Творческие работники
Шрифт:
– Не завезли, – лаконично пояснила официантка.
– Принесите тогда водки бутылку, минеральной воды…
– Воды минеральной нет, – перебила его официантка. – Водка сто пятьдесят граммов на человека.
Савелий стал смотреть на нее укоризненно.
– Я принесу вам в графинчике, – сказала официантка, и на лице у ней появилось материнское выражение.
Тогда Савелий заказал селедочки с отварным картофелем, борщ (про него официантка сказала: «Борщ хороший»)… Потом он долго думал, ибо ни треска, ни рыба хек его не вдохновили, напротив, тут же вызвали желудочную спазму отвращения. А заказывать сомнительный «бифштекс» с яйцом… «Гуляш возьмите, – помогла официантка. –
– Я вам принесла триста, выпьете, потом еще принесу. А вы не Шагиных будете? Те, что живут на Гаражной? Так жалко вашу маму, хорошая была женщина. Вы меня не помните? Моя дочка с вами училась в одной школе. Нет, она на несколько классов моложе была…
Тут и появился Кирилл Петрович. Женщина деликатно смолкла и отошла, спросив лишь: «Закусочку подавать?»
– Простите, Савелий… Петрович (подсказал Савелий), заставил ждать – немного привел себя в порядок.
Савелий молча налил по целой рюмке водки.
– Ну! – сказал он. – Будем! – и они выпили, потом каждый крякнул, выдохнул и стал закусывать селедочкой.
– Еще по одной, а? Чтоб не отвлекаться, а…
– После первой не закусываю, хе, хе, – пошутил Кирилл Петрович, и они выпили еще по одной.
– Хорошо пошла! – ответил Савелий.
– На третий день водка сладкая, а я тут четыре дня, – Кирилл Петрович вздохнул, поддевая селедочный хвостик на зубец вилки. – Мамаша! – махнул он рукой официантке.
– Какая я тебе мамаша? Небось старше меня…
– Горяченького чего-нибудь…
– Горяченькое несу…
– И еще… – Кирилл Петрович пошевелили пальцами.
– Я заказал, все будет в припорцию, – потянул его Савелий за рукав…
– А вы зачем сюда приехали, Савелий Петрович? – полюбопытствовал лектор.
– Я говорил вам, мама у меня померла…
– Простите, что это я? Совсем рехнулся, говорили, точно, и вот забыл. Извините! – доверительно Кирилл Петрович потянулся рукой и тронул Савелия за плечо…
– Так глупо вышло, потому что приехал я не за тем. Тут один «чайник» изобрел бессмертие, «настоящее», как пишет про него местная газетка. А вождь у нас стар, – Савелий понизил голос. – Команда – проверить! Конечно, написал этот «чайник» во все места куда следует. Директор меня вызывает и говорит, вот, Савелий Петрович, надо установить достоверность факта изобретения. А изобретатель, между прочим, из вашего города. Заодно и своих повидаете… Я, разумеется, обрадовался. Взял еще командировку от журнала, лечу и ррраз! Меня и срезало. Настолько не вмещается: была и нет теперь! И никаких законов сохранения. Ведь ничего нельзя уничтожить: энергию, массу и прочее, а человека – можно. Такую ярость в душе чувствуешь. А – бессилен! Ничего не поменять! – Савелий говорил быстрым шепотом. Потом, будто споткнувшись, остановился и сменил тему… – Очень необычная была ваша лекция. Удивительно даже, так и хочется спросить… Если все люди творцы, то может ли отдельный человек, не мы с вами, пусть кто-то другой, но отдельный, такую сотворить, взгромоздить Судьбу, чтоб сумму остальных мирков и судеб перевесить и включить в свое?! Твой личный мир сотворить, который больше жизни?
Кирилл Петрович сильно смутился.
