охватившими ее – ни с того, ни с сего – гневом и раздражением.
"Поймаю, убью", – вот какой была мысль, которую, как собака кость, принесла с собой Лиса "в зубах"… в Чистилище.
Скрипнул под ногами песок, повеяло жаром из раскинувшегося за спиной Пекла, но это было уже здесь, а боль, смерть и… да, страх, остались там, за барьером холодной тьмы.
"Интересно, – подумала она вдруг, рассматривая городские ворота. – Кто еще знает про "холодную тьму"?"
Вполне вероятно, что таких в Городе было больше одного, но почему, тогда, никто никогда об этом не говорил?
"Я должна обсудить это с Бахом, – решила она и пошла в Город. – С Бахом… или с кем-нибудь еще".