Твое имя
Шрифт:
Мара потерла виски, пытаясь собрать в кучку разбегающиеся мысли. Она решительно ничего не понимала.
— Бьярн… Рейвен… — жалобно сказала она. — Ужасно голова болит! Перестаньте говорить загадками. Почему Ивар вдруг превратился в запутавшегося мальчишку? Может быть, он… Прости, Рейвен… уже давно мертв? И главное, почему Лейрас превратился в лестата?
— Давай ты, — после паузы ответил Бьярн.
А сам притянул к себе Мару, обнял, кутая в одеяло, пристроил подбородок на ее макушку. Стало тепло, уютно и снова потянуло в сон.
— Помнишь,
— Да… Ты ответил, что он умрет. Ведь так?
— Так… Но не совсем. Дело в том, что яд лестата действует только на жертву противоположного пола. Но если бы я укусил, например, Бьярна…
— Давай без таких примеров обойдемся! — прогремел Бьярн.
— Ладно, впечатлительный ты наш!
— Тебе, может, твои клыки на язык давят? Очень разговорчивый стал!
— Рейвен! Бьярн! Это становится просто невыносимо! Бьярн, ты первый начал!
Мужчины посмотрели друг на друга и отвели глаза, как нашкодившие дети. Мара вздохнула. Мужчины в любом возрасте остаются мальчишками.
— Если бы я укусил, например… Бьярна, — зловредная нечисть последнее слово оставила за собой, но Бьярн на этот раз оказался умнее и промолчал, — яд оказал бы на него иное действие. Не подчинил, а изменил. Одной дозы хватает примерно на сутки. На один день Бьярн получил бы все возможности лестата до тех пор, пока яд полностью не выйдет из крови.
— Ого… — только и смогла сказать Мара.
— Думаю, Благородный для этого и пришел в деревню. Хотел заполучить наши способности. Но разговорил Ивара и понял, что обращение оказалось бы недолговечным, — серьезно продолжил Рейвен, уже не пытаясь поддеть Бьярна. — Для того чтобы стать таким, как мы, ему требовался свой личный лестат и новая порция яда каждый день. Иначе…
— Подожди, — перебила Мара. — Я не понимаю. Зачем ему все это… Он вроде не из тех, кому отказывают…
Она запнулась, замолчала. Говорить о Лейрасе оказалось невыносимо тяжело. Снова затрясло, и в голову полезли воспоминания.
— Я знаю таких людей. Ему хочется чувствовать полную власть, наслаждаться беспомощностью жертвы, ее покорностью… Раз попробовав, уже не мог остановиться. Совсем на тебе помешался…
Мара закрыла уши руками.
— Нет, Рейвен. Не надо. Я поняла. Что ты там говорил про яд?
— Ему необходима новая порция яда каждый день. Одного укуса достаточно, чтобы возникла зависимость.
— Такая же, как у любителей «звездного эля»?
Мара, помогая дедуле Биргеру, пару раз видела несчастных, подсевших на «звездный эль», — смесь из макового молочка и настойки Безличника. Их даже людьми сложно назвать. За очередную порцию такие готовы на что угодно — грабеж, убийство. А не раздобыв крошечного флакона с мерцающей, молочно-белой жидкостью, воют от боли и кидаются на стены. Возможно, яд лестата действует так же?
— Почти, — согласился Рейвен. — Только хуже. Я не просто так сказал, что он умрет. Каждое утро он чувствует огонь во всем теле, который жжет все сильнее. И «жжет» вовсе не фигура речи. Не получит яд — и жар начнет разъедать изнутри. Видел я однажды последствия… Врагу не пожелаешь. Медленная и мучительная смерть от того, что тело разрушает само себя. Но судя по тому, что больной на всю голову мерзавец жив и отлично себя чувствует, Ивар тоже жив и полностью в его власти. Я уверен, наш мальчик не знал, на что согласился, когда сбежал из Анхельма. Негодяй обещал ему весь мир и новую жизнь, а вместо этого, уверен, удерживает силой.
— Может быть, он по своей воле ему помогает?
Рейвен скривился: видно, и в его голове мелькала подобная мысль.
— Хочется верить, что нет. К тому же все смерти — дело рук одного человека. Того, кто убивает тебя снова и снова, Мара…
— Хватит! — прервал Бьярн разговор, почувствовав, как застыла в его руках Мара. — Ты достаточно сказал! Ей нужно отдохнуть.
— Да… Прости, маленькая. Я иногда не чувствую, когда нужно остановиться. Он пожалеет о том, что родился на этот свет, обещаю.
— О, — грустно улыбнулась Мара, — еще один обещальник. Тоже через две недели?
— Ты о чем? — не понял Рейвен.
— Ладно, неважно… Я очень устала…
Бьярн хмурился, но молчал, понимая, что не место и не время развивать эту тему.
— Рейвен, у тебя остался тот отвар?
— Я не стану пить, — запротестовала Мара. — Хватит меня пичкать всякой дрянью. То яд, то отвар. У меня от него туман в голове… Бьярн, я должна сама это пережить! Я справлюсь!
На лице Бьярна большими буквами ясно читалось: «Упрямая девчонка!», но он промолчал.
— Хорошо. Я буду рядом.
Мара улыбнулась. Больше ничего и не надо: он будет рядом, а это главное.
— Готовься к бессонной ночи, — проворчал им вслед Рейвен. — А Маре передай, что таких упрямиц еще поискать.
*** 48 ***
Мара как была в одеяле, так и легла на постель, свернулась калачиком.
— Одеяло я тебе не отдам.
Бьярн не удержался от улыбки, лег рядом, поцеловал в кончик носа.
— Птаха моя. Свила себе гнездышко. Спи, родная.
Мара надеялась, что из-за усталости уснет быстро, но не тут-то было. Не хотелось это признавать, но, похоже, Рейвен оказался прав. Действие успокаивающих трав заканчивалось, в голове прояснялось. А Мара-то гордилась собой, что после сегодняшней встряски держится молодцом. Наивная.
Стоило закрыть глаза, как она видела перед собой лицо Лейраса. То глазами Дженни, когда в широкой улыбке Благородного проступали клыки. То своими глазами, когда тот, кого она приняла за прекрасного принца, смеялся в ответ на ее мольбы и слезы. Невыносимо переживать это снова и снова.