– Эх! Савелий Петрович, – сказал он и так посмотрел, будто готовился дать миллион, но при этом объявить, что и в этом нет счастья. – Не моя это была лекция. Наваждение вышло. Сам слышу свой голос, понимаю даже слова, а не управляю! Черт знает что?! Ну, думаю, сейчас, после лекции, под белы руки, и прощай твоя карьера Кирилл Петрович. И не захочешь, а из атеиста
– Там был один в плаще, чего-то записывал…
– Нет, этого я знаю. Это мой клеврет. Странный тип, а, может, и стукач. Но ему невыгодно доносить. Он, кажется, хочет книжку по моим лекциям сделать…
– Кто же за вас говорил? – усмехнулся Савелий.
– Пока не знаю, – Кирилл Петрович был в какой-то нерешительности, – не знаю. Вам сны снятся? – спросил он Савелия.
– Еще как снятся, – Савелий усмехнулся. – Сегодня в особенности, с самим Дьяволом пообщался…
– Цветной был сон? – Кирилл Петрович спросил быстро, но рассеянно видно, думал про свое.
– Цветной.
– Давайте еще по одной, – вздохнул Кирилл Петрович и разом опрокинул рюмку в рот, крякнул, втянул с силой воздух: – Мне тоже приснился сон, – сказал он, глядя пристально на Савелия, мол, доверять иль не доверять? Потом решился: – Приснилось, будто я – дух! Так, плыву неторопливо над самой землей, ноги по траве волочатся. И все это в полном сознании, вот что главное! В полном! Про то знаю, что сплю сейчас, вернее, мое тело лежит в этой гостинице, а сам я с такой-то фамилией, именем, и год рождения помню…
– У духов небось и прописка есть?
– Не шутите! – строго сказал Кирилл Петрович. – Все эти сведения к телу относились, я их просто помнил и знал, как наяву. И вот гляжу на руки свои, ноги и думаю, если тело мое известно где лежит, то что ж такое это? Иллюзия или еще чего? Стал разглядывать попристальней ладони…
– Не проснулись? – перебил его снова Савелий. – Во сне на детали не сосредоточишься, тут же просыпаешься…
– Не перебивайте, потерпите! – с обидой сказал Кирилл Петрович. – Я и сам в точности так думал. Думал, если это сон, то и проснусь. А не проснусь – значит, видно будет, где я и что со мной? А сам гляжу все пристальней на ладони и никак разглядеть не могу подробностей. Тут я совсем собрался в одну точку взглядом, наяву так не напрягался, и… не увидел ничего. Не было рук! Так, сияние, мельтешение света, и землю видно насквозь…
– Может, и Земля такая же ненастоящая была?
– Не знаю. Земля, может, была и настоящая, место вроде острова, а на берегу бабы, мужики, тепло, костры горят, и, когда я подлетел, одна баба увидела и как закричит: «Дух! Дух! Смотрите!» И другие закричали… Я решил тогда от греха подальше и улетел.
– А страха не было, что рук вроде как нет?
– Не было. Даже и несущественно показалось. Себя же и укорил, помню, за то, что стал проверять…
– Надо было бы сюда прилететь и на себя со стороны взглянуть, на свое тело. Или приятелю явиться в виде призрака. Вот главная была бы проверка.
– Я и сам теперь так думаю, но тогда как-то в голову не пришло. Это ж в «Тут» все проверить хочется, а «Там», – он понизил голос, – может, никакой проверки и не надо? Естественность наступает.
– Красивый сон. А у меня был сон страшный. Еще во сне подумал (тоже вроде сознание полное было): «Эх! вот живешь и думаешь: нет никакой чертовщины! А встретишь – такой охватит ужас! Себя от страха теряешь, ни рукой, ни ногой не шевельнуть, и кровь стынет…»
– Так вот теперь я и думаю, – меж тем продолжал свое Кирилл Петрович, – кто же я на самом деле? Как тот китайский мудрец, которому приснилось, что он большая, красивая и очень счастливая бабочка, а после он проснулся и стал думать: кто ж он теперь? Та самая прекрасная и счастливая бабочка, которой снится, что она – Джуан Цзы, или это он, он – Джуан Цзы сейчас, настоящий, которому лишь снилось, что он счастливая и прекрасная бабочка?