Твари в бархатных одеждах
Шрифт:
Тварь толкнула его, и они оба покатились в проем, ведущий в заднюю комнату.
Что-то острое вонзилось ему в живот, а затем в шею. Эльзассер скорее услышал, чем почувствовал, как чудовище перерезало ему горло.
Он потерпел неудачу. Он всех подвел.
Тварь подняла его и взвалила на спину. Ноги Хельмута ударились обо что-то деревянное, а затем юноше показалось, что он падает.
Тварь запихнула его в бочку.
Хельмут не мог встать. Его одежда пропиталась кровью, а крик застыл в глотке. Он издавал лишь булькающий звук при каждом вздохе.
Крышка опустилась, и сверху по ней несколько раз ударили бондарным молотом.
Его колени были прижаты к груди. Эльзассер сидел, скрючившись, в луже своей крови.
Перед глазами у него плыли цветные пятна.
Госпожа Бирбихлер была права: он мог умереть.
Однако перед смертью он увидел лицо Твари.
Часть 5
1
Имперская комиссия официально объявила, что Великий Туманный Бунт закончился вскоре после рассвета. В действительности волнения продолжались еще несколько дней, поскольку представители разных группировок выясняли отношения, используя оставшееся у них оружие, а «крюки», не желая упускать благоприятную возможность, устроили несколько ограблений. Пожары в Восточном квартале удалось потушить только вечером, поэтому, вернувшись домой, многие люди обнаружили, что дома у них нет. По некотором размышлении Комиссия постановила, что пострадавшие сами виноваты в своем несчастье, поскольку никто не заставлял их принимать участие в бунте. По совету Морнана Тибальта, лишившегося большого пальца на одной руке, правительство не стало открывать казну, чтобы помочь бездомным деньгами на еду, одежду и пристанище. Это решение вызвало новые вспышки гражданского неповиновения. Имперские войска, поднаторевшие в усмирении бунтовщиков, подавили их с некоторой жестокостью. К концу недели число попрошаек в столице увеличилось на одну треть, и вечерами около храма Шаллии нередко происходили потасовки, поскольку жрицы милосердия не могли предоставить необходимого числа коек всем нуждающимся.
Восстание прекратилось главным образом из-за отсутствия у мятежников общей цели. Противоречивые слухи распространялись по Альтдорфу с неестественной быстротой. Однако практически сразу все узнали, что Ефимович - мутант и прислужник Сил Хаоса, который убил Ульрику Блюменшайн, Ангела Революции. Это известие стало тяжелым ударом для радикалов, и принц Клозовски написал несколько стихотворений, разоблачая дьявола в человеческом обличье, извратившего праведное дело и погубившего замечательную женщину ради своих чудовищных целей. Однако у Ефимовича осталось несколько стойких последователей, которые враждовали главным образом со сторонниками Клозовски, а не с властями. Тело профессора Брустеллина нашли на улице и похоронили за городскими стенами, возведя надгробие над могилой ученого в память о его великих заслугах. Стража предоставила революционерам решать свои споры и занялась уборкой мусора.
Было ясно, что Ульрику убил Ефимович, дабы настроить народ против императорского двора. На основании этого факта Комиссия пришла к выводу, что злодей и возмутитель спокойствия, вне всякого сомнения, является убийцей, известным как Тварь. Недовольство, которое чернь питала к аристократии, снизилось до обычного уровня, соответствующего тихому брожению, а значит, дворяне снова могли без опаски прогуливаться по окрестностям порта в зеленых бархатных плащах.
Туман рассеивался, но постепенно.
Клирик-капитан Адриан Ховен, наконец, встретился с командирами городской стражи и имперских войск соответствующего ранга, и вопросы, касающиеся полномочий каждой службы, были улажены, к всеобщему удовлетворению. Объединенное командование разработало совместный план действий, и последние проявления смуты были устранены. Беспорядки прекратились вообще, когда некая разумная сумма денег перекочевала в руки Вилли Пика, и «крюки» свернули компанию по вандализму и повальным грабежам.
Комиссия бросила попытки составить списки пострадавших во время Великого Туманного Бунта, поскольку все отчеты об убытках слишком разнились. Сообщалось, что Император Карл-Франц крайне расстроен произошедшим и призывает граждан Альтдорфа «вспомнить о древнем имперском духе и сплотиться, как того пожелал бы от нас Сигмар». Великий князь Хергард фон Тассенинк настаивал на том, что всех людей, принимавших участие в беспорядках или подозреваемых в этом, следует высечь. Однако предложение великого князя было отвергнуто как «практически неосуществимое». В конце концов, один из зачинщиков, Рикард Стиглиц, был схвачен и предан суду по обвинению в организации восстания. Ему публично отрезали ухо и бросили в крепость Мундсек. Еще девятнадцать человек попали в тюрьму по обвинению в различных преступлениях, от поджога до подстрекательства к бунту. Принц Клозовски покинул город прежде, чем стража схватила его, и продолжил сочинять стихи. Его поэма «Кровь невинных» стал
На Кёнигплац вывесили список всех раненых и погибших стражников, Рыцарей Храма и солдат имперских войск. Среди павших смертью храбрых был упомянут и Хельмут Эльзассер; чье имя затерялось среди множества других имен и фамилий.
