Творчество Лесной Мавки

Покровская Мария

Верблюд

 В зоопарке есть верблюд,  рыжий и большой.  Я его уже люблю  всей своей душой.  Очень добрые глаза.  На спине — подушки две.  Я б ему на голове  бантик повязал.  Я б погладил, приласкал,  шерсть расческой расчесал,  если б мама разрешила —  и домой его бы взял.  Близко я не становлюсь,  я топчусь на месте.  Я, конечно, не боюсь,  ну а плюнет если?

Новый год

 Декабрь снегом сыплет. Снова  приходит празднику черед.  В дома впуская молодого,  уходит тихо старый год.  Я

знаю, он уйдет на север,  чтобы обратно не прийти.  Ему колючий зимний ветер  желает доброго пути.  Старик уходит потихоньку,  как многие вослед уйдут.  А в доме наряжают елку  и песни добрые поют.

Фонарь

 Ночь. На улице моей пусто.  Фонарю за окном грустно.  Ветер лампочку его чуть качает.  Позвала б его к себе, угостила чаем.  Жаль, что низкий в моем доме потолок,  и фонарь бы поместиться здесь не смог.  Он остался на своем прежнем месте.  Только всё же не один —  в небе месяц.

ПЕРЕВОДЫ

Ян Болеслав Ожуг

(с польского)

* Через годы, через беды я вернусь к себе домой. *

 Через годы, через беды я вернусь к себе домой.  Дверь хрипит на ржавых петлях, или плачет домовой?  Покосившиеся ставни. Сумрак. Рваный холст плетня.  Сад крапивой захлебнулся. Старый дом не ждал меня.  Здесь крыльцо черно, что омут, от дождей и лютых вьюг.  Здесь ржавеет в сараюшке разлученный с полем плуг.  Ясли дремлют в паутине, помнят доброго коня —  губ огромных и шершавых до сих пор тепло хранят.  Фыркал конь — овес был жесткий, как колючий снег.  И делил я с ним, как с братом, из сумы убогой хлеб.  Лезет ночь в пустые окна. Жутко плачет домовой.  Через годы, через беды я вернусь к себе домой.

Старая ива

 Я брел спотыкаясь, босой и усталый.  Над высохшим озером ива молчала.  Я постучался, как в горницу, в иву.  И мне в ней открылся мир тайный счастливый.  Там не было страха, беды и печали,  меня там как милого гостя встречали.  Там хлеб и вино — для скитальца отрада.  И вечное ложе в корнях узловатых.

Метель

 Снег в белый колокол звонил,  на город лютый плач обрушив.  Они бежали сквозь метель —  слепой и девочка-кликуша.  Когтил студеный ветер грудь.  Стеклом разбитым сыпали березы  с ветвей озябших ледяные слезы.  И в небе прояснялся Млечный путь.  Рвал белый ветер — белый плащ,  в который брат сестру укутал.  Она — безумна. Он — незряч.  Поводырем им стала вьюга.  И шел тот снег — за веком век,  ломал рябины и омелы.  Лишь вороны, как головни,  на оловянный свет летели.  Над непроезжею дорогой  снегирь лучиной алой тлел,  упав мосту-титану в ноги,  как капля крови, в ломкий снег.

Змеиная сказка

1. В лесу

 Князь лесной свои владенья  обходил, как подобает.  В сумерках зеленых, влажных  рыжая луна смеялась.  Звонко окликал деревья,  как своих сестер покорных,  и в ветвях дрожало эхо.  И не приминались травы  от его шагов волчиных.  Он в объятиях зеленых  сжал стыдливую калину.  Лик в ручье не отражался…  А она — бродила в чаще  с хрупким ивовым лукошком,  руки смугло-золотые  собрали кровинки ягод.  И узрела в лунный вечер  над потоком говорливым  дева — князя молодого.  Как от боли, сердце сжалось.  А взгляд его — нож каленый!  А гнев его — огнь ретивый!  И стон прошел по дубраве.  Ручей, как волчонок, от боли  грыз каменистый берег.  В

ноги ему упала  подрубленною березкой:  зачем меня не полюбишь,  зачем проклинаешь и гонишь?  Босой, в венке из полыни,  над белым ручьем князь леса  смеялся хрипло, как плакал.  Сожженное горем сердце  ответить любви боялось.  И в папоротниках мглистых  без крика упала дева…

2. Змея

 Увядающим крином  на травах душистых лежала,  и сердца лучина  тихонько во мгле остывала.  Рябинушки-сестры  жгли пламенем гроздья,  напрасно пытались  согреть ледяные ладони.  И утро напрасно  туманом скрывало агонию.  На клевере белом  шмели молодые качались,  на девичье тело  лесные цветы осыпались.  И лентой зеленой  шелковой струясь,  с груди обнаженной  сползала змея.

3. Похороны

 Рутой, дикими фиалками  ложе страшное цветет.  Положили в платье свадебном —  князем Смерть за ней идет.  К гробу шеи лебединые  молчаливо наклоня,  по хозяйке милой плакали  два златых ее коня.  А в ветвях стонала иволга.  Плотник крепкий крест рубил.  Больше жизни полюбила ты,  а любимый погубил.  Лесными зелье-предиво-травами  укрыт ольховый легонький гроб.  И уронила листок дубрава,  как поцелуй, на холодный лоб.

* Ты помнишь рощу журавлиную *

 Ты помнишь рощу журавлиную  и берег белый, заревой?  Под топором березки падали —  на помощь звали нас с тобой.  Березки нежные, любимые  и беззащитные сейчас…  Убита роща журавлиная,  убита на глазах у нас.

Осенняя элегия

1. В ущелье

 Спят дубы в ущелье черном  и корнями держат скалы.  Растревожат скрипку неба  черными смычками ветви.  Рыжих кленов руки-крылья,  заломленные в тревоге,  осень пламенем сжигает.  Нынче шелк златой и алый —  завтра будет тусклый пепел.

2. Венчание

 Повели сестру к венчанью.  Платье — нимфы-мастерицы  ей до ночи расшивали  крупным жемчугом озерным.  Юный лик белее снега,  лишь уста горят кровинкой —  закусила их до боли,  но не молвила ни слова.  Что одна слеза упала —  расцвела стыдливым крином.  Что другая ей вдогонку —  белой птицей обернулась.  Осень замела дороги,  в отчий дом не возвратишься.  Шла, шатаясь, в платье белом,  точно лебедь под прицелом.

3. Воспоминания

 Ты помнишь, как я крался садом,  как тень, как осторожный вор,  через занозистый забор?  Мне юный смех твой был наградой.  И сад не выдал — старый друг!  Шатер ветвей смыкал над нами,  едва коснешься ты губами  хмельного яблока — из рук.  В тех яблоках жила заря,  они мерцали теплым светом.  А как я рухнул — помнишь это? —  достать пытаясь для тебя  с верхушки яблони седой  тот плод заветный, как жар-птицу.  И мне не повезло разбиться  в тот вечер лунный, молодой.  А помнишь, сколько смеху было —  как туча, улицей плыла  твоя взбешенная корова —  она из стойла удрала.  А я ее стреножил лихо  и гордо ввел к тебе в калитку!  Всё помнишь? Напиши о том,  но не скупой конверт почтовый,  а золотой листок кленовый  пришли с попутным голубком.