Твари Господни
Шрифт:
– И? – Подался вперед Виктор, ощущая отчаянную уверенность, что сейчас услышит ответ на свой вполне идиотский вопрос.
– Черт пишет очень красивые лирические стихи. Неожиданно, правда?
9
– Нехорошее какое-то чувство, – Рэйчел поправила перед зеркалом грим на веках и улыбнулась отражению Кайданова. – Прямо, как тогда.
– Как тогда не будет, – твердо ответил Герман и смягчил жесткость интонации ответной улыбкой.
"Как тогда не будет" – это он решил твердо. Что бы там ни случилось, Рэйчел он вытащит, или они умрут вместе, но брать с собой прикрытие он не будет. Они шли на встречу с Лисой и Виктором, а не на войну. И как бы он ни относился к Рапозе и Иакову, предательства он от них не ожидал и, соответственно, не хотел унижать – ни их, ни себя – недоверием. А там, будь,
"Предчувствие или знание?" – Но вот ответа на этот вопрос он не знал, зато ему хорошо было известно другое: он был влюблен, и он был счастлив.
10
Поставив машину на стоянке перед отелем, Лиса выключила мотор и совсем уже собралась киношным жестом "выставить наружу ножку", тем более что теперь ей уж точно было что и откуда выставлять. Но еще раньше, чем она успела это сделать, подчиняясь какому-то до конца неосознанному, но оттого не менее властному чувству, Лиса неожиданно для самой себя "шагнула в сторону". "Отойти в сторону" – так называла она теперь состояние распределенного сознания, когда оказывалась как бы в двух мирах сразу: физическом, где пребывало ее новое тело, неторопливо покидавшее сейчас дорогущий, как реактивный истребитель, Ламборджини, и ментальном, где всегда холодно и темно, но где Лиса чувствовала себя в полной безопасности. Получалось это у нее теперь, на шестой день экспериментов, не просто легко и непринужденно, но часто, как, например, сейчас еще и спонтанно, а то и непроизвольно. И причин такому положению вещей было несколько. Во-первых, как быстро выяснилось, расщепление сознания зверски выматывало только в начале, потому, вероятно, что Лиса не знала тогда, что и как делает. Однако, как только разобралась, все сразу же пошло, как по маслу, при том не только в смысле легкости, но и в смысле рациональности, если так можно выразиться.
А во-вторых, опыт великий учитель, особенно, когда других нет. И Лиса быстро осознала, что "живую", неразрывно связанную с эмоциональной сферой и интуицией часть свого сознания лучше всего прятать в "нигде и никогда". Там эта сумбурная и не вполне уравновешенная "личность" была в полной безопасности, потому что разглядеть ее было невозможно. Зато сама она оттуда все видела – пусть и не совсем так, как видели глаза Лисы, находившиеся в распоряжении второй половины сознания – и все чувствовала, через "платочек", разумеется, как детский поцелуй, но зато с той степенью незримой силы, которая превращала Лису в настоящую "хозяйку морскую". Зато в мире живых оставалась несколько суховатая, правильная, как брошюра по технике безопасности, и неробкая часть сознания, которую невозможно было заподозрить в отсутствии цельности, и которая не ошибалась и не пугалась, являясь к тому же технической пустотой для любого мага, хотя таковой на самом деле и не являлась.
В принципе, особой необходимости во всем этом декадентстве сейчас, вроде бы, не было. Никакой опасности Лиса не чувствовала и не предполагала, и уж, тем более, не предвидела. Дело, однако, заключалось в том, что при всем своем желании, Лиса просто не успела еще в достаточной степени изучить "их нравы" и была, поэтому, вынуждена "считывать" всю необходимую ей информацию прямо "с листа", вынимая из памяти окружающих или "отгадывая" их ожидания относительно себя в режиме реального времени. Как, например, входят в такой вот ресторан такие, как она, женщины? Что сказать мэтру, встречающему гостью у самых дверей? Или ему вообще ничего не следует говорить? Как сесть за столик, и что выбрать в огромном и составленном на не совсем немецком языке меню? Вопросов было много, но и за ответами далеко идти необходимости не было. Официант ведь и сам знал, что к буйабес – "Буйабес? Ах вот что это такое! Рыбный суп, значит… " – Следует заказать белое вино, а в карте вин такая вот дамочка, как Дебора Варбург должна выбрать какой-нибудь рислинг. Скажем, из долины Рейнгау. Но урожай 1998 года был, по оценкам признанных знатоков, не слишком удачным, и, значит, заказывать следует полусухой Schwarzer Kater 1997 года, причем не лишь бы как, а в голубой бутылке, потому что иначе придется заказывать "шампанское" брют из Мозеля, но Лиса не была уверена, что ей это будет вкусно. Во всяком случае, когда лет десять назад на новый год пришлось пить крымский брют, ей это совсем не понравилось. Так что, на круг, выходило, что распределенное сознание являлось не только лекарством против страха, но и удобным инструментом, как для войны, так и для постижения этого чудесного нового мира.
