Твари
Шрифт:
Во всяком случае, именно так показалось Ксении. Она зажмуривает глаза, медленно опускается на колени и тоже вскидывает руки, изо всех сил сопротивляясь чувству страха, овладевшему ей. Борис лежит на полу, зажимая голову руками, тело сотрясает крупная дрожь, ноги дергаются, как в агонии. Гул усиливается, но появляются странные визгливые нотки, как будто обладатель гигантских голосовых связок ревет из последних сил. Это придает силы, Ксения открывает глаза, взгляд устремляется на Алексея. Он стоит набычившись, как простой мужик перед дракой, полусогнутые руки разведены, пальцы сжаты в кулак. Будто ухватил за горло двух невидимых существ и давит, раздумывая — а не удавить
Гул становится тише, зато визга и хрипов появляется больше. Девушка поднимается с колен, напряжение отпускает, на лице появляется выражение любопытства. Алексей слегка отклоняется назад, шевелит кистями, будто наматывает невидимые веревки, а потом резко дергает. Гул тотчас обрывается, наступает тишина. В следующее мгновение стены пещеры буквально содрогаются от истошного, убивающего наповал визга! Некто верещит так, что барабанные перепонки ломит, как будто нырнул слишком глубоко или вдруг оказался в барокамере. Визг обрывается внезапно, некоторое время слышны всхлипы и шипение, потом и они пропадают. Становится тихо, как в старой могиле. Мощная волна сероводорода накрывает с головой, от вони из глаз льются слезы и кружится голова. Алексей падает ниц, Ксения следом, Борис и так лежит пластом, уткнувшись лицом в землю.
Поток нечистого воздуха уходит. Ксения несколько раз глубоко вдыхает, очищая легкие. В тишине слышен насмешливый голос Алексея:
— Так ты говоришь, от нас плохо пахнет?
— Ну, не в буквальном смысле. А что ты сделал?
— Дернул за детородные органы хозяина пещеры. Сначала сжал, а потом дернул. Изо всех сил.
— А я решила, что за горло взял.
— Так можно убить, — озабоченно качает головой Алексей. — А я вначале поговорить хочу. Оно теперь сговорчивым стало.
Пещера, которая совсем недавно казалась узкой, словно подземный ход контрабандиста, расширилась. Потолок убежал ввысь, до него камень не докинуть. Сверкают вкрапления прозрачных кристаллов, изливая пыльные потоки света. Кристаллы точно такие, как в пещере тошава Йерохаама. (Или Йегуды — черт их разберет!) Стены отодвинулись, выступающие края камней уменьшились, поверхность перестала быть гладкой и уже не блестела, будто смазанная вазелином. Борис покрутил головой, хмыкнул и пожал плечами.
— Если оно, в смысле хозяин, размером с эту гору, то мы в… — заговорил он.
— Не продолжай! — обрывает его Ксения.
«Мне бы очень хотелось, чтобы вы оказались в том месте, о котором подумал твой спутник!» — прошелестел голос в голове. Алексей вздрогнул, руки метнулись к поясу, пальцы сжали пустоту. «Черт! — мысленно выругался он. — Старые привычки легко не уходят».
«Ты прав, человек, — снова шелестит тот же голос. — Поэтому так важно выращивать нужные и беречь их, как зеницу ока». Алексей останавливается, скулы твердеют, взгляд становится прицельным.
— Ты говоришь только со мной? — спрашивает он вслух. Борис спотыкается на ровном месте, Ксения останавливается и глядит на Алексея круглыми глазами.
«Разумеется, — шелестит в голове. — Зачем мне остальные?»
— Леша, что с тобой? — спрашивает девушка, подходя ближе.
— Ты будешь говорить со всеми, тварь!
—!?
— Все должны слышать то, что ты говоришь мне. Я понятно выражаюсь? — с ненавистью произносит Алексей, одновременно мотая головой, словно конь мух отгоняет. Давая тем самым понять Ксении, что эти слова относятся не к ней. Девушка хмурится, Борис успокаивающе кладет ладонь на плечо, тихо говорит:
— Прислушайся.
