Творцы Священной Римской империи
Шрифт:
Наиболее подробно об избрании нового короля рассказал Видукинд Корвейский. Когда во Фрицларе собралась саксонская и франконская знать, известный нам Эберхард представил, как выразился хронист, «всему народу франков» (долго еще будет жить память о Франкской империи) Генриха в качестве достойного претендента на королевский престол. Затем архиепископ Майнцский Херигер, преемник злополучного Хаттона, предложил Генриху совершить обряд помазания и коронации, однако тот отказался, смиренно заявив, что ему довольно и того, что по милости Божией и братской любви его назвали королем, а помазание и корона подобают более достойным, сам же он не заслужил такой чести. Слова эти пришлись по душе собравшимся, и они, вскинув вверх правую руку, возгласами одобрения (так называемая аккламация, уходящая корнями в древнегерманскую старину, о чем писал еще древнеримский историк Тацит) приветствовали нового короля. Генрих I довольствовался простым одобрением со стороны знати, проигнорировав формальную процедуру помазания и коронации (что, впрочем, не мешало ему впредь называть себя королем
И все же, несмотря на весь такт и предусмотрительность Генриха Птицелова, начало его правления оказалось трудным и не предвещало триумфальных успехов. Однако то, что спустя некоторое время его признала королем вся высшая знать, включая баварскую и швабскую, свидетельствует о большой проницательности покойного короля Конрада: за Генрихом Саксонским действительно стояли весьма влиятельные общественные силы, на которые он мог опираться в своей политике.
Сколь бы прочным ни было положение Генриха I в момент избрания королем, он не мог сразу же подчинить центральной власти всех герцогов: слишком укрепились их позиции за время правления последних Каролингов. У нового короля был только один путь к успеху — достижение компромисса с герцогами. Этим путем он и пошел. Чтобы иметь возможность для достижения взаимопонимания с герцогами, Генрих I уже в день своего избрания во Фрицларе продемонстрировал, что отходит от политики предшественника, опиравшегося в борьбе против герцогов на поддержку церкви — вот почему он отказался от предложения архиепископа Майнцского Херигера совершить обряд помазания. Этот отказ вовсе не означал, что новый король идет на конфронтацию с церковью. Напротив, он всегда сохранял взаимопонимание с епископатом. В день своего избрания Генрих I хотел лишь показать, что никому не отдает предпочтения и готов со всеми сотрудничать.
Несмотря на демонстрацию Генрихом I своей готовности к компромиссу, герцоги Баварский и Швабский не сразу признали нового короля, которому пришлось прибегнуть к силовому решению проблемы. Он начал с герцога Швабского Бурхарда, представлявшегося менее опасным противником. Король воспользовался благоприятной для себя ситуацией. Бурхард, постоянно сталкивавшийся с трудностями внутри своего герцогства, в то время был вынужден вести еще и борьбу с юго-западным соседом, королем Верхней Бургундии Рудольфом II. Когда Генрих I с войском вторгся в Швабию, Бурхард покорился ему без боя. Однако король, желая привлекать на свою сторону более милосердием, нежели силой, ограничился лишь принятием присяги от побежденного противника, оставив за ним не только власть в герцогстве, но и право повелевать церковью Швабии с единственным исключением: назначение епископов оставалось королевской прерогативой, но и при этом он обещал принимать во внимание ходатайство герцога.
Затем король двинулся в Баварию, герцог которой Арнульф достиг такого могущества и заявлял о таких притязаниях, которые угрожали единству королевства. Здесь Генриху пришлось столкнуться с ожесточенным сопротивлением. Арнульф укрылся за стенами Регенсбурга, столицы своего герцогства, приготовившись к долгой осаде, но потом счел за благо сдаться на милость королю. Теперь уже не могло быть и речи о притязаниях Арнульфа на королевскую корону, но зато Генрих оставил за ним весьма широкие герцогские полномочия. Таким образом, обоим южногерманским герцогам король предоставил в обмен на признание своего королевского достоинства большие права, особенно в отношении церкви. Под политикой Конрада I была подведена черта. Наладив отношения с герцогами, Генрих I достиг единения с ними, тем самым восстановив единство на территориях, составлявших Восточно-Франкское королевство. Теперь он мог всецело посвятить себя решению внешнеполитических задач.
Прежде всего Генрих I обратил свои взоры к Лотарингии. Лишь возвратив ее в состав своего королевства, он мог существенно расширить материальную базу собственной королевской власти, ибо именно здесь, в центральной области Каролингской империи, располагались по обоим берегам Рейна наиболее обширные коронные владения.
Ситуация в Лотарингии создавала благоприятные предпосылки для реализации Генрихом I своего замысла. Герцог Лотарингский Гизельберт, сын упоминавшегося Регинара, вынашивал весьма честолюбивые замыслы, задумав устранить короля Карла Простоватого, чтобы самому занять королевский престол. Он поднял мятеж против Карла, предварительно постаравшись раздачей подарков и щедрых посулов привлечь на свою сторону знать, и провозгласил себя независимым правителем Лотарингии. Однако Карл сумел подавить сопротивление Гизельберта, который был вынужден спасаться бегством. По сообщению хрониста, он в сопровождении всего лишь двоих спутников бежал за Рейн к Генриху Птицелову, у которого и оставался на протяжении некоторого времени, живя в изгнании. Позднее Генриху удалось примирить короля западных франков с Гизельбертом, которому было возвращено герцогское достоинство и на которого
Однако мир сохранялся недолго. Карл, воодушевленный успехом в Лотарингии, захотел большего и перешел со своим войском границы, установленные Верденским договором 843 года, чтобы аннексировать Эльзас, на который уже покушался после смерти Людовика Дитяти, но который, как мы помним, сумел тогда отстоять король Конрад I. Карл уже дошел было до Вормса, однако затем спешно отступил, получив известие, что в городе собираются верные Генриху люди, так что германскому королю на сей раз не пришлось даже применить оружие.
Карл Простоватый был вынужден отказаться от своих намерений, и летом 921 года наметилось его сближение с Генрихом. Оба короля встретились в Лотарингии и заключили перемирие до дня святого Мартина (11 ноября). Еще до истечения этого срока произошла их очередная встреча, в этот раз на Рейне, близ Бонна, в ходе которой они подписали мир. Согласно предварительной договоренности, достигнутой через послов, уже 4 ноября Карл был на левом берегу Рейна, в Бонне, а на противоположном берегу стоял Генрих, и оба короля, разделенные рекой, могли на расстоянии приветствовать друг друга. 7 ноября 921 года произошло главное событие — встреча двух королей на корабле, стоявшем на якоре посреди Рейна напротив Бонна. В заключенном тогда договоре о дружбе «король западных франков» признал Генриха I «королем восточных франков», то есть германских племен к востоку от Рейна. О Лотарингии не было сказано ничего определенного, однако выбор места встречи на границе между королевствами, а также тот факт, что свидетелями Карла выступали лотарингские князья церкви, в том числе архиепископы Кёльнский и Трирский, косвенно доказывают, что эта исконная каролингская область тогда еще рассматривалась как составная часть Западно-Франкского королевства.
Однако, несмотря на Боннский договор, вопрос о Лотарингии был далек от урегулирования. Генрих, хотя и воздерживался до поры до времени от попыток овладеть этой столь важной для него территорией, все же не упускал ее из виду, дожидаясь благоприятного момента для достижения своей цели. И последующие события действительно благоприятствовали ему. В 922 году западнофранкские магнаты, недовольные Карлом Простоватым, в пику ему избрали при поддержке Гизельберта Лотарингского своим королем Роберта, герцога Французского. Роберт и прежде поддерживал личные контакты с Генрихом I, а в начале 923 года они провели переговоры, встретившись на берегу реки Рур, на лотарингской территории. О достигнутых соглашениях ничего не известно; они, очевидно, соответствовали Боннскому договору. Вскоре после этого Роберт пал при Суассоне в сражении против Карла, который, в свою очередь, в результате предательства попал в плен и больше не вернулся к власти. Западно-Франкское королевство вступило в период анархии.
В том же 923 году герцог Рудольф Бургундский наследовал Роберту в качестве короля Франции. Соответственно традициям своей семьи Рудольф обращал больше внимания на район Луары — Роны, а кроме того, у него не было правовых оснований претендовать на Лотарингию, какими обладали Каролинги. В свою очередь Гизельберт, являвшийся союзником покойного Роберта, отказался признать Рудольфа. Тогда же часть лотарингской знати обратилась за поддержкой к правителю Германии. После того как Рудольф захватил одну из ключевых крепостей в Эльзасе, Гизельберт и архиепископ Трирский, являвшиеся предводителями, соответственно, светской и духовной аристократии, также обратились за помощью к Генриху I. В результате непродолжительного военного похода 923 года тот овладел бассейном реки Мозель и территориями по Маасу. Когда же спустя два года герцог Лотарингский Гизельберт перешел на сторону французского короля, Генрих I прибыл с сильным войском в Лотарингию. Ситуация складывалась исключительно благоприятно для него: власть короля Рудольфа, репутация которого потерпела значительный ущерб вследствие постигших его неудач, была чрезвычайно слаба. Так и случилось то, о чем лаконично поведал французский хронист Флодоард: «Все лотарингцы присягнули Генриху». Гизельберт был вынужден дать заложников, хотя и сохранил многие из своих прежних прав: он и впредь чеканил собственную монету, проводил в известной мере самостоятельную внешнюю политику и временами даже влиял на избрание епископов, что являлось королевской прерогативой.
Дабы крепче привязать к себе Гизельберта, Генрих I выдал за него свою дочь Гербергу и официально признал его герцогом Лотарингии в составе Германского королевства. Хотя французский король и не попытался изменить ситуацию, однако, насколько нам известно, формально не признал утрату Лотарингии. Тем не менее на рейхстаге, проводившемся Генрихом I в ноябре 926 года в Вормсе, появился некий король Рудольф, в котором исследователи усматривают правителя Франции. У нас нет точных сведений о том, как складывались отношения между королями этих соседних стран, однако, согласно господствовавшим тогда представлениям, Рудольф, совершив визит в Вормс, тем самым признал над собой верховенство Генриха I. Лотарингия, некогда являвшаяся самостоятельным королевством, стала одним из германских герцогств. С момента лишения Карла Простоватого власти лотарингцев более ничто не связывало с Каролингской монархией. Присоединение Лотарингии к Германии обеспечило последней превосходство над Западом, дало ей перевес, послуживший важной социально-экономической и политической предпосылкой для возникновения Империи Оттонов. Есть все основания считать, что в 925 году, когда лотарингцы присягнули Генриху I, произошло одно из важнейших событий не только в немецкой, но и в европейской истории.