Тверской баскак. Том Пятый
Шрифт:
— под горючий заряд тяжелые трехковшовые — 123 штуки
2. Гранаты медные для баллист.
— под пороховой заряд легкие полуковшовые — 175 штук
— под пороховой заряд тяжелые одноковшовые — 89 штук
3. Жидкость горючая — 11 бочек трехведерных
4. Ядра чугунные для пушек — 225 штук
5. Порох — 179 двухведерных бочонков.
Глаза слипаются, но я через силу дочитываю до конца, пока не нахожу строку — пушки чугунные 100-миллиметровые две штуки.
«Вот и отлично!» — Бормочу про себя, потому как прибавка в артиллерии как нельзя кстати.
Поднимаю довольный взгляд на Калиду.
— Ну вот, теперь и дальше воевать
У моего друга свое мнение на счет этой войны, но он держит его при себе, потому как мы уже все обговорили, а повторяться он не любит.
— Так что, пойду я?! — Кивает он на колышущийся полог, и я машу рукой.
— Давай!
Едва Калида выходит, как передо мной вновь встает уже знакомая дилемма: лечь наконец поспать или все же сначала прочитать письма?
Любопытство пересиливает, и я разворачиваю первый свиток. Это послание от Ратишы Ерша, и меня радует первая же строчка.
Писано 28 студе’ня 6765 года под градом Ревель.
«Стало быть, — тут же перевожу в понятное летоисчисление, — Двадцать восьмого декабря 1257 года он был уже под Ревелем. Неплохо!»
Читаю дальше.
'За лето совместно с татарами взяли городище Вильно, замки Крево и Троки. Миндовг отошел в Жемйтию, но и там к кону августа пал его последний оплот замок Россиены. После этого, как ты и указывал, я сказал темнику Кули, что гоняться по болотам за литвой мне не с руки, мол никого прибытку, одни хлопоты. Сказал, что ежели ему охота, то пусть один последних литвинов гоняет, а я займусь делом куда более прибыльным. Татарин сразу заинтересовался, мол чего и как. Тут я ему на карте показал Ливонские земли, все городки и замки ихние. Наплел, что вояки из ливонцев так себе, а вот злато-серебра там в избытке. Темник Кули калач тертый, но уж больно жаден, как услышал про золото так сразу загорелся. Видать, ему тож по литовским болотам бродить было неохота. Сговорились так, как зимник встанет, так сразу и ударить. Я отвел войско на Полоцкую землю, к Бреславлю, Кули и Василько Романович отошли к Вильно.
Зима пришла ранняя, и уже в начале декабря я двинул полк на ливонские замки Динабург и Розиттен. Кули же атаковал городище Кокенкузен, что чуть западнее. Василько в зимний набег не пошел, а отступил еще дальше на юг к Новогрудку.
Замки сии взяли с ходу, ибо там укрепления слабы были. С татарами встретились у городка Ронебург и тож пожгли его. Оттуда Кули пошел на Феллин, а я на Дерпт. Над этими крепостями пришлось повозиться. Татары там завязли на месяц, а мы ток на неделю, и вот уж к концу студе’ня обложили датский Ревель. Тута быстро не получится, и опасаюсь я, хватит ли зарядов!'
Отложив письмо, думаю, что проблемы у Ратишы те же, что и у меня, вот только подвоза боеприпасов в ближайшее время он не дождется, поскольку все мне отправили. С этой мыслью срываю печать со второго свитка. Это послание от Куранбасы из Киева. В отличие от предыдущего, это написано почти идеальным каллиграфическим почерком. Потому как половец грамотой так и не овладел, и выводил красивые буковки, явно, писарь. Куранбаса хоть и говорит по-русски вполне сносно, но вот читать и писать — это не его.
Усмехнувшись про себя, прохожу глазами строчку за строчкой.
'Как ты и указывал, выехал в Киев сразу же, как встали реки. Добрались в конце месяца студе’ня. В городе голод и разруха. Татары, что прошли летом, хоть и не грабили, но поля многие потоптали. Хлеб в Киеве аж по три гривны за пуд, тогда как на Твери по гривне за два. Как ты и велел, мы цену назначили в трое меньше,
Полон гонят с запада сплошным потоком, и мы, как приехали, стали перекупать людишек у ордынцев. Даем по пятьдесят Тверских рублей, то бишь по полгривны серебром, за полноценного мужика и четверть гривны за баб и детишек. Ежели приводят полную семью: муж и женка с детворой, то плачу по две гривны. За мастеров — каменщиков там, кузнецов и прочих — как ты и указывал, тож плачу по две гривны. Потому от ордынцев отбою нет, ведут ко мне людишек и днем, и ночью. Местный баскак Юлай-бек, по слухам, даже начал перекупать полон на подходах к Киеву подешевле и мне потом перепродавать.
Народ, чтоб не скапливался в Киеве и не дох тута от голода и холода, везем на Чернигов и Брянск. Местные бояре и дворяне там охотно людишек берут, ибо в хозяйствах запустение по нехватке рабочих рук. Платят иной раз вдвое против того, что я ордынцам уплатил. Мастеров же, как ты сказывал, не отдаем и всех гоним на Тулу и Тверь.
Письмо длинное, сразу видно, что писал Куранбаса не сам, а поболтать он горазд.
«Вон Ерш-то своей рукой кропал, — усмехаюсь про себя, — так лаконичен как спартанец!»
Новости меня обрадовали, выкуп пленных у монгол дело наиважнейшее. Мастеров у меня крайняя нехватка, особенно каменщиков и литейщиков. Железо вон есть, завод стоит, а литье пушечных стволом идет так медленно, что хоть тресни! Рабочих нет! Мастеров по пальцам пересчитать, а новых надо учить и растить. Не грибы, сами не вырастут! На все требуется время, а жизнь моя далеко не вечна. Тоже и с пожарами в Твери! Проблема стоит по-прежнему остро. Закон о замене соломенных крыш на черепичные уж когда вышел, а половина города стоит, как и прежде — черепицы не хватает, да крыть некому! В Тверском кремле я давно приказал бы снести все деревянные дома и заменить их на каменные, но кто класть будет?! Да и производство кирпича тогда надо увеличивать, а людей на это где взять?! Конечно, можно подождать, рано или поздно вырастет новое поколение, обучатся новые кадры, только когда это будет, а хотелось бы увидеть все своими глазами.
Потому и делаю ставку на этот поход. Ордынцы гребут всех, кого не зарубят в азарте, и дабы зря кровь не лили, я организовал покупку пленников и здесь, при ставке. Цены, конечно, пониже чем у Куранбасы в Киеве, но зато не надо никуда конвоировать.
Зимний лагерь еще только-только вставал на берегу Влтавы, а мой человек уже поставил несколько больших юрт у восточной границы и начал скупать полон у прибывающих ордынских отрядов. Желающих нажиться на человеческом горе оказалось немало, так что не прошло и месяца, как вокруг моих шатров возник стихийный невольничий рынок. Кое-кто из внезапно народившихся торгашей не сразу разобрался что к чему, попытались даже диктовать свои цены, а то и перекупать нужных мне людей. Пришлось навести порядок. Парочку самых борзых отправили в мир иной, а остальные приняли имеющийся статус-кво с простыми и понятными правилами. Хотите торговать, торгуйте, но ежели какой-нибудь богемский стеклодув или германский литейщик уйдет на сторону, то вам придется иметь дело с Калидой, а после известных событий иметь с ним дело уже никому не хотелось.