Разумеется, Тварь оставалась на свободе.
2
Тварь пришла за ней. Казалось, она состоит из тумана, закутанного в зеленый бархатный плащ с капюшоном. Злые глаза сверкали в темноте там, где должно было быть лицо. Провидица чувствовала ее гнев, ярость и жестокость. Тварь двигалась не как человек или животное. Ей были свойственны изящество и странная грация, однако она излучала силу, ненависть, злобу и враждебность. Неистовая тяга к убийству в ее спутанном сознании напоминала зависимость, которую порождает употребление «ведьминого корня». Розана застыла на месте, не имея возможности убежать. Она увязла в тумане, как в вате, и не могла вырваться. Провидица снова превратилась в маленькую девочку, которая живет вдали от Альтдорфа, где-то в лесистых горах. Позади Твари стояли родители Розаны. Девушка ощущала их присутствие, однако они не спешили на помощь дочери. Им казалось, что будет лучше, если сумасшедшая ведьма умрет. Тогда им больше не придется винить друг друга в том, что они произвели на свет Урода. Они опять станут частью деревни. Отец снова будет ходить в трактир, чтобы посидеть за кружкой пива с друзьями, а мать сможет позаботиться о других дочках - своих настоящих дочерях - и сделает из них хороших швей. Родители хотели, чтобы Тварь прикончила ее. С Розаны градом катился пот, она предчувствовала боль грядущей расправы. Ее сестры тоже были здесь. Они показывали на нее пальцем и хлопали в ладоши, словно желали удачи Твари. Туман разъедал глаза, как дым костра. В следующее мгновение они переместились в проулок между двумя трактирами. Рука убийцы сжала горло провидицы, а его клинок вспорол ей живот, двигаясь снизу вверх.
Розана очнулась. Ее сердце колотилось, словно брыкающийся младенец.
Тварь существовала только в ее воспоминаниях. Вернее, в воспоминаниях жертв.
Она вновь увидела этот сон, смешавшийся с ее собственными снами.
Провидица сидела, скорчившись, у стены в «Матиасе II», а ее плечи укрывал плащ - естественно, из зеленого бархата. Она не помнила, как заснула.
Барон Йоганн фон Мекленберг наливал чай в чашки. Харальд Кляйндест нарезал хлеб ножом, менее впечатляющим, чем тот, что висел у него на бедре.
Все это сильно смахивало на сцену мирного завтрака, вот только вокруг толпились люди с оружием и раздраженные вельможи.
Барон полагал, что самым разумным будет остаться на ночь в трактире под охраной. Судя по всему, он преследовал сразу две цели: задержать всех подозреваемых в одном помещении и защитить гостей де ла Ружьера от повстанцев.
Разумеется, Вольф исчез. Ефимович тоже.
Эммануэль фон Либевиц, которой так и не удалось сменить вчерашнее бальное платье, сидела неподвижная, как изваяние, а вокруг нее суетились брат и Микаэль Хассельштейн. Красавица выглядела сердитой, и неизвестно, что вызывало у нее большую досаду: унижения и неудобства, связанные с необходимостью заночевать вдали от роскошных дворцовых апартаментов, или Тварь, которая отвлекла на себя все внимание, предназначавшееся графине.
Прошлым вечером Микаэль Хассельштейн дал Розане золотую крону и велел держаться поблизости. Этот жест разозлил девушку, и она задумалась о своем будущем в Храме. Становилось очевидным, что может возникнуть конфликт между интересами правосудия и культа Сигмара. А интересы культа представлялись ей весьма туманными, чересчур зависимыми от интересов ликтора. Проститутки, чьи воспоминания Розана прочла, брали гораздо меньше одной кроны за свои услуги, однако клиенты покупали только их тело и не претендовали ни на что другое. Но Хассельштейн, похоже, считал ее своей собственностью.
Бретонский гном подпрыгивал и орал, понося слуг и стражников за их неповоротливость. Катаец чинно пил чай и улыбался.
В банкетном зале царил кавардак. Комнаты для гостей на втором этаже подготовили для Люйтпольда и его охраны, вызванной в срочном порядке. Поэтому всем остальным пришлось провести ночь на первом этаже. Некоторые, вероятно, испытали облегчение оттого, что рядом находились другие люди, но графиня была вне себя от ярости из-за такого соседства.
Барон улыбнулся и подал Розане чай в бокале: на кухне закончились чашки, к тому же часть посуды превратилась в черепки, хрустящие под ногами.