Твоя безумная фанатка
Шрифт:
И вот пришло утро расплаты. Пылаева с плохим предчувствием ковырялась в нелюбимой овсянке, с опаской поглядывая на вход. Дождалась. Влетевший в столовую Матвей взглядом отыскал цель и, вихрем промчавшись мимо друзей, направился к ней. Злой как сто чертей.
Пелька, напевая себе под нос мелодию похоронного марша, поспешно выскочила из-за стола и с невинными глазками попятилась к стеночке.
– А ну стоять, клофелинщица! – пригвоздил её к месту яростный голос. – Готовься, выдерга. Тебе сейчас будет хана.
– Караул! Убивают! – пискнула Пылаева, пускаясь в бега. Юркая девчонка так лихо носилась между столиков, что догнать её было ещё не так просто. Игра в салки заставила обоих сделать круг, откуда Пелька уже без особых проблем выскочила из столовой, кинувшись к лестнице и снося с ног замешкавшихся.
Несмотря на кеды и преимущество в расстоянии убежала она недалеко. Этажом выше в учебных коридорах Матвей без труда догнал её, скручивания в прямом и переносном смысле в бараний рог: сгибая, заламывая руки и хватая сзади за шею.
– Ты совсем сдурела? Чего сразу фосфором не отравила?
– Да где я взяла бы столько фосфора, а? – возмутилась та и ойкнула, когда ей от души дали по заднице.
– У тебя с головой чисто эпизодическая дружба? Как ты вообще додумалась снотворным меня накачать?
– А ты что думал? Что я такая пришла и послушно ноги раздвинула?
– Дура! Я похож на озабоченного? Да не тронул бы я тебя!
– Ага. Я вчера это так и поняