Творение Мастеров

Грунвальд Ксения Андреевна

– Более чем, - сурениец улыбнулся еще нахальнее. Без очков он стал похож на кота, стащившего сметану, только что усов не облизывал (наверное, из-за отсутствия оных). Клариче мысленно себе пообещала в следующий раз сломать ему нос.

Может, тогда прекратишь ухмыляться.

Лабо побурел.

– Проклятая тварь!
– уже привычно проревел он, раздуваясь от гнева.
– Тебе нужен урок манер, да?!

Клариче почувствовала, как к щекам горячо приливает кровь.

– Успокойтесь, -

резко бросил сурениец. Что-то странное прорезалось в его голосе, необъяснимое, но от того не менее жуткое - в воздухе прошла ощутимая волна чего-то, что заставило тело отозваться вибрацией. Лабо неуверенно попятился, пошатываясь, словно перебрал. Клариче почувствовала, как у нее сами собой подогнулись колени.

"Колдун", - мрачно подумала она, борясь с усилившимся желанием его ударить. Даже отцовская магия вызывала у нее позывы к рвоте, не говоря уже о чьей-то еще.

Дверь приоткрылась, и в кабинет вошел Шарль. Он выглядел так, будто несколько суток провел без сна.

– Конечно, я все понимаю, но может, хватит...
– не договорив, Кукольник оторопело уставился на суренийца. Тот ответил пристальным взглядом.

Колдун колдуна знает издавна... даже если они ни разу в жизни не встречались.

– Что все это значит, грызги вас дери?!
– взвилась Клариче и топнула ногой - отчасти больше для того, чтобы убедиться в собственной устойчивости. Ей отчаянно не хотелось, чтобы ее догадка подтвердилась.

– Иди к себе, Клариче, - сказал Шарль.

– Но...

– Иди, - настойчиво повторил он.
– Поговорим потом.

– С какой стати ты распоряжаешься в моем кабинете, Мастер?!
– отмер Лабо.

– У меня на Клариче больше прав, чем у вас, мессэр, вне зависимости от того, где мы находимся, - едко ответил Шарль.
– Клариче, иди, я сказал!

Девочка-кукла, обиженно надувшись, вылетела из кабинета. Но далеко убегать не стала.

– Только попробуйте что-нибудь с ней сделать, и я...
– угрожающе начал Шарль, даже не потрудившись понизить голос.

– Успокойтесь, я не собираюсь причинять вашей дочери вреда, - с сарказмом отозвался сурениец.
– Скорее уж она меня по стенке размажет. Постараюсь не давать повода. Выходит, вы знаете мое имя, раз можете позволить себе подозрения на мой счет?

– Тут бы догадался и ребенок, Ле-Райе Сирин-Га.

Сколько себя помнил, Даймон много помогал матери в ее деле утешения. Будучи еще мальчишкой, он часто сидел у алтаря в маленькой часовне Таэллы при рекреации и думал о том, что он будет делать, когда станет взрослым. Ослепленный слишком рано, он практически ничего не помнил из того, что ему подарила зрительная память, поэтому в его снах и мечтах были не образы, но голоса. Говорили они много... и чаще всего бесполезно. Многое из того, что они рассказывали, так и осталось для Даймона пустым звуком. Дорога у него была, но путь тонул в темноте физической слепоты.

Сейчас это все разбилось

вдребезги. Случилось то, чего всегда боялась его мать - его поймали инквизиторы, зная, кто он есть на самом деле. Он не знал, что с ним будет, но догадаться было нетрудно, что ничего хорошего. Пока они выводили его на поверхность, Даймон пытался разложить по полочкам все, что узнал и что понял. Получалось, признаться, не очень.

Проклятье Ин-Джурианди, что творится?! Инквизиторы заодно с еретиками. Или наоборот. Еретики - неживые существа. Лорелай помогают Стеклодуву пленить дисс... А дальше что?

Над городом неохотно заканчивалась ночь. Обжигающе холодный ветер, хлестнувший по лицу, освежил голову и ненадолго выветрил из нее отрывистые мысли.

– Шевели ногами, выродок, - процедил Цузайн, судя по шороху - натягивая на голову капюшон.

Даймон покорно шагнул вперед и оступился, чуть не упав.

– Чертов придурок Лабо. Не распознал притворщика. Идиот, - выплюнул Стеклодув и ткнул его в спину его же тростью. Двое инквизиторов рядом с ним, один из которых и вел Даймона, отмалчивались, но раздражения у них был не меньше. А у невольного поводыря - и едкий страх.

К тому времени, как они пришли в контору, Даймон успел промерзнуть до костей: пальто благополучно осталось в трубах. Хэйл тонул в звонкой тишине последних отголосков зимы. Едва переступив порог, Даймон съежился и обхватил себя руками за плечи - от тепла сразу после холода начал колотить озноб.

По коридору разнеслись легкие и торопливые шаги. Даймон с удивлением узнал Клариче. В натопленном помещении от нее веяло холодом металла.

– Какого черта?!
– взвился Цузайн, завидев ее.
– Ты должна быть в постели, кукла! Кто тебя выпустил?!

– Как будто ваши дурацкие замки меня удержат, - Клариче презрительно фыркнула. Ее голос лязгал.
– Вы нашли мою сестру?
– уже с волнением спросила она. Даймон почувствовал на себе ее пристальный взгляд.

Удивительно все-таки. Все они смотрят, но не видят... а я не смотрю, но вижу.

– Она опять оказалась шустрее! Ты это хотела услышать, тварь?! Пошла вон!
– заорал Цузайн.

Клариче с оглушительным треском впечатала кулак в стену.

– В следующий раз думайте дважды, прежде чем повышать на меня голос!
– шипеть она умела ничуть не хуже дисс.

– Что здесь происходит?
– раздался еще один голос, удивленный. Впрочем, удивление в нем быстро сменилось раздражением.
– Клариче, сколько раз тебе говорить, чтобы ты по ночам спала!

– А где Лабо? Где этот чертов Лабо?!
– Цузайн схватил Даймона за воротник и швырнул вперед. Тот чудом не упал - Клариче поймала его твердой рукой за предплечье.
– Видишь, Солэ? Это они его поймали. Могли поймать кого угодно, а попался он и твоя ненаглядная живая дочурка... не бледней, ее там не оказалось. Шустрая, тварь, успела сбежать, - не сдержавшись, Стеклодув сплюнул.
– Зови Лабо, живо!