Твари в бархатных одеждах

Йовил Джек

Макнув лепешку в кофе, Эльзассер ответил:

–  Я иду на работу, госпожа Бирбихлер. Это моя обязанность.

–  Пусть эту обязанность возьмет на себя кто-нибудь другой. Кто-нибудь менее склонный к простудам.

–  Это важно, - сурово возразил молодой человек.- Тварь необходимо поймать.

Госпожа Бирбихлер воздела руки к небу.

–  Тварь! Ах, она убивает лишь порочных женщин. Зачем тебе бегать за этими негодницами, когда я могу назвать тебе несколько милых девушек, которые живут недалеко от дома. Отличные поварихи! А какие у них бедра! С такими бедрами они нарожают тебе кучу ребятишек. Попомни мои слова, если будешь ходить к этим непутевым девицам, подхватишь какую-нибудь заразу и умрешь.

–

 Никто не заслуживает расправы, которую чинит над ними Тварь, - покачал головой Эльзассер, чувствуя, как укрепляется его решимость.

Начиная с первого убийства, он пристально следил за преступником. Последние несколько недель в университете промелькнули незаметно. Как и следовало ожидать, Эльзассер легко сдал экзамены, но проводил больше времени, размышляя о чудовище, чем о своем будущем. Он мог получить должность в любом участке, но попросил о назначении в порт. Преподаватели пытались отговорить его, однако он стоял на своем. Юноше казалась, что он близко знаком со всеми жертвами. Он помнил их имена, историю жизни и обстоятельства гибели. Роза, Мириам, Хельга, Моника, Гислинд, Таня, Маргарет. Чтобы добиться согласия профессора Шейдта, Хельмут заявил, что Роза Мей, первая жертва, была его любовницей. На самом деле молодой человек никогда не встречал девушку, однако ему требовалось рациональное объяснение, которое удовлетворило бы прагматичного профессора. Такой мотив, как месть, был понятней многоопытному юристу, чем желание восстановить справедливость.

Эльзассер убеждал себя, что хочет поймать Тварь ради торжества правосудия, но порой его охватывали сомнения. Иногда Хельмут задавался вопросом, почему он жаждет раскрыть именно эти убийства. Каждый день люди умирали насильственной смертью в столице и по всей Империи, но лишь преступления Твари молодой сыщик воспринимал как вызов лично себе. Он даже во сне раздумывал над фактами, открывшимися в ходе расследования, а образы и впечатления о последних часах бедняжек неотступно преследовали его. Он знал всех женщин, всех жертв. И спустя месяцы напряженной работы кое-что узнал о чудовище.

Убийца становился все более активным. Первые три убийства произошли в течение четырех месяцев, последние четыре - в течение пяти недель. Видимо, некие процессы в разуме безумца достигли критической точки. Четыре из семи жертв умерли во время тумана или ночами, когда по всем признакам на город должен был опуститься туман. На некоторых маньяков влияли фазы луны, но на Тварь возбуждающе действовал туман.

–  Нет, - повторил Эльзассер.
– Никто не заслуживает смерти от рук Твари.

Молодой человек отодвинул тарелку и встал. Его форменная куртка висела на вешалке, номерная бляха была начищена до блеска. Одевшись, юноша почувствовал себя лучше. По крайней мере, исполняя обязанности караульного, он не бездействовал.

Госпожа Бирбихлер принесла длинный шарф и обмотала его вокруг шеи юноши, стараясь закрыть грудь и лицо.

–  Укутайся потеплее. Если ты простудишь легкие, то можешь умереть.

Госпожа Бирбихлер знала много причин, по которым умирают люди.

Длинный стол в обеденном зале затрещал, когда Ото Вернике ударил по нему кулаком, заставив подпрыгнуть тарелки и кружки.

–  Кланяйтесь, вы, язычники!
– рявкнул он.

Послышались стоны недовольных и страдающих похмельем студентов, выползших к позднему завтраку, все как один небритые, с затуманенным взором и яйцами, разукрашенными синяками. Прошлым вечером Лига принимала участие в трех серьезных драках, не считая нескольких мелких потасовок.

