Твои, мои, наши
Шрифт:
— Идите все сюда! — позвала я всех, а то как-то неловко выходило.
Позвать только подругу было бы свинством.
На меня обрушились букеты и поздравления Лариски и Витиных друзей. И пока я принимала бесконечные букеты, старалась не смотреть в сторону мужа.
Мне было до дрожи в коленках страшно. Лишь только когда муж заговорил, я взглянула на него.
— Давайте домой, — пробасил Витя, сдавленным голосом.
С нежностью он держал на руках крошечную Алёну, а я даже в уме я не могла подумать «нашу дочь». В его зелёных
К горлу моментально подкатил ком горечи. Так было стыдно от своего поступка. Витя, порой излишне серьёзный, здоровый детина почти под два метра так расчувствовался, считая, что держит родную дочь. Сколько прожил, не зная, как подло я его предала. Казалось, ничего ужасней со мной быть уже не может.
Даже мысли о признании не приносили мне стольких моральных мучений. Правда ведь, за всё надо платить и за враньё тоже.
Дома стало немного легче.
Развернув на нашей кровати конверты с детьми, Любовь Богдановна и мама ворковали над спящими внуками. Витя позвал меня на кухню, помочь с небольшим праздничным столом.
— Они вживую такие крошечные, ещё меньше чем на фотках, — поделился впечатлениями супруг.
Его распирало от счастья, и он этого не скрывал.
— Вырастут, и оглянуться не успеем, — поддерживала беседу, стараясь не подавать вида, что нервничаю.
Сложно было находиться с Витей рядом. Муки совести поедом ели. Ещё Лариска, как назло, умотала по каким-то срочным делам, явно вызванные неожиданным прибытием на выписку Андрея. Остальные тоже не собирались нам мешаться, уехали, быстро поздравив ещё в роддоме. Не на кого было переключить внимание.
— Ты чего такая? Болит что-то? Невесёлая, — приглядываясь ко мне, спросил Витя.
— Нет, ничего не болит. Всё хорошо, ты бутылочки купил? Надо поставить кипятиться.
Я занялась делами, которые не могли ждать, пока я настрадаюсь вдоволь.
— Купил, вот.
Витя дрожащими руками выволок из шкафа пакет с бутылочками. Он и сам очень нервничал, переживал, что сделал что-то не так.
— Куда столько? Тут на весь роддом хватит, — возмутилась я, с улыбкой.
— Да я откуда знаю, какие надо? Там их сотни. Я взял разные. Посмотри, может ещё не такие какие-то.
— Какая разница? Бутылка и бутылка! — заявила я, и, как оказалось, была очень неправа.
Все бутылочки имели разные варианты сосок. Из всего разнообразия нам подошли по возрасту только две. Остальные оказались на вырост.
— Ну вот, — расстроенно вздохнул Витя.
— Ничего, есть же две. Кстати, врач приглашал ещё разок, — подмигнула мужу, пытаясь его приободрить.
Зачем я это сказала? Не знаю. Возможно, хотела так успокоить свою совесть, родив для Вити именно его ребёнка.
— Зачем это? Сын и дочь есть, нам хватит, — недовольным тоном ответил супруг.
Он заметно занервничал, и мне такая его реакция была в первые секунды непонятной. Моего непонимающего
— Ты чего надумала? — спросил он, прижимая меня к себе. — Я бы хотел ещё, если бы не этот резус. То, счастье такое, что Ромка с Алёной в минус ушли.
— Именно поэтому можно смело ещё рожать, конфликта же не было.
— Давай об этом через пару лет поболтаем, а лучше через три, или даже четыре года. Сейчас они ходить начнут, и ты сама перехочешь ещё одного рожать. Вдруг опять двойняхи? — посмеялся муж.
— Да, ты прав.
— Гормоны — это, у Димки так же было. Он от жены по первости прям прятался. Сын ползать начал, что ли. Или зубы, короче, Маринка сама от него отстала. Теперь и одного бандита хватает, а ему уже шестой год.
После слов мужа я успокоилась. Потерялась в ежедневных монотонных заботах о детях. Перестала нервничать и терзаться зря, тем более что Витя ничего не замечал. Да никто ничего не замечал. Все видели в растущих поминутно зеленоглазых малышах именно черты Виталия. Да что там все, даже я не могла отрицать, что дети похожи на мужа.
Это было удивительно, ведь схожесть Родиона и Виталия была лишь в цвете глаз не более.
24
Три года спустя…
Три года пролетели как один миг.
Восьмое марта решили совместить с предстоящим днём рождения детей и погулять семьёй в парке, пока никто не засопливил.
Уже было тепло. В планах стояли карусели, катание на пони и сахарная вата. Я предвкушала классные фотки для своего мамского блога в инстаграме. Нарядила Алёнку в зелёное пальто под цвет своего плаща, белые колготки и жёлтые резиновые сапоги под цвет берета.
— Какая ты у меня красавица!
— Мамочка, что ты говолишь?! Я не у тебя, я обчая! Папина и Ломина ещё! — заявила Алёна, возмущённо размахивая ручками.
— Про бабушек забыла, — посмеиваясь, напомнил Витя.
Они с Ромой уже давно стояли возле выхода и с мужским недовольством ждали нас, девочек копуш.
— Я не забыла, они же не тута! — Алёна вытянула в возмущении пухлые губки, и я ловко намазала их гигиенической помадой.
Ромашке даже не предлагала, знала, что откажется. Мужчина! И губы он не красит!
— Не здесь. Нет такого слова, тута, — поправил Витя, строго следящий за речью детей.
— Воображулька моя!
Я чмокнула дочь в щёку и развернула её к выходу. Витя с удовольствием тут же взял за ручку и Алёну. В паре с детьми по обе стороны он выглядел таким милым. Уже не терпелось их сфотографировать.
— Папа, а мы же на пони идём да? — уточнил Ромыч, торопливо выбегая за порог квартиры.
— Нет. Мы едем гулять в парк и к пони. Ходят на спектакли в театр, — объяснил Витя, а Рома точно запомнил, они с ним были на одной волне.