Творцы Священной Римской империи
Шрифт:
Однако в конечном счете решение было принято не в пользу Генриха. Он даже не присутствовал 7 августа 936 года в Ахене на торжественной коронации своего старшего брата. Трещина раскола разделила правящее королевское семейство, в какой-то мере омрачив торжественную церемонию. Соответственно, отсутствовал на церемонии и граф Мерзебургский Зигфрид, королевский наместник в Саксонии, призванный охранять восточные пределы государства, под надзором которого в это время находился Генрих. Видукинд Корвейский в своей «Истории саксов» рассказывает: «Зигфрид же, лучший из саксов и второй после короля, некогда королевский зять, и с новым королем связанный узами родства, в то время управлял Саксонией, дабы не допустить какого-либо вражеского вторжения, держа также при себе на воспитании младшего Генриха».
Деликатное выражение Видукинда означает не что иное, как ограничение свободы передвижения Генриха с тем, чтобы держать его подальше от места коронации. Возникшая
Таким образом, в первые годы своего правления Оттон I столкнулся с серьезными трудностями, причем спор по поводу «порфирородности» и размолвка с матерью оказались не более чем мелкими неприятностями, за которыми вскоре последовали и более серьезные осложнения. Уже первые меры Оттона I, принятые с целью обеспечить безопасность на восточной границе, вызвали недовольство. Поскольку славяне воспользовались сменой власти в Германии как поводом, чтобы освободиться от чужеземного господства, король был вынужден сразу же заняться этой проблемой. Если выступление саксонских и тюрингских отрядов против мятежного Болеслава Чешского закончилось их полным поражением, то ответные действия Оттона I против полабских славян оказались вполне успешными. При этом особо отличился знатный сакс Герман Биллунг, поэтому молодой король назначил его маркграфом пограничной территории на Нижней Эльбе — решение, правильность которого впоследствии блестяще подтвердилась. Однако брат Германа Биллунга Вихман почувствовал себя обойденным и в знак протеста покинул королевское войско. Впоследствии, вплоть до своей бесславной смерти, он еще не раз будет бунтовать против законного государя. В 937 году умер уже известный нам граф Зигфрид, надзиравший за Генрихом, младшим братом нового короля. Первый, признанный незаконнорожденным, сын Генриха Птицелова Танкмар, после развода родителей лишившийся состояния и достойного общественного положения, надеялся, что Оттон I компенсирует его утраты хотя бы тем, что назначит его на освободившуюся должность королевского легата в Саксонии, но просчитался. Король поставил на вакантное место графа Геро, наделив его широкими полномочиями и титулом маркграфа. Это назначение оказалось не менее удачным, чем назначение Германа Биллунга: со временем Геро заслужил за усердие и успехи на государевой службе прозвище Железный. Но Танкмар из-за назначения Геро почувствовал себя оскорбленным, и его, как пишет Видукинд, «охватила великая печаль». Нарастая, конфликт между ним и Оттоном I вылился на следующий год в вооруженную борьбу.
Для всех мятежей, с которыми королю пришлось столкнуться в первые два десятилетия своего правления, было характерно то, что во главе всякий раз оказывался представитель правящей династии. Вдохновителем первого антиоттоновского выступления стал Танкмар. У мятежника сразу же нашлись союзники, у каждого из которых была своя причина недовольства политикой короля — а ведь еще два года назад, во время коронации в Ахене, все дружно присягали ему на верность. Одним из наиболее активных участников этого внутригосударственного раздора был герцог Франконии Эберхард. Двадцать лет назад Эберхард безропотно исполнил завет старшего брата, передав знаки королевского достоинства герцогу Саксонии Генриху, спустя несколько месяцев ставшему королем, и все годы правления Генриха I был верным его подданным. Теперь же, при новом короле, он решил, что корона Германии должна быть возвращена Франконскому дому.
Мятежники во главе с Танкмаром и Эберхардом принялись опустошать владения короля, желая таким образом вызвать его на бой. Они сумели даже пленить его младшего брата Генриха. Танкмар имел на него зуб, поскольку еще при жизни Птицелова тому достался во владение Мерзебург, собственность отвергнутой супругом Хатебург. Танкмар резонно полагал, что наследство матери должно принадлежать ему. Поскольку Генрих тогда еще открыто не враждовал с Оттоном I, тот, повинуясь обычному праву и нормам человеческой морали, был обязан прийти к нему на помощь. Мятежники были убеждены, что обрели верное средство нажима на короля.