Жрец вздрогнул, но продолжил читать благодарственную молитву Ульрику, приветствуя начало нового дня. Правда, теперь его слушали более внимательно.

Ото снова врезал кулаком по столу, потребовав слугу.

У него болела голова. Просто

разламывалась от боли. Вчера вечером он предложил выпить гному, расположившемуся под столом, и оставил выбор спиртного за собутыльником. Сегодня утром Ото проснулся на полу, а рядом пьяный гном храпел ему в ухо. Они начали с рома «Смерть наемнику», затем переключились на джин с добавлением пороха. Рыгнув, Ото мог бы спалить человека на расстоянии пятидесяти шагов.

Из прихожей доносились крики и визги. Это вчерашних шлюх выпихивали на улицу, вручая каждой несколько пфеннигов в качестве доплаты за беспокойство. Зал Лиги был посвящен Ульрику и Императору, поэтому в период между утренним благодарением и закатом женщины туда не допускались.

Помимо головы у Ото болели грудь и легкие. Он не помнил, откуда взялись кровоподтеки на его теле. На боку у него появилась длинная царапина, что наводило на мысль о крюке какого-нибудь портового рабочего.

Когда молитва закончилась, а женщины были изгнаны из здания, жрец развернул бюст Ульрика, стоящий на каминной полке. Как повелось со времени основания Лиги, от заката и до завершения благодарственной молитвы изображение святого покровителя студенческого братства поворачивали лицом к стене, дабы бог не видел буйства своих молодых и рьяных последователей.

Под строгим взором Ульрика студенты превращались в образец благовоспитанности, умеренности и сдержанности.

По крайней мере, до наступления ночи…

Тварь отдыхала внутри мужской оболочки. Она была довольна прошлой ночью и на время успокоилась. Но скоро ее снова начнет одолевать голод. Она осмелилась выйти на охоту две ночи подряд. Сегодня вечером она предпримет третью попытку…

3

Когда Йоганн проснулся, в комнате стояла зловещая тишина. В западном крыле дворца располагались апартаменты для выборщиков, приезжавших по делам в столицу. Барон занимал палаты, которые обслуживали всего несколько слуг, тогда как далее по галерее размещалась многочисленная свита графини Эммануэль фон Либевиц и ее брата. Обычно Йоганна будил шум, который создавали утренние посетители графини-выборщицы. Сегодня он все проспал.

Барон оделся самостоятельно, но кликнул Мартина, своего камердинера и секретаря, чтобы тот подстриг ему бороду. Позавтракав фруктами и сыром, Йоганн приступил к чтению почты. Он получил длинное письмо от Эйдсвика, управляющего зюденландским поместьем. Эйдсвик прислал подробный отчет об урожае и попутно спрашивал, не позволит ли барон осуществить несколько благотворительных деяний. В этом году поместье фон Мекленбергов принесло хороший доход и не нуждалось в десятине, которую землевладелец по закону мог взимать со своих арендаторов. Управляющий предложил передать эти средства беднякам. Йоганн одобрил его решение и продиктовал короткое письмо, приказав отправить его вместе с доверенностью сроком на два месяца, позволяющей Эйдсвику распоряжаться в отсутствие своего господина. Сам барон планировал задержаться в Альтдорфе до завершения «неотложных дел».

Затем Йоганн взял в руки записку, написанную каллиграфическим почерком профессора Шейдта из Альтдорфского университета. Сначала профессор приводил данные о посещаемости Вольфа за последний период, а затем в витиеватых выражениях намекал, что нерадивого студента ждет отчисление, если он не будет чаще появляться на лекциях или если его брат не станет платить больше взяток. У Йоганна не было готового ответа. Он не хотел думать, что Вольф каким-либо образом причастен к убийствам в порту, однако у него из памяти не выходил гигант, с волчьей мордой, которого он встретил у Вершины Мира. Смогла ли невинная кровь навеки изгнать монстра? Йоганн должен найти Вольфа прежде, чем Харальд Кляйндест разыщет Тварь.