— Я не слышу ответа, урод! — цедит сквозь зубы Алексей.
«Что? А-а, разумеется. Теперь уже все равно!» — прозвучал голос.
— Так с нами заговорил хозяин здешних мест? — с недоброй улыбкой спросила Ксения. — И где же прячется этот моллюск?
«Идите дальше!» — насмешливо звучит голос в головах. Уверенность не понравилась Алексею, он предостерегающе поднимает руку. Некоторое время стоит неподвижно, вслушиваясь. Перед мысленным взором бегут яркие точки, огоньки тускнеют, постепенно исчезая совсем. Вырисовывается контур невысокого холма или кургана в центре пещеры. Основание едва видно, но чем выше, тем ярче горят стены, а вершина просто сияет ядовитым зеленым цветом. Другие органы чувств молчали, на слух воспринимались звуки, похожие на всхлипы и тихий, на грани слышимости, шорох.
Алексей быстро идет вперед. Пространство будто взрывается, образуя огромный круглый зал. Дневной свет ниспадает с потолка сквозь прозрачные кристаллы, световые столбы расширяются внизу, упираясь в плоские куски то ли стекла, то ли хрусталя темно-красного цвета. Отраженный свет ложится на грубый камень, отчего кажется, будто на стенах выступает кровь. Пещера слегка вытянута, словно разрезанное вдоль яйцо. В середине торчит громадный сталагмит. Массивный, с оплывшими краями и тупой вершиной. Люди подходят ближе, огибая горящие злобным красным цветом кристаллы. Ксения вскрикивает, лицо кривится так, будто лимон укусила. Борис стыдливо опускает глаза и отворачивается, закрывая лицо руками. Хладнокровен только Алексей. Он рассматривает существо, сидящее на вершине сталагмита, как хирург пациента перед операцией по удалению аппендикса без наркоза.
Огромная, по отношению к размерам остального тела, голова покрыта вмятинами и похожа на кожаный мешок, из которого выпустили немного воздуха. Темные пятна, пузырящиеся язвы и подтеки слизи по всему телу «украшают» мангига. Тусклые глаза неподвижны, взгляд сфокусирован на Алексее, изредка перебегает на остальных. Клюв приоткрыт, раздвоенный язык мертво свисает из черного рта, как дохлая змея. По краям головы произрастают многочисленные пейсы. Покрытые волосами хлысты вяло шевелятся, словно клубок издыхающих гадюк. Длинные руки старого орангутанга свисают вдоль тела, пальцы импульсивно вздрагивают. Высохшие жилистые ноги вытянуты, словно у кавалериста времен кайзера Вильгельма, отполированные копыта блестят и сыпят багровыми искрами. Существо полностью лишено одежды — хоть бы мантия какая была, фюрер оно или не фюрер? — органы размножения числом не менее полдюжины висят тряпочными шлангами.
— Это и есть властелин здешнего мира, фюрер, мангиг и прочая, прочая? — спрашивает Алексей, презрительно улыбаясь. — Оно тебя на цепи держало, Борис?
— Да, это оно.
Земля у подножия сталагмита усеяна телами тошавов. Они неподвижны, больше похожи на трупы. Некоторые еще подают признаки жизни, конечности подергиваются, выпуклые глаза бесцельно вращаются в разные стороны, как у хамелеона и гаснут, выворачиваясь желтоватыми белками наружу.
— Черт, все на одну морду! Кто нибудь узнает Ёдю и Йору? А воняет как, блин!!!
Алексей со стоном отворачивается, торопливо заматывает лицо шелковым платком, оставляя узкую щелочку для глаз. Ксения сделала это сразу. И только Борис держал лицо открытым, спокойно дышал носом, словно и не чувствовал мерзкого запаха издыхающих тошавов.
— И это властелины мира? — чуть слышно произнес он. — Да из них даже удобрение не получится!
— Долго мы тут стоять будем? — сердито пробубнила Ксения из-под платка. — Леш, я снесу башку уроду на камне?
— А поговорить?