Творение Мастеров
Шрифт:
– Нельзя убить то, что и не живое вовсе.
Мария обернулась - порог переступила женщина в темно-синей мареайской одежде, с темным платком на голове, из-под которого струились темно-каштановые пряди. Она выглядела вполне обычно - если не считать поясной кобуры с пистолетом, возле которой болтался крошечный, почти незаметный мешочек.
– Здравствуй, Мария, - сказала Персефона, отбрасывая платок с лица.
– А, вот и Авенир. Двое уже нашлись, Лето обрадуется. Благородная кирия, - она кивком поприветствовала диссу. Та кивнула в ответ. Авенир расплылся в довольной ухмылке.
– Здравствуйте...
– пролепетала Мария.
– Но как вы здесь оказались?!
– Очень просто -
– Мы обнаружили вашу пропажу и отправились к монне Таяне. Она сообщила, что вы ночевали у нее, но, как утром ушли, так и не вернулись. Мы просидели у нее до ночи, потом Лето была вынуждена уехать домой, а я осталась ждать. И несколько часов назад к монне Таяне постучалась насквозь промокшая рыжеволосая лорелея. Она рассказала мне о случившемся. На ее счастье, монна Таяна ее узнала.
– Значит, Феба смогла сбежать! Она была одна?
– К сожалению, да. Мой сын остался там, в этой клоаке. Как и ваш брат, кирия Дормиентес.
Дисса сжала челюсти.
– Мраз-зи, - прозвенела она.
– Они ещ-ще з-з-заплятат з-за это!
– Боюсь, что расплата наступит позже, кирия Дормиентес. Та-ак...
– Персефона вытащила из кармана часы и откинула крышку.
– Комендантский час закончится через восемнадцать минут. У вас ровно столько времени, чтобы собраться. А потом я выведу вас отсюда.
– По трубам?
– удивилась Мария.
– Зачем? Я же пришла сюда по улице, - легко отозвалась женщина.
– Вот и уйду так же, уже с вами. Не беспокойтесь, я сумею отвлечь инквизиторов. А там встретимся с Лето. Ей нужно срочно с тобой поговорить, Мария.
Рано утром в день похорон Эржебет, надев наглухо закрытое черное платье и нацепив положенную и тем ненавистную вуаль, все-таки открыла шкатулку с письменным прибором и написала несколько писем. В окно кабинета - теперь ее кабинета - заглядывало розоватое утреннее солнце, словно в издевку над мрачной торжественностью события. Ровные буквы безукоризненно ложились на бумагу.
У нее уже не тряслись руки. А вот пару дней назад она еле-еле могла удержать ложку, чтобы не расплескать суп.
Эржебет сама не поняла, когда успела завести привычку все время смотреть на свои руки. Сейчас ее ладони, оплетенные черным узором кружевных перчаток, лежали на гладко отполированной столешнице красного дерева. Ни пятнышка крови. Ни одного намека на то, что здесь несколько дней назад было совершено зверское убийство.
Кронпринцесса за эти тягостные дни успела про себя посмеяться над самыми разными предположениями насчет виновников, допросить, как того требовал протокол, неизвестно откуда откопанных подозреваемых, даже с холодеющим от страха разоблачения сердцем вызвать Инквизицию, но все только разводили руками. Конечно, они увидели все признаки использованного колдовства...
Но в упор не заметили того, кто его совершил.
Эржебет поднялась и медленно прошлась по кабинету. Посмотрела на стену, туда, где совсем недавно висел самринский ятаган в ножнах. Пустые ножны инквизиторы забрали на исследование. На деревянной панели остался только чуть заметный след и крючок, на который и были подвешены за ремень ножны. Эржебет, сама не зная зачем, протянула руку и провела кончиками пальцев по крючку...
Раздался щелчок, заставив кронпринцессу вздрогнуть от неожиданности, и в панели раскрылась щель - ровно настолько, чтобы немного просунуть ладонь. Что Эржебет и сделала. Внутри тайника ожидаемо была пыль, паутина и два вскрытых конверта с письмами.
Оказывается, у отца бывали тоже маленькие
Эржебет аккуратно вытащила одно письмо, развернула и начала читать. Почерк был затейливый, с завитушками. В этом было что-то неуловимо суренийское.
" Vellme , господин.
Как Вы могли догадаться из обратного адреса, указанного на конверте, я уже добрался до М.
– вернее, того, что от него осталось. Не хотелось бы заранее вас радовать или разочаровывать, но я наткнулся на кое-что очень любопытное, а именно - на остатки древнего капища богини Таэллы еще со времен кровавой дани. Странное место - вроде бы никого и нет, а нет-нет, и можно уловить чей-то шепот. Голоса самые разные - мужские, женские, порой слышатся даже детские... Только не подумайте, что я схожу с ума.
Тщательно изучив остатки фундамента, я обнаружил вход в подземелье. Но оно, представьте себе, не пустует - там живет слепой старик. Я теряюсь в догадках, как он здесь может существовать, вдали от людей и элементарных человеческих удобств. Тем не менее, он выглядит вполне здоровым и крепким, и даже ничуть не отощавшим. Он пытался прогнать меня, уверяя, что ничего не знает, поскольку ничего не видит, однако у меня на этот счет возникли определенные сомнения. Он не смог бы сам прийти сюда и вот так сразу обнаружить это подземелье, а уж тем более так легко в нем ориентироваться. Конечно, там не лабиринт, но коридоров и помещений хватает. В одной из комнат у него нечто вроде логова, остальные же пустуют - пыль, пауки, паутина и прочие прелести заброшенного здания. Видимо, все, что можно, жрицы успели вывезти. К сожалению. Интересно только, зачем слепому старику книги? Он не сумел внятно ответить на этот вопрос и прогнал меня. Дерется он - будь здоров, и всего лишь жалкой кривой палкой. В следующий раз попробую добраться до книг и посмотреть, что же такое старик не читает.
С безграничным уважением, Р.Г."
Этому письму было больше года, и отправлено оно было из городка Спирос, расположенного на востоке Атонии, прямо возле единственной сухопутной границы с Мареа.
Эржебет вытащила из конверта и второе письмо. Судя по дате на конверте, ему было вполовину меньше времени, чем первому. Кронпринцесса подошла к окну, чтобы лучше видеть - это письмо писали впопыхах, буквы были то ярче, то бледнее, и скакали, наползая друг на дружку.
"Vellme, господин.
Прошло немало времени, и наконец-то мне удалось убедить Ульриха в том, что я ему не враг, что, напротив, хотел бы ему помочь. Поскольку на этот раз письмо в надежных руках, я все же рискну кое-что не сокращать и написать как есть. Ульрих, как я ожидал, не слеп, его глаза белые от природы. Он - один из последних выживших глэавен-мун из достопамятной Мюрригильской рекреации, и его фамилия - Талонски. Он сообщил, что у него есть невестка и внук, они также носят эту фамилию. Где они проживают, Ульрих мне сообщил, но по соображениям безопасности я Вам этого пока сообщать не буду, как и их имена. Главное, что они живы, и они могут нам очень сильно помочь. Мальчишка не так прост, как может показаться на первый взгляд. Он не только звезднорожденный, над ним довлеет еще одно проклятие. Не такое же, как мое, но очень похоже. У его матери тоже свои секреты, и это, повторюсь, может стать очень неплохим подспорьем в Вашем деле.