Твонк
Шрифт:
Поезд пришел вовремя. Полчаса спустя Керри поставил машину в гараж, вошел в дом и зевнул, как крокодил. Итак: посуда, пиво и в постель с книжкой.
Подозрительно поглядывая на радиолу, он пошел на кухню и принялся мыть посуду. В холле зазвонил телефон.
Звонил Майк Фицджеральд, он читал в университете психологию.
– Привет, Фиц.
– Привет. Марта уехала?
– Да, я только что со станции.
– Хочешь немного поболтать? У меня есть неплохое шотландское. Забежишь на часок?
–
– Но я буквально валюсь с ног, а завтра у меня тяжелый день. А как у тебя - все отменили?
– Если б ты только знал! Я только что окончил просматривать прессу, и мне нужно встряхнуться. Что с тобой?
– Ничего. Подожди минутку.
– Керри положил трубку, оглянулся и у него перехватило дух. Что такое?!
Он пересек холл и остановился в дверях кухни, вытаращив глаза. Радиола мыла посуду.
Он вернулся к телефону.
– Ну что?
– спросил Фицджеральд.
– Моя новая радиола, - сказал Керри, старательно выговаривая слова, моет посуду.
Какое-то время Фиц молчал, потом рассмеялся, но как-то неубедительно.
– Что ты несешь?!
– Я позвоню позже, - сказал Керри и положил трубку. Он постоял, не двигаясь, кусая губы, потом вернулся на кухню и стал разглядывать аппарат.
Радиола стояла к нему задом, манипулируя с посудой несколькими худосочными конечностями: погружала ее в горячую воду с моющим составом, драила щеткой, ополаскивала в чистой воде и наконец ровно устанавливала на сушилку. Лапки, похожие на плети, были единственным доказательством активности устройства. Ножки казались твердыми и несгибающимися.
– Эй!
– окликнул Керри.
Ответа не было.
Он осторожно приблизился. Щупальца росли из отверстия под одной из ручек. Провод бесполезно болтался сзади. Значит, работает без питания. Но как...
Керри отступил на шаг и вытащил сигарету. Радиола тут же повернулась, вынула из коробка спичку и подошла к хозяину. Керри недоверчиво заморгал, глядя на ее ноги. Они не могли быть деревянными - сгибались, как резиновые.
Радиола поднесла Керри огонь и вернулась к раковине мыть посуду.
Керри позвонил Фицджеральду.
– Я тебя не дурил. Либо у меня галлюцинации, либо еще что-то в этом роде. Эта чертова радиола дала мне прикурить.
– Подожди-ка, - неуверенно прервал его Фицджеральд.
– Это шутка, да?
– Нет. Больше того, я сомневаюсь, что это галлюцинация. Это уже твоя область. Ты мог бы заскочить и постучать меня молотком по колену?
– Хорошо, - ответил Фиц.
– Дай мне десять минут и приготовь что-нибудь выпить.
Он дал отбой, а Керри, кладя трубку на рычаг, заметил, что радиола прошла из кухни в гостиную. Своими угловатыми формами аппарат напоминал какого-то жуткого карлика и будил неопределенный страх. Керри вздрогнул.
Пойдя следом за радиолой, он нашел ее на обычном месте, неподвижную и безмолвную. Он поднял крышку, тщательно осмотрел шкалу, звукосниматель, все кнопки и рукоятки. Внешне все соответствовало норме. Он еще раз тронул ножки. Все же они не были деревянными, скорее, из какого-то пластика, только очень твердого. А может... может, все-таки из дерева? Чтобы убедиться, нужно поцарапать полировку, но Керри не хотел портить свое приобретение.
Он включил радио - местные станции ловились отлично. "Чисто говорит, - подумал Керри, - неестественно чисто. Так, теперь проигрыватель..."
Он вытащил наугад "Шествие Бояр" Хальворсена, положил пластинку на диск и закрыл крышку. Полная тишина. Детальный осмотр подтвердил, что игла ровно скользит по звуковой канавке, но без малейшего акустического эффекта. В чем же дело?
Керри снял пластинку, и в ту же секунду у двери позвонили. Пришел Фицджеральд: худой, как палка, с лицом, разлинованным морщинами, словно хорошо выделанная кожа, со спутанной шапкой седеющих волос.
– Где мой стакан?
– Извини, Фиц. Пошли на кухню, я сейчас приготовлю. Виски с водой?
– Согласен.
– О'кей.
– Керри пошел первым.
– Но пока не пей - я хочу показать тебе свое новое приобретение.
– Радиолу, что моет посуду?
– спросил Фицджеральд.
– Что еще она может?
Керри подал ему стакан.
– Не хочет играть пластинки.
– Ну, это мелочи, раз уж она работает по дому. Давай взглянем на него.
Фицджеральд перешел в салон, выбрал с полки "Послеполуденный отдых фавна" и подошел с пластинкой к аппарату.
– Не включено.
– Это для нее не имеет значения, - ответил Керри, чувствуя себя на грани нервного срыва.
– Батареи?
– Фицджеральд установил пластинку на диск и покрутил ручки.
– Так, посмотрим теперь; - Он триумфально уставился на Керри.
– Ну, что скажешь? Играет!
Действительно, радиола играла.
– Попробуем Хальворсена. Держи.
– И Керри передал пластинку Фицджеральду, а тот нажал клавишу и проследил, как поднимается звукосниматель.
Однако на этот раз радиола отказалась повиноваться. Не нравилось ей "Шествие Бояр" - и все тут!
– Интересно, - буркнул Фицджеральд.
– Наверное, пластинка испорчена. Попробуем другую.
С "Дафнисом и Хлоей" проблем не было, зато "Болеро" ["Дафнис и Хлоя", "Болеро" - сочинения французского композитора Мориса Равеля (1875 - 1937)] того же композитора было с презрением отвергнуто.
Керри сел и указал приятелю на кресло рядом.
– Это ничего не доказывает. Иди сюда и смотри. И не пей. Ты хорошо себя чувствуешь?
– Конечно. А в чем дело?