Творение Мастеров

Грунвальд Ксения Андреевна

– Ну тут и вонь... Я начинаю понимать, почему ты убежала отсюда, - пропыхтел Авенир, вылезая из колодца.

– Вы знаете, где мы?
– одним духом выпалив вопрос, Мария неосторожно хлебнула еще одну порцию вязкой жижи воздуха, и в горле у нее мгновенно запершило.

– Тебе лучше знать, кукла.

– Вы живете з-здес-с-сь?
– с любопытством спросила дисса, выпрямляясь во весь свой немалый рост - на добрую голову выше Авенира. Мария сразу почувствовала себя букашкой.

– Д-да, - девушка поднялась, дрожа от холода. Когда вокруг смыкался сырой неподвижный

воздух, это не так чувствовалось, но теперь, на ветерке, одежда сразу стала ледяной и тяжелой.
– Так... Кажется, я знаю, где мы, - осмотревшись, сказала она.

Насколько хватало глаз, не горел ни один огонек, окна слепо таращились на улицу, под ногами хрустели осколки фонарных стекол. Сумерки уже перетекли в темень, едва-едва рассеиваемую слабым звездным светом, по чернильному небу ползли гусеницы облаков, в холодном воздухе все еще метался от ветра сухой запах гари. Единственными живыми звуками в тишине района были утробные вопли мартовских котов где-то неподалеку.

– Это сто семнадцатый дом, - прошептала (хотя вернее будет сказать - простучала зубами) Мария, обхватив себя руками за плечи.
– Нам нужен сто пятый.

– Значит, туда, - подытожила дисса.

Все как было, так и осталось - калитка нараспашку, перекосившаяся входная дверь, выбитое окно мастерской. Внутри было едва ли не холоднее, чем на улице, и темно - хоть глаз выколи. Крепко пахло дымной горечью. Коврик у порога казался дохлой кошкойё и Мария предпочла его перешагнуть, но, сделав несколько шагов, споткнулась обо что-то плотное и одновременно мягкое и облилась холодным потом.

– Вот дьявол...
– выдохнул Авенир у нее за спиной.

– Это труп, да?
– чужим голосом спросила Мария.

Тот самый еретик, который и выбил нашу дверь. И попал в стальные объятия Клариче.

Запаха разложения не было, но Марию замутило.

– Спокойно, - Авенир коснулся ее плеча.
– Он тебе уже точно ничего не сделает.

А ведь где-то в доме и второй... неужели отец тоже убил?..

Быстрые поиски ничего не дали - второй еретик как испарился. Похоже, мастер Солэ его все-таки оглушил, что Марию и обрадовало, и напугало. Инстинктивно она побежала на второй этаж. Там было всего две комнаты, соединенные коротким коридорчиком.

Дверь в их с Клариче комнату была приоткрыта, поэтому последние шаги до нее Мария преодолела на цыпочках, но, к ее немалому облегчению, все было тихо и пусто. Глаза понемногу привыкли к темноте, и первое, за что они зацепились - разобранная постель Клариче.

Такое чувство, что она в нее уже никогда не ляжет...

– Кирия Мария, - позвала с первого этажа Дормиентес.
– Идите с-сюда...

Что-то в ее голосе заставило Марию поспешить.

– С-с-смотрите, - дисса держала на весу труп еретика так легко, будто он был тряпкой.

– Что вы хотите сказать?
– Авенир потыкал пальцем в болтающуюся руку.

– Это не человечес-ское тело. Это вс-с-сего-навс-сего жалкая кукла, - объяснила дисса,

покосившись на него с презрением. И бросила труп на пол - словно мешок упал.

Кукла?!

К вечеру дождь закончился. На душе у Клариче скребли кошки, от утреннего довольства не осталось и следа. Вдобавок Цузайн куда-то удалился, перед уходом приказав никуда ее не пускать до его возвращения, что, естественно, вызвало у девочки-куклы жгучее желание удрать из конторы. Но пришлось сидеть и ждать, баюкая разболевшуюся руку.

Но ведь металл не может болеть?..

Взорваться от копящегося раздражения и что-нибудь натворить одной левой ей не дал Лабо, вызвав ее в кабинет. Решив, что о Марии появились какие-то сведения, Клариче рванула на первый этаж с такой скоростью, что отправленный за ней сопровождающий (хотя вернее было бы назвать его конвоиром) чуть ли не кубарем скатился с лестницы, поспевая за ней.

В кабинете, кроме его хозяина, находился еще один человек, одетый в потрепанный дорожный костюм. Довольно молодой сурениец, чьи волосы цвета воронова крыла доходили почти до пояса. Лицо приятное, но, как показалось Клариче - надменное, на породистом носу блестели очки, за которыми прятались лукавые карие глаза. Со спинки стула, на котором он сидел, свисали не пустые сабельные ножны на ремне.

– Прошу, - гордо заявил Лабо, едва Клариче переступила порог кабинета. Так гордо, будто показывал свое творение.

– Это она?
– с усталой ленцой протянул сурениец и посмотрел на Клариче поверх очков. Клариче уставилась в ответ с неприкрытым вызовом, но вызвала этим только легкую усмешку. И мгновенно взбесилась.

– Что вы так пялитесь? Я вам что, картина?!
– проскрежетала она. Сурениец даже не поморщился.

– Почти, дорогая, - Лабо ласково улыбнулся.
– Так что, будь добра, веди себя мирно.

– Это как? Научите, пожалуйста, - издевательски заявила Клариче.
– Если вы звали меня только затем, чтобы на меня посмотреть, то я, пожалуй, удалюсь...

– Никуда ты не пойдешь, пока не позволят!

– И кто же рискнет мне помешать?
– вкрадчиво осведомилась она.
– Вы?

– Какая тебе разница?! Стой и помалкивай!

Зря он выбрал такой тон. Зря.

Клариче прищурилась бы еще сильнее, но тогда бы попросту ничего не увидела. И она ограничилась тем, что сплела руки на груди - чтобы не было соблазна что-нибудь (или кого-нибудь) сломать.

Сурениец откровенно развеселился, наблюдая за ее злостью.

– Подождите, мессэр Лабо. Vellme******, монна Клариче. Не могли вы сделать мне одолжение и продемонстрировать... что-нибудь из ваших возможностей?
– попросил он. Не без некоторого ехидства, или чего-то очень на него похожего.

Клариче все-таки прищурилась, протянула руку, ловко сдернула у него с носа очки и с хрустом сжала их в кулаке, затем раскрыла ладонь и стряхнула на пол сверкающий песок.

– Этого хватит?