Твое имя
Шрифт:
А время неумолимо бежало вперед, отсчитывая дни. Три недели, а расследование не продвинулось ни на шаг. Каждое утро Мара просыпалась с мыслью, что сегодня найдут тело новой жертвы. И заранее просила у девушки прощение за то, что не уберегли…
P.S. И еще хочу сказать: спасибо всем за комментарии, дорогие мои читатели! Даже самый маленький комментарий огромная ценность и поддержка для меня. Когда понимаешь, что продолжения ждут, пишется в два раза легче и быстрее. Спасибо, что вы со мной!:)
*** 44 ***
Однажды утром Мара вышла за дверь
Мара застыла, подставляя лицо под яркие лучи, зажмурилась. Неужели они пережили эту долгую зиму? Конечно, по календарю ей длиться еще две недели, но это такая мелочь. Зазеленеет сквер, город станет приветливым и светлым. А главное, они не выйдут больше на Тракт — будут жить с Бьярном в уютном доме, может быть, однажды сумеют накопить достаточно денег, чтобы выкупить его. Жаль только, Эрл не останется… Но в такое ясное утро даже расставание не казалось страшным. В конце концов, они всегда могут дойти до Фермаго, чтобы навестить мальчишку, Рейвена и познакомиться с Адель.
Одно омрачало радость Мары: убийцу так и не нашли. Расследование топталось на одном месте. Да какое там, топталось… Загруженные ворохом новых дел, дознаватели едва успевали проверять те крупицы информации, которые удавалось заполучить. По большей части — ложные. Всем было ясно, что в деле замешан Благородный, но без четких доказательств добраться до него оказалось невозможно.
Витор и старшие дознаватели тех станов, в чьих районах произошли прошлые убийства, время от времени встречались для обмена новостями. Мара иногда присутствовала на совещаниях и знала, что и на других участках расследование продвигается тухло. Кто-то наверху перекрывал все пути. Бесполезно даже пытаться.
Оставалась одна надежда… И как Мара ни успокаивала себя, похоже, только она с помощью Рейвена сумеет переломить ход следствия.
Ей было страшно, но она запрещала себя бояться. Только иногда, оставшись наедине с Рейвеном, задавала осторожные вопросы.
— Так этот яд… Ведь я от него не умру?
— Нет, Мара. Яд лестату нужен для того, чтобы подчинить жертву своей воле, сделать покорной. Но в случае со мной тебе не нужно бояться. Волнует другое. Никому еще не удавался обряд переноса сознания. Как ты объяснишь то, что тебе он удался?
— Ну, я кое-что придумала… — уклончиво отвечала Мара, на самом деле больше рассчитывая на удачу и на то, что дознавателям достаточно узнать имя убийцы, чтобы они не слишком интересовались, как именно некромантке удалось совершить обряд. Позже Мара посвятила в свой план Рейвена, и тот признал его годным.
Время от времени она ловила на себе внимательные взгляды Бьярна. Он чувствовал, что Мара что-то задумала и не оставлял попыток ее разговорить.
— Что тебя мучает, моя девочка? — спрашивал он, когда они лежали рядом в темноте и их обнаженные тела касались друг друга.
Мара, заласканная, зацелованная, грелась в его руках, и оттого муки совести становились еще сильнее. Иногда почти совсем решалась — Бьярн поймет, он всегда понимает и поддерживает, — но не успевала набрать воздуха в грудь, как решимость
Она и на самом деле жуткая трусиха, хотя никто этого не знает. В стане ее в шутку прозвали «железной» Марой, ведь она, не моргнув глазом, берется за любые дела, никогда не жалуется. Разве что случай с убийствами девушек вывел бесстрашного помощника дознавателя из себя, так ведь с кем не бывает, она тоже человек. Только Мара понимала, что и шатунов успокаивать, и убитых воскрешать — это одно, а довериться до конца любимому человеку — другое. Она никак не могла перейти последнюю черту, разделяющую их. Бьярн терпеливо ждал, не говорил ни слова, и Мара понимала, что когда двое любят друг друга, то чего уж тут бояться, а все равно не могла… Вот и душу ему открыть до конца не может…
— Все хорошо, — говорила она всякий раз.
И засыпала, точно проваливалась в темную яму, шепча мысленно, будто заклинание: «Пусть и завтра никого не найдут. Пусть и завтра будет спокойный день».
Почти четыре недели продолжалось затишье. Дольше, чем обычно. Но потом это случилось вновь.
Мара, едва переступив порог, услышала, как сыплет ругательствами Витор. Переглянулась с Бьярном, вошедшим следом: «Неужели снова?»
— Алая хворь на голову этому мерзавцу! — вопил дознаватель, грохоча стулом. Была у начальника такая привычка — разволновавшись, он выдвигал стул и, видно, для придания большей значимости словам стучал его ножками по полу. — Скользкая тварь! И опять ведь выкрутится!
Мара и Бьярн осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, просочились в кабинет дознавателя. Холодок бежал по сердцу Мары. Еще не поняв до конца, в чем дело, она уже знала, что нашли новую жертву.
— И снова на нашем участке! — горячился Витор. — Задушу своими руками гада, когда найду.
— Не ты один… — тихо сказал Бьярн.
— Мы будем выезжать на место? — тихо спросила Мара.
— А что, есть другие варианты? — Витор бросил на нее злобный взгляд, но, увидев побледневшее лицо, вдруг смягчился. — Мара, ты можешь остаться. Обойдемся одним Гарсом. Все равно толку не будет…
— Нет, нет… Я хочу поехать. Только вернусь ненадолго домой, кое-что взять.
— Что взять? — не понял Бьярн. — Давай сбегаю, я быстрее.
— Нет, мне нужно самой…
Мара почувствовала, как алеют щеки. Вот сколько времени она размышляла над тем, как все провернуть, а до конца не продумала. Если Бьярн пойдет с ней — все пропало. И понимала уже, что одну он ее ни за что не отпустит.
Витор махнул рукой:
— Давай тогда, только быстро.
Мара решила, что по дороге домой придумает, как поступить. Улучит пару секунд для того, чтобы остаться с Рейвеном наедине. Ох, как же страшно…
Забежала домой, стягивая на ходу перчатки. Рейвен поднялся навстречу из кресла. Посмотрел на лицо Мары и все сразу понял, кивнул.
— Бьярн… Наверху настойки живисила и кровяника, принеси, пожалуйста.
Она назвала первые попавшиеся только для того, чтобы отвлечь. Ей бы любые сгодились для ее плана. Бьярн нахмурился, но ни слова не сказал, отправился за настойками.
Мара зажала рот ладонями, тяжело дыша. Сердце билось о ребра. Так, надо собраться. У них полминуты на все…
Подошла к Рейвену и наклонила голову, отведя волосы от шеи.