Твои ровесники
Шрифт:
Прошел в свою конторку и долго сидел там, не выходя в цех. Видел, как младший подошел к станку, пустил его в ход. Станок работал на предельном напряжении.
В феврале не было ни одного выходного. Фронт требовал вооружения, вооружения и вооружения. Цех Петра Ивановича Чугунова едва справлялся с требованиями к нему других цехов. Ребята видели солнце только в те минуты, когда шли на обед. А тут в марте, когда солнышко потеплело, снег начал пропитываться водой и расползался под ногами, стало известно, что завтра выходной
— Пожар, что ли?
— Выходной, Петр Иванович! Ура-а-а!
— Ах, чтоб вас, — махнул руками старый мастер и поднял палец кверху. Ребята смолкли.
— Если завтра выходной, то сегодня надо поднажать так, чтобы завтра чувствовать себя спокойным, знать, что у вас все сделано, нет никакой задолженности государству… Принажмем, ребята? Как вы думаете?
И ребята закричали:
— Обязательно!
Все это происходило в обеденный перерыв. А после него старый мастер видел, с каким подъемом работали ребята. Ни разговоров, ни смеха, ни перебранки, ни одного лишнего движения или хождения по цеху. Гудит цех, и лица ребят сосредоточены, серьезны, как будто для них ничего больше не существует, кроме работы.
В конце дня табельщица записала в итоге: 131 процент.
— Ну, архаровцы! — рассмеялся Петр Иванович, а ребята, натягивая на себя кто шубейку, кто спецовку, кто старое пальтишко, с боевой песней выходили из цеха, не забыв прокричать:
— До свидания, Петр Иванович!
— Ну, народец! Да когда же вас усталь возьмет? Пять недель проработали без отдыха и хоть бы что…
— А мы сейчас на субботник, — как бы подсказал Петр Иванович-младший. — Двор пойдем убирать и дрова пилить.
— Врешь ведь? — взял за подбородок тезку мастер. — Присочинил?
— Прямо туда и направляемся, — ответил младший и побежал вслед за ребятами.
Петр Иванович заглянул на минутку в контору, а затем прошел в общежитие ребят. Уже темнело. Огромный двор был освещен двумя огромными электрическими лампами. В свете фонарей Петр Иванович увидел ребят, разбившихся на две большие группы…
— Смирно! — крикнул паренек в спецовке и старом красноармейском шлеме. И Петр Иванович видел, что к нему приближается группа ребят с топорами и пилами. Впереди них шагает его тезка — Петр Иванович Самойлов.
Заметив мастера, он крикнул ребятам:
— Сми-ирно! Начальство слева!.. Дай ножку!.. Привет начальству!
И ребята заорали на всю площадь:
— Здравствуйте, Петр Ива-но-вич!
— Разбойники! — рассмеялся Чугунов и присоединился к группе ребят. Они прошли двор и остановились возле штабеля бревен. Как мураши, ребята растащили бревна по снегу, и пять пар пильщиков принялись за распиловку их.
— А мне что делать? — спросил Чугунов.
— Отдыхать.
— Когда все работают, и я должен…
Младший задумался.
— Принимайте мой пост, у меня есть другое дело.
И не успел Петр Иванович принять командование над пильщиками, как младший исчез и через несколько минут вернулся
— Свозить в сарай надо, а то растащут…
— Ведь завтра выходной, — заметил Чугунов. — С утра бы куда лучше дрова пилить.
— Нет! — запротестовал младший. — Выходной — это наш день, и никто к нему не должен прикасаться.
— Что же ты будешь делать завтра?
— Читать можно.
— Любишь?
— Очень.
— Со школой как?
— Только пять и удалось закончить… С осени в вечернюю поступать стану.
— Справишься?
Младший как будто удивился.
— А как же я дальше буду жить с таким образованием? Голова у меня есть, значит, справлюсь.
И вдруг закричал ребятам:
— А ну, веселее! До ночи немного осталось.
Петр Иванович-старший вернулся домой поздно. Рассказал жене о субботнике.
— Двенадцать часиков простояли у станка, питаются невесть как, а пришли домой, дрова начали пилить, двор убирают, песни поют… А этот, самый малый, говорит, что учиться еще будет… Разве я могу с таким образованием жить?.. Да будь ты неладный, козявка такая. От земли три вершка, а ишь чего, размышляет… Нет, в наше время люди меньше были… Эти все понимают и все объяснить могут… Хороший народ растет…
Все новости в цехе узнавались в обеденный перерыв. Так было и на этот раз. Стояли последние дни апреля. Завод напрягал все силы, чтобы дать к празднику Первого мая как можно больше готовой продукции.
И вдруг за несколько минут до начала занятий после перерыва ребята закричали «ура», послышалась возня. Петр Иванович выскочил в проход и сразу остановился: перед ним в воздух взлетел Петр Иванович-младший. Он перевернулся и снова взлетел вверх. А ребята орут, сбиваются в кучу и видно, что каждому хочется принять участие, хоть разок, да подбросить своего товарища в воздух.
Петр Иванович-младший взлетел еще раз и опустился на руки ребят. Стоял растрепанный, раскрасневшийся, будто виноватый. Заметив начальника, шмыгнул носом и скрылся за станком.
«Натворил опять что-то», — думает Чугунов и подходит к ребятам.
— Чего опять распетушились? — стянул вниз очки и, поводя головой, вглядывался в ребят.
В один миг они окружили своего начальника, сдвинулись. Вот-вот он взлетит на воздух, как и его тезка. Петру Ивановичу стало даже страшно, холодок пробежал по спине: убьют! Любя сделают, а убьют!
И он попятился назад.
И Петр Иванович-младший вылез из-за станка, мордочка смеется, даже не смеется, а расплылась от удовольствия. Глаза горят, и он кричит ребятам, размахивая руками, словно дирижируя:
— Качать его, ребята!
— Я тебе покачаю, — грозит кулаком старший. — Троньте только меня! — А сам прижался к станку, вцепился в него руками. — Вот скаженные, да вы что? Белены объелись?
— Ура! — заорали ребята.
Мастер втиснулся в станок, ища спасения. Видел лукавую мордочку тезки, выглядывавшего из-за станка, закричал ему: