Твоя безумная «фанатка»
Шрифт:
— Что лучше? Любить или быть любимым?
Последние минут двадцать, игнорируя просторную двухспальную кровать, они валялись прямо на ковре. На спине, валетиком, но так, чтобы их головы были на одном уровне и доедали то, что осталось после голодного налёта Давида. По стационарному компу, которым особо никто не пользовался, шла прямая трансляция какого-то канала. Так, для фона, потому что Пелька за годы жизни в шумной общаге не могла находиться в тишине, чувствуя какую-то нервозность.
Вопрос был задан Максом, и поставил её в тупик.
— А любовь эта вообще существует? Настоящая чтоб? — с трудом отгрызая от копчёного сыра-косички кусок вопросом на вопрос спросила Пылаева.
— Существует.
— Тогда позволять себя любить. Так проще. И самому не больно, и другому приятно.
Майеру ответ не понравился.
— Что приятного в том, чтобы делать партнеру одолжение?
— Почему сразу одолжение?
— А как это называется? Ладно, так и быть, люби меня. Я милостиво разрешаю. Так, да?
— Ну не совсем. Тот, кто позволяет себя любить не обязательно ничего не чувствует. Он просто делает это иначе. Так, как умеет.
— Это как?
— Тихо. Рационально. Не сходя с ума.
— И зачем такая любовь нужна? Суррогат какой-то.
— Любовь бывает разная: неразделённая, страстная, слепая, токсичная, спокойная. Порой из страстной она перетекает в практичную, а порой и вообще в ненависть. Или привычку. Или презрение. Почему же она не может быть рациональной?
— В философы податься решила?
— Кто-то ж должен. Раз ты законченный романтик и любишь единорогов.
— Я их не люблю.
— Любишь.
— Это ты так решила.
— Раз решила, значит так и есть.
— Окей. Кто я, чтобы тебя переспорить? — миролюбиво отмахнулся Макс, закидывая руку за голову для удобства. Любит значит любит. Согласиться проще, чем пытаться договориться с этой картой девчонкой.
К тому же единорожки действительно милые создания. Подтверждение этого лежало на постели в виде огромной плюшевой лошади с рогом на голове. "Полли", как значилось на бирке, ему подарила на прошлый Новый Год Нелли. Не могла удержаться, когда увидела в цветочном. Майера этого тогда позабавило. Игрушек ему ещё никогда не дарили. Оттуда и пошли шуточки.
— И этому мужику почти тридцать лет, — собеседница была довольна маленькой ментальной победой.
— Говоришь так, будто пятьдесят. И вообще-то двадцать семь только.
— Ну. Двадцать семь явно старше, чем двадцать три. Так что ты должен быть умнее меня.
— А ты не такой циничной, но тебе же это не мешает.
— Хочешь сказать, я хамка и эгоистка? — возмутилась Пылаева, с досадой пиная его ногой.
— Я сказал: циничной, — засмеялся собеседник, в который раз поражаясь женской логике. — Не путай термины.
— Эгоистка, хамка и циник? Не перебор, не? — его снова пнули. Завязалась лёгкая горизонтальная потасовка, в которой участвовали плечи, локти и коленки. В конечном итоге победил Максим, как трофей выхватывая у проигравшей недоеденный сыр.
— Отдай, моё!!! — недовольно заверещала та.
— Точно эгоистка. Сразу: моё, моё! Совсем не умеешь делиться.
Вместо ответа его начали щекотать — удар ниже пояса, так как Пелька прекрасно знала, что он до ужаса её боится. Съедобную косичку победоносно отвоевали, впиваясь в неё зубами и отгрызая сразу половину.
— Я фе скафала: моё! — пробубнила она с полным ртом. Жадность фраера сгубила. Следующие пару минут Макс, хохоча, наблюдал за тем, как она пыталась всё это прожевать.
— Ну ты и хомяк, — в надутую щеку насмешливо тыкнули, чем вызвали сердитое пыхтение. — Или ёжик. Давай жуй, жуй, ёжик. Активнее работай челюстью! Ещё активней, ну! — дразнили её.
— Ой, мама, — выдохнула Пелька. Аж покраснела, настолько старалась. — Чуть не родила.
— ТВОЮ… — приглушённый возмущённый возглас оповестил, что соня проснулся и не оценил шутку с кремом.
На Нелли, застывшую в видом нашкодившего ребёнка, многозначительно покосились.
— Готова получать люлей? — в ответ отрицательно замотали головой. Вообще была не готова. — Ладно, расслабься. Я тебя прикрою. В который раз, — ободряюще похлопал её по бедру Майер, повышая голос и обращаясь к стене, за которой чисто интуитивно угадывался Филипп. — Солнышко, ты уже проснулся? Как тебе омолаживающий крем для лица? Сам делал.
День стремительно увядал. Ноябрь — темнеет рано и уже часов в шесть кажется, словно на дворе глубокая ночь. Хотя на самом деле не было ещё и десяти. Отмывшийся Филипп утопал домой, от греха подальше, освободив им гостиную, где ещё какое-то время Нелли с Максом валялись, грея руки кружками с горячим чаем и смотря "Пиратов Карибского моря" по телеку. Вот ирония, опять пираты и корабли.
Пылаеву первую начало морить, и уже не домучивая Джонни Деппа, прыгающего на экране безумным тушканчиком, они оба пошли спать. Вместе. В смысле в одну комнату и в одну постель, так как диван в гостиной никому не нравился: неудобная перекладина впивалась в спину и с утра было невозможно разогнуться.
Заснули по разные стороны, проснулись почти в обнимку: Пельку крепко прижимала к себе мужская рука. Так обычно и выходило. Странное состояние. Недавно она почти вот так же лежала с одним парнем, теперь с другим. И вроде ничего зазорного не делала, но на душе было гадко. Словно обманывала обоих. И себя заодно. Но что противнее, ей нравились ощущения в обоих случаях.
С Майером Нелли знала, что может ничего не бояться, что он защитит её от всего на свете. Надёжный, как танк. Не зря бывший танкист. С Матвеем же играла другая песня. С ним было горячо, эмоционально, непредсказуемо, и… К Бондареву её тянуло на уровне толком пока непонятных ей самой чувств, с Максом же было душевно и тепло. Как всё сложно…
И становилось только сложнее. Не может быть просто, когда хозяин квартиры в одних штанах жарит ей яичницу, пока Пылаева освежается под душем. В этой квартире у неё давно имелась собственная зубная щётка, шампунь и мини-косметичка. Всё стояло на видном месте и никогда не убиралось, от чего она как-то в шутку заметила, что быть может именно из-за этого у друга и не клеятся отношения. Какой бы девушке понравилось незримое присутствие посторонней? Шутку Макс тогда, помнится, не оценил. Даже не улыбнулся.