Лиса сделала глоток заказанной ею "Черной кошки" и пришла к выводу, что если по поводу цены этого белого вина она ничего определенного сказать и не может, то пить его, во всяком случае, было не противно. Она сделала еще один глоток, мимолетно пожалев, что в немецких ресторанах запрещается курить, и в этот момент в зал вошли двое.
"Мне что, теперь во всех кабаках такие парочки будут встречаться?!" – Смуглого поджарого мужчину с неожиданно светлыми волосами и серыми глазами – "Турок? Хорват?" – Лиса видела вчера вечером в своей гостинице. Он даже одет был в тот же самый безукоризненный темно-серый костюм. Только вместо голубой сегодня на нем была черная рубашка, ну и галстук, разумеется, тоже был другой. А вот высокую изящную брюнетку с яростно синими глазами и какими-то "хищными", орлиными что ли, чертами несомненно неординарного лица, Лиса видела примерно неделю назад по дороге из Линца в Мюнхен, в закусочной в рекреационной зоне большой бензозаправочной станции. Только одета она тогда была проще и запомнилась Лисе своим ненормальным для такой "тоненькой" девушки аппетитом.
"Волк и… беркут, пожалуй, – решила Лиса, рассматривая эту красивую пару. – Ну и в чем же тут сюрприз?"
В том, что парочка эта появилась здесь и сейчас неслучайно, Лиса не сомневалась, но в чем здесь "секрет", пока не знала. И потому сразу же мягко к ним "потянулась", "коснулась" обоих и немедленно отступила, почувствовав в этих молодых красивых людях скрытую, но в любое мгновение готовую вырваться наружу недюжинную боевую мощь.
Боевые маги? Сразу двое, и именно здесь, в этой гостинице и в этом ресторане, всего за полчаса до назначенной встречи? Это было странное открытие, которое, однако, не столько напугало Лису – пугаться ей, как она понимала, было нечего просто потому, что мало кто был способен ее теперь напугать – сколько удивило и даже, пожалуй, озадачило. Ясно было, что появились они в "Кемпински" не из-за нее, а из-за кого-то другого. Правда, оставалось неизвестно, кого они прикрывают или за кем охотятся. Кайданов? Или Герман здесь ни при чем, как и никому среди магов неизвестная Доминика Граф, и все дело в ком-то третьем, о котором она ничего не знает?
Возможно, последующие события развивались бы по несколько иному сценарию, хотя и вряд ли. Времени до встречи с Кайдановым оставалось еще более чем достаточно, и Лиса, в любом случае, обнаружила бы западню. Но мужчина – "Итальянец? Турок?" – скользнувший было по Лисе нейтральным, вполне равнодушным взглядом незнакомого и не заинтересованного в знакомстве человека, неожиданно вернул взгляд назад и, явным образом нарушая приличия, уставился на Лису с таким выражением, словно увидел, как минимум, королеву Викторию или, скажем, папу Римского. И дело тут было не в том, что он узнал в Лисе ту женщину, которой пару раз сдержанно улыбнулся накануне, во время ужина в совершенно другом ресторане. В этом случае он смотрел бы на Лису как-нибудь иначе. Он "узнал" в ней кого-то другого. Знать бы только кого?
Однако, если незнакомый маг был чем-то настолько поражен, что не смог скрыть своих чувств, то и Лиса отреагировала на его "бестактность" совершенно естественным для нее образом, даже не отдавая себе отчета в том, что делает и почему. Все получилось как-то само собой, практически машинально, как закрыть, например, глаза, если в них ударила струя воды или сноп яркого света. Странный взгляд незнакомого мужчины заставил Лису насторожиться и, значит, прибегнуть к единственно возможной для подсознания реакции – выбросить "невод", одновременно еще глубже прячась в своей никому недоступной крепости "Нигде и Никогда". И "улов" оказался не просто сказочно богат, он буквально перевернул с ног на голову тот мир, в котором она так уютно устроилась всего несколько минут назад.
Лиса окинула ресторанный зал "темным" – сквозь чёрную кисею – взглядом, и настороженность ее сменилась холодным гневом. Здесь везде были враги. В зале ресторана находились одиннадцать федералов [65] при исполнении и неслабый нюхач в придачу – потеющий от страха и напряжения лысенький и толстенький мужичок, который ничего, впрочем, пока не почувствовал.
"Засада?! – удивление Лисы победило даже вспыхнувший в душе и едва не выплеснувшийся наружу "огнем и кровью" гнев. – Но на кого?"
65
Федералы – сотрудники Федерального бюро защиты конституции (Bundesamt fЭr Verfassungsschutz или BfV), федеральной контрразведкой ФРГ.