Творчество и потенциал. Выпуск 2

Альманах

4

По Краснофлотской улице, где – синь из-под руки(то весела, то хмурится), шагают моряки.Гангутская, Синопская, Кронштадтская, Истомина,да Катерная с Якорной с Форштадтской за углом.Зелёная и длинная, прямая, как соломина,Нахимовская улица, где «номер шесть» – мой дом.Что не сбылось, то сбудется, что должно – не забудется.Но знаю – не разминётся со мною. – Ну, давай!Давай, война, откатывай! Шагай, как те ребята, вон,подальше от короткого на доме «MINEN FREI!».Здесь публика отличная. И жизнь – почти столичная.И общее – как личное. Сплошной ПОБЕДНЫЙ ВАЛ.И уже рядом слышится – и слышится, и дышится —гибридное название – «посёлок Комстигал»…Здесь всё – мечты и радости. И – жизнь из-под руки…По Краснофлотской улице шагают моряки…

х

Несколько стихотворений из сказки «О Теде и Тодде» (немецкая сказка)

Один бедный человек искал Крёстного отца для своего недавно родившегося

младшего сына. Но мало кто хотел бы породниться с бедным человеком. И вот наконец такой человек всё-таки нашёлся. Вообще-то он был «подручным смерти», который отправлял умерших в преисподнюю, но однажды он захотел раз в жизни сделать добро. Много лет он помогал этой бедной семье, принимал участие в образовании своего крестника Теда, который стал доктором, и помогал многим людям. Но при этом его Крёстный, Тодд, стоял у изголовья больного и давал Теду знак, кто должен жить, а кто, по его мнению, нет. И Тед не мог, не должен был возражать своему Крёстному.

Но однажды Тед ослушался своего Крёстного. И обманул его, чтобы помочь прекрасной дочери Короля остаться в живых. И неумолимый Тодд приговорил его к смерти за непослушание. Но вмешался случай. Когда Тодд подвёл Теда к столу, где горели свечи, и сказал, указав на две свечи (одна была Теда, а другая его, Тодда), что его крестнику осталось жить всего мгновенье, потому что он сейчас потушит свечу, принадлежащую Теду, на столе откуда ни возьмись появилась маленькая мышка, которая взмахнула хвостиком и потушила свечу самого Тодда.

1

На жёлтом камне, у леска,вдали от всех дорог,где предвечерняя река,и звёзды как горох.Лягушки всплеск – последний шансхоть с кем поговорить,сидит раздумывает Хансо том, как дальше жить.Двенадцать душ в его дому,хоть столько не просил.И никогда и никому не говорил «Нет сил».А тут – тринадцатый, где взять-тоКрёстного ему?Тринадцать душ. Ни дать ни взятьтеперь в его дому.– Что с чем сегодня не срослось…в тебе или с тобой, —летит кукушка, будто вкось,над Ханса головой.– Вот поджидаю храбреца,но не видать пока.Ищу я Крёстного отцадля младшего сынка.– А ты медведя попроси.Храбрее – никого…Горшочек мёда принесида угости его.Он добрый и почтенный муж.– А мёда где возьму?Нет ничего. Тринадцать душтеперь в моем дому.– Тогда прощай. Мне недосуг.Лечу, где не была…И закружились – в круге круг —кукушкины дела.

2

Но вдруг – раскатистое «ры…) —Лягушка из травы…– Не только мудрые мудры,и мы, порой, правы…Когда всё плохо от того, что жизнь не изменить,не спорь, не плачь и не грусти,стараясь жизнь простить.И, исходя из одного, что ты не можешь ничего,будь счастлив тем одним всего,что так тому и быть…

3

Падают звёзды, срываясь в последний полёт —души людские – с ночной крутизны небосклона,правдою жизни отмечены… Кто разберёт,как и когда их настигла судьба Вавилона.Кто был в нечаянной радости, кто-то, смеясь…Кто-то приблизившись вдруг к долгожданному счастью,кто-то возникнув едва из беды и ненастья,кто-то расставшись с судьбой, ничего не боясь…тихо, смиренно, безропотно и не скорбя…Так что «подручный Аида», привычный к недолгому делу,тихо, бездумно и как-то по-своему смелосортировал эти души, поверив в себя…И, где бы он ни был – на звёздной Земле или под,в благословенных самою Курносой чертогах, —краткое имя его – холодящее Тоддразноязыко звучало на дальних и ближних дорогах.Но он не слышал. Не слышал, пожалуй, покасиняя звёздочка, падая, остановилась.И, не желая лететь – видно издалека, —не затухая, настойчивым светом светилась.И, недвижимая, быстрым делам вопреки,странною силою к действию благословенна,как направляема волею тайной руки,так и осталась на склоне небес неизменно.И тут «подручный», как будто взглянув сквозь стекло,понял впервые – на свете «добро» есть и «зло»…И представленье своё обо всём чтоб унять,он рассудил про добро и про зло всё понять…

4

Взглянув на небосвод и раз и два,где тишь да гладь. Ни тьмы, ни звездопада,ни неизбежности. Молчат слова…Но вспомнил о словах «подручный Ада».«Добро» и «Зло»… как будто слышал он…И был уверен, что и сам был слышени там и здесь… Но странный перезвоннасторожил – два голоса на крыше…– Опять ты преуспел… Скажи как на духу:Твоя работа? Плач стоит великий.Погибли все…– О чём ты?.. наверху?Свои своих побили… Шабаш дикий…При чём здесь я?– Ты – Зло!– Да как сказать… Во все века за всё в ответе люди…Никто не учит их ни лгать, ни убивать…Я – только тот, кто знает, жив ли будет…Я – только тот, кто видит поворотот жизни к смерти… Моё имя – Тодд!– Я знаю это слово. Это – Смерть,в которой тонет жизни круговерть…– А ты, Добро, что можешь возразитьприроде, жизни и её законам?Что можешь ты предвидеть: отмолитьу Зла своим неистребимым звоном…Быть может, наказание смягчить?Беду отринуть, вольно ли невольно?Прервать времён связующую нить,обиду отодвинув?– Но! довольно!– Нет, слушай! Недомолвки не любя,скажу, что зло-то – посильней тебя…

5

Вдруг оказаться в нужный часв необходимом месте.И, не успев ещё сказатьсудьбе «благодарю»,стать должником своей судьбыбез зависти и лести,успев исполнить свой завет,как в песне, к декабрю…И фейерверк взлетит в душе,покажется доступным,хоть не случилось. Не твоё.Но ты его простил.И всем сомнениям – ТУШЕ!Ведь повезло. И крупно,хоть даже если Сам Господь кого-то попросил…Но вот что делать с ним потом,что делать с этим «счастьем»,что вдруг пришло теперь самов боренье ли в борьбе.Не я к нему, оно – ко мнеприветило участье.И быть мне должно в правде исогласии к нему.Да вот боюсь: однажды вдруг,призвав на помощь волю,с чужим потоком чуждых слов,приняв, быть может, лесть,ответить, выказав приязнь,но никогда не боле…себе оставив навсегда, что было и что есть…

6

Кирпичный домик. Двор пустой.Сосна (не до дворцов).Он был весёлый и простой,сынок у двух отцов.Улыбка. Стан. Широк в плечах,как на показ мечте.И без свечей и при свечаххорош был Крестник Те.И, как бывает не всегда,тому свидетельства – года,не злилась бедность, а скорей,мальчишку сделала добрей.И удивился Крёстный Тодд,увидев Те в его дворе:он убеждал, что заживётсобачий шрам… хоть о добрене говорил… а лишь молчал…Был нежен, добр, такой, как был.И – плоть от плоти тех начал,чем жил и с жизнью говорил.И вот тогда подумал Тодд,не отводя от Теда глаз,что не всегда вослед идётсын за отцом. На этот раз,чтобы помочь его судьбеи все сомненья превозмочь,сказал он самому себе:«Мальчишке надобно помочь!»

7

Упала капля на песоки вдруг спугнула воробья.И среди множества дорог —одна какая-то – твоя.Пусть позади немало дней,сомнений, неудач, тревог.Не знав её, ты знал о ней,но лишь найти её не мог.Но – вот она. Ты – тих и нем.Она – твоя. А ты – её.И ты готов поклясться всем,что знал о ней и ждал своё.Но – голос тих. Слова – не те.Часы отстали и молчат,и в наступившей теснотевиски предательски стучат.И сердца бег, и чувств полётостались там, в стране иной,где был ли не был ты… И – вот,сегодня ты – совсем другой…

8

Бескрайнее пространство. В вышинео чём-то звон вселенский раздаётся.И пустота то плачет, то смеётсяв самой себе. А может быть, и вне…Там жизни нет. Вообще? Ещё? Уже?Случайный взгляд. Исчезли ориентиры.И на каком-то мнимом этаже —как будто Абсолют, что правит миром,пригрезится. И, взгляд отбросив вниз,чему-то вняв, не отнимая взгляда,он, не приняв заявленный стриптиз,отрёкся от него, сказав «Не надо!».И Тодд в смятенье, не поняв всего,тянул куда-то Крестника за рукув чертоги странные, предвосхитив разлукув угоду Космосу, где нету ничего.Без колебаний, раз ему служил…Повёл он сына мраку на закланьеиз ярости и из последних жил,служа химере, будто послушанью…– Вот свечи… Твой последний час настал…Они горят. Они ещё живые.Как люди – кто идёт, а кто устал.В безмолвии или уже немые…И в каждой – жизнь… А слева вон – твоя…Не догорела и до половины…Но в ней погаснет жизнь, как только яей прикажу… – она в том не повинна.А там – моя… Короче, чем твоя.Но тоже до конца сгорит не скоро.– Пусть медленно, пусть тише воробья, —шептал он, глядя на огонь, которыйвнезапно вспыхнул ярче блеска глаз,взметнулся вверх. И в тишине погас.И тотчас на исходе всех началскончался Тодд, свалившись где стоял.А в темноте мелькнула, будто вспышка,вполне земная маленькая мышка.И было невдомёк ей знать о том,что погасила жизнь своим хвостом.И хоть «добро» и «зло» порой на «ТЫ»…На каждого – довольно простоты.