Однако события приняли неожиданный для них оборот. Когда королевское войско подошло к крепости Эресбург, в которой засел со своим отрядом Танкмар, ее гарнизон, видя бесспорное превосходство противника,
И действительно, Оттон I не был заинтересован в убийстве Танкмара, бросавшем тень на его репутацию и создававшем для него угрозу мести со стороны родственников и друзей покойного. Публичное покаяние Танкмара и примирение с ним были бы гораздо выгоднее ему. Как бы то ни было, мятеж после гибели его инициатора не только не пошел на убыль, но и стал набирать силу, все более ширясь и захватывая в свою орбиту новых участников. Узнав о смерти Танкмара, герцог Франконский Эберхард принес свои извинения Генриху, которого держал на положении пленника, после чего они сблизились и составили заговор о новом восстании против короля. Как выяснилось, Генрих не забыл о своей «порфирородности» и мечтал не об участии в управлении королевством, а о королевской короне, считая себя более достойным ее, нежели старший брат. На это же были обращены и помыслы Эберхарда, поэтому трудно сказать, как они стали бы договариваться друг с другом, устранив Оттона I. Видукинд, симпатии которого были всецело на стороне короля, представляет дело так, будто юный Генрих, а не Эберхард, зрелый, умудренный жизненным и политическим опытом человек, задумал новое восстание: охваченный страстным желанием правления, он простил недавнего врага при условии, что тот составит с ним заговор против брата-короля и поможет ему добыть королевскую корону.
Но кто бы ни являлся подлинным инициатором и вдохновителем, очередной заговор и последовавшая за ним вооруженная борьба были возглавлены представителем королевского дома. На сей раз к заговорщикам примкнул и зять Оттона I, герцог Лотарингии Гизельберт, замуж за которого отдал свою дочь Гербергу Генрих Птицелов. Он рассчитывал получить в ее лице выразительницу своих интересов в Лотарингии, лишь недавно возвращенной в состав Восточно-Франкского королевства. Вместе с тем, выдавая замуж за Гизельберта свою дочь, он оказал ему высокую честь, желая тем самым показать, сколь большое значение он придает Лотарингии в составе своего государства. Однако всё вышло не так, как он рассчитывал. У Гизельберта были собственные намерения, не совпадавшие с желанием немецкого короля, а Герберга оказалась плохой помощницей отцу и брату в проведении их политики.
Гизельберт лишь ждал случая для обретения независимости от правителя Германии. Такая возможность ему представилась, как он полагал, в 939 году, когда Генрих восстал против старшего брата. Подобно Эберхарду, мечтавшему возвратить королевскую корону своему роду, Гизельберт задумал восстановить независимое Лотарингское королевство. При этом оба участника заговора, Эберхард и Гизельберт, рассматривали Генриха лишь как орудие для достижения собственных целей, благо легко было подтолкнуть его, по характеристике Видукинда, «слишком юного и горячего», в нужном для них направлении. Лиутпранд Кремонский, возможно, передавший ходившие тогда слухи, сообщает и о более грандиозных замыслах Гизельберта: при помощи Генриха, не подозревавшего о коварных намерениях союзника, сместить Оттона I и самому занять королевский престол.
А как же вела себя в этой обстановке Герберга, на которую возлагались ее отцом столь большие надежды? Источники ничего не сообщают о ее противодействии планам Гизельберта, зато в одном из них излагается весьма интересная версия о том, что именно Герберга и подстрекала супруга на мятеж против законного короля. Интересно, что предполагаемое вступление Гизельберта на королевский престол Германии здесь представлено не как его субъективное желание, а как выражение воли князей. Но тот, будучи честным человеком, будто бы отверг этот нечестивый замысел. И тогда Герберга, охваченная яростью, стала попрекать его, говоря, что у него ничуть не меньше прав на престол, чем у ее брата Оттона I. Упомянутый источник интересен тем, что в нем выражены мнения и суждения современников о Герберге. Памятуя о том, сколь решительно и успешно действовала Герберга впоследствии, мы можем принять это сообщение с доверием. Во всяком случае, в то время она отнюдь не являлась выразительницей интересов брата, а поддерживала честолюбивые замыслы супруга.