Твоя безумная «фанатка»
Шрифт:
И чего тупым бабам надо, ну правда? Такой парень на вес золота. Сильный, хозяйственный, в меру романтичный, всегда рядом. Да, со своими загонами, но у кого их нет? А тут покормил, напоил, слова опять жн не сказал, пока Нелли красилась, усевшись с ногами на кухонную столешницу, куда удачно падал свет из окна. Ещё и до Академии довёз, напомнив, что вечером заберёт с работы. Мечта и идеал. А у неё и не щёлкнуло практически, когда тот на прощание привычно поцеловал её в щеку.
Зато все внутренности перевернулись, изобразив в воздухе мёртвую петлю в виде восьмерочки, едва Пелька заметила в классе Матвея. Хмурого, задумчивого и полностью сконцентрировавшегося на телефоне, в котором он что-то кому-то писал.
— Привет, — поздоровалась она, видя, что тот увидел её, но никак не отреагировал.
— И тебе того же, — нейтрально ответил Бондарев.
Пылаева вздохнула, повернувшись к нему спиной и оставляя в покое. Ни секунды внимания. Опять дуется?
Но Матвей не дулся. Его, конечно, не обрадовало, что та опять провела всю ночь непонятно где, однако куда больше молодую звезду заботил сброшенный на электронную почту график на выходные. Опять в мыле придётся бегать. Радиоэфир, потом фотосессия, снова студия звукозаписи, вечером съёмка для промо-роликов — и это только суббота. Звучит всё красиво, но такой безумный темп скоро действительно его доконает.
Но что хуже, он опять не сможет выбраться хоть ненадолго в ресторан к Нелли. И как, спрашивается, ему наладить с ней контакт, если нихрена нет времени? Зато блондин вечно ошивается где-то рядом, словно у него никаких дел нет. Что, неужели все груши уже отбиты?
Блондин, он же качок, он же загадочный "Макс" — то, что это всё одна личность Бондарев выведал накануне у Кота. "Да это ж который под окнами недавно торчал", сказал вчера Гоша, потирая воспалённые глаза и громко шмыгая носом. Ясно. Понятно. И даже не удивительно. Максим, чтоб его черти… кхм. Ладно. Неважно, кто он и что он. Важно, что делать лично ему, Матвею. Вот это вопрос.
— Не раздевайся.
Пелька недоумённо обернулась на ворвавшегося без приглашения в комнату Бондарева. Она сама только пришлп с работы, едва успев стянуть верхнюю одежду и сбросить сапоги.
— Точно? А об обратном потом не попросишь? — как не съехидничать?
— Ха-ха, — ярко-жёлтая шапка с весёлым бумбоном была нахлобучена обратно ей на макушку. С вешалки торопливо стянули куртку, схватили за руку Пылаеву и повлекли за собой.
— Я же босиком! — только и пискнула та, пока её увлекали наверх по лестнице. Пришлось вернуться за обувью. И снова к лестнице. — Куда мы?
— Увидишь.
Четвёртый этаж, выход на крышу. Обычно запертый, но не сегодня. Нелли послушно стояла, пока её одевали, тщательно везде застегивая, чтоб не просквозило. Интересно, почему всем так хочется обращаться с ней, как с маленькой девочкой, которая не способна завязать себе шнурки? Она реально производит такое впечатление?
— Собираешься сбросить меня с крыши? Я тебе настолько надоела? — попыталась перевести всё в шутку она, хотя внутри непроизвольно нарастало трепетное волнение. — И как это будет? Несчастный случай? Прощальную записку уже написал или меня заставишь?
— Просто помолчи минутку, хорошо? — коротко попросили её.
Матвей и сам слегка волновался. В последний раз он делал кому-то подобные сюрпризы очень давно. Да и в принципе уже забыл, когда в последний раз так из кожи вон лез ради девушки. Уговорил своих закончить запись пораньше, потратил на подготовку несколько часов, при этом вообще не будучи уверенным, что Пелька сегодня явится домой. А то кто её знает. Но она здесь. Это их шанс.
Скрипнула на несмазанных петлях металлическая дверь, впуская в чердачное помещение уличную осеннюю прохладу. Пылаевой помогли выбраться на плоскую крышу, не поприветствовав при этом лбом низкие строительные балки. В вечернем небе блестели слабые звёзды, в городе их всегда было плохо видно, а прямо перед ней…
— Ого… Здесь… красиво. Очень, — искренне восхитилась Нелли, разглядывая украшенную мигающей гирляндой декоративную ширму, возле которой притаилась деревянная скамейка с пледом. Всё располагалось почти у самого края крыши, откуда открывался волшебный вид на готовящийся ко сну город, уличные фонари, огни проезжающих в стороне машин и окна домов, за которыми текла своя жизнь. — Откуда взял?
— Стащил из подсобки Чудика.
— А если узнает?
— Узнает, так узнает. Я ж не навсегда. Верну потом. Да и я вроде с ним начал находить общий язык, как-нибудь договоримся…
Бондарев лукавил. Общий язык он не то, чтобы нашёл с преподавателем по сценическому искусству, но во всяком случае помирился после случившегося инцидента. Ещё в среду, когда, поборов гордость, пришёл в актовый зал во время репетиций. Аккурат в момент, когда Пылаева расслабленно кружилась в гордом одиночестве, напевая, наверное, самую знакомую всем девочкам песню из мультика.
Как узор на окне,
Снова прошлое рядом.
Кто-то пел песню мне
В зимний вечер когда-то.
Словно в прошлом ожило
Чьих-то бережных рук тепло
Вальс изысканных гостей
И бег лихих коней… *
— Пошли привидения! — требовательно рыкнул Никитич, и на сцену, вальсируя, влетели несколько пар. Потом, когда на них будут надеты антуражные наряды начала двадцатого века с полупрозрачными накидками, имитирующими некую нематериальность, а сзади встанут декорации дворца должно смотреться весьма колоритно.
Вальс кружил и нес меня,
Словно в сказку свою маня.
Первый балл и первый вальс
Звучат во мне сейчас.
Зеркала в янтаре
Мой восторг отражают…
— Привидения уходят! — очередной рык разогнал "духов", снова оставив солистку одну. Темп музыки стихал.
Кто-то пел, на заре