Твари Господни

Мах Макс

Теоретически, ловить могли или ее, то есть, не Дебору Варбург, разумеется, а Доминику Граф, или Кайданова. Оставалось, правда, неясно, как они могли узнать о назначенной на шесть часов встрече, но всегда есть место случаю, как бы фантастичен, он ни казался на первый взгляд.

"Я что-то сказала на допросе?"

По впечатлениям самой Лисы, подтверждаемым кроме всего прочего электронным архивом контрразведки, она им ничего не сказала, но, возможно, она что-то упустила? Впрочем, с тем же успехом, предателем мог оказаться Кайданов, во что, впрочем, Лисе не верилось, да и верить не хотелось. Но тогда оставался третий и последний вариант. Они с Кайдановым совершенно случайно угодили в чужую мышеловку, потому что охотятся здесь за кем-то другим, за этими, например, боевыми

магами, которые в этот как раз момент садились за зарезервированный ими столик.

"Знал бы прикуп, жил бы в Сочи, – мрачно подумала Лиса, выбрасывая свою "сеть" за пределы ресторана. – Посмотрим…".

Глава 13

Берлин: Момент истины (11 октября, 1999)

1

"Раз пошли на дело, выпить захотелось, Мы зашли в шикарный ресторан…"

Вот и зашла, а здесь не "Мурка в кожаной тужурке", а комитет по встрече в полном составе и расстрельная команда в придачу. Ресторан, лобби и вся гостиница были битком набиты "людьми в штатском". Впрочем, служба этих мужчин и женщин, и в самом деле, "и опасна, и трудна", ну а сегодня – такой уж выпал им жребий – станет, вероятно, смертельно опасной, потому что, если так сложится, что Лисе придется вмешаться, живым не уйдет никто.

Она мимолетно отметила эту жестокую мысль, мелькнувшую в занятой совсем другими мыслями голове, но никак на нее не отреагировала. Лиса была уже на боевом взводе и никаких эмоций, кроме, разве что, гнева и холодной, как оружейная сталь, ярости, не испытывала. Это ведь война, а на войне как на войне. Здесь нет ни женщин, ни мужчин, а есть солдаты, свои и чужие. И чужих в плен не берут, потому что партизанам некуда девать своих пленных, и в лазаретах раненых не выхаживают, просто потому что и лазаретов тех нет, ни для своих, ни, тем более, для чужих. В такой войне бьют насмерть или умирают сами, но вот умирать Лиса сегодня совершенно не собиралась.

"Плавали, знаем!" – Она быстро "осмотрела" верхние этажи и крышу. – "Совсем с ума посходили!" – "Вернулась" в лобби, между делом отметив, возрастающее возбуждение этого странного то ли араба, то ли грека – "Интересно, что ему дамочка его скажет? Смотрит, как на Мону Лизу, сукин сын! " – и "вышла" на улицу.

"Ну ребята, – изумилась она, произведя беглый обзор ТВД. [66] – Или у вас паранойя, или у меня!"

Такой концентрации сил вне "мест постоянной дислокации" она увидеть никак не ожидала. Ближайшие к гостинице дома были нафаршированы "служилым людом", как голубцы мясом и рисом. Кого здесь только не было! И штурмовые группы бундесвера и контрразведки, и снайперы, и отряды технической поддержки – Лиса "рассмотрела" пару установленных на крышах многоканальных генераторов "белого шума" и какую-то электронную хрень, наподобие той, с которой работала незабвенная Алла Борисовна Приходько – и группы огневого усиления, вооруженные пулеметами, автоматическими гранатометами с химическими и газовыми боеприпасами, и, что характерно, многозарядными арбалетами и чуть ли не минометами. Ну, а штаб всей этой вполне себе армии затаился – в прямом и переносном смысле слова, так как по всей территории соблюдался режим радиомолчания – в архитектурном бюро "Конструкта", на третьем этаже старого выкрашенного в зеленый цвет здания на углу.

66

ТВД – театр военных действий.

Однако, судя по всему, никаких активных действий бээфвешники в данный момент предпринимать не собирались. Немцы сидели в своих щелях как мышки и чего-то ждали, но вот кто должен был крикнуть "Ату!", Лиса так и не поняла, хотя в том, что такой человек существует, сомневаться не приходилось. Наблюдатель, знающий объект в лицо, или нюхач, но кто-то просто обязан был быть. И, следовательно, если нюхач – это тот дурень, что сидит всего в трех столиках от нее, то, значит, предполагается, что "дичь" объявится в самом ресторане, а, если их все-таки двое… Если нюхачей двое, то

второй, наверняка, отнюдь не рядовой колдун, раз уж даже Лиса его не нашла. Впрочем, это был лишь первый, бегло брошенный, взгляд, а до второго оставалось ждать еще целых двадцать минут, но об этом Лиса пока не догадывалась. Будущее все еще принадлежало самому себе, и раскрывать перед Лисой свои секреты не спешило.

2

Следующие двадцать минут прошли в томительном ожидании. Лиса внимательно наблюдала за развитием событий, но ничего интересного не происходило. Федералы изображали из себя неодушевленные предметы или претворялись ни о чем не подозревающими, небедными гражданами, со вкусом обедающими – за казенный счет – в дорогом, вполне себе аристократическом кабаке. Смуглый и светловолосый маг – "Босниец? Черкес?" – пил красное вино и, по-прежнему, бросал на Лису взгляды, становившиеся раз от разу все более и более "красноречивыми", хотя, казалось бы, куда уже больше? Однако его синеглазая спутница поведение своего кавалера совершенно игнорировала – "Впрочем, кто их, восточных людей, знает? Может быть, у них так принято, типа, "женщина, знай свое место?" – ну, а Лиса, покончив с изумительно приготовленными антипасти по-сицилийски (попросту говоря, печеными на противне крошечными перцами, кабачками и прочими овощами, нафаршированными своей же собственной тушеной в вине со специями мякотью), благополучно перешла к "рыбному супчику", совершенно, впрочем, не напоминавшему, как подумалось Лисе, ни своей консистенцией, ни вкусом той ухи из рыбных остатков, которой во времена оны пробавлялись бретонские бедняки. Но это, кажется, судьба и всех прочих французских деликатесов. Во всяком случае с их луковым супом – Лиса читала об этом в газете "Неделя" – случилось в точности то же самое.

"А что теперь случится со мной?" – она "увидела", как на противоположной стороне улицы останавливается такси, и из него выходит невысокий и немолодой, если судить по обилию седины, человек в светло-сером плаще и начинает неторопливо и как-то по-особенному красиво набивать табаком трубку.

Машина отъехала, и, не дожидаясь, пока Лиса "зайдет" с другой стороны, мужчина обернулся.

Добрый день, сударыня, – в его "голосе" прозвучала одна лишь сухая вежливость, и серые глаза остались такими же спокойными и равнодушными, какими и были еще мгновение назад, когда их взгляды встретились впервые.

"Господи! Один к одному!" – мгновенное узнавание произвело на Лису такое впечатление, что она даже не задумалась, откуда он здесь взялся и почему именно теперь, когда до встречи с Кайдановым оставались считанные минуты, и сам Герман в сопровождении своей безумно красивой "тени" уже появился в створе улицы. Ей такой вопрос и в голову не пришел. Вероятно, потому что перед ней стоял не просто Некто во плоти, а именно тот самый Некто Никто, которого Лиса увидела семь дней назад в своем, как теперь выяснялось, вполне вещем сне.

Здравствуй. Ты, как всегда вовремя.

Она искала в его глазах хоть что-нибудь из того, что почудилось ей в голосе Августа тогда, в Замке, но не находила ничего.

Как ты меня узнала? – кажется, он даже не удивился.

Да, таккак-то … Зачем ты пришел?

И в самом деле, зачем?

Зачем?

Двадцать пять лет он уходил от нее в неизвестность, в смерть и забвение, в никуда, и вот теперь он вернулся, но ничего из того, чего можно было от этой встречи ожидать, не произошло. Ровным счетом ничего.

Ты позвала.

"Я позвала… На кого он похож?" – мысль была почти случайной, необязательной, всплывшей в сознании, быть может, от одной только растерянности. А похож Некто был на Алексея Александровича Каренина…

3

Виктор вышел из такси, постоял мгновение, доставая из кармана плаща кисет и трубку, потом медленно обернулся и посмотрел на здание гостиницы.

"За кем они пришли? – Кандидатов было, как минимум, трое, но кто бы ни являлся сегодня мишенью, дела это в сущности не меняло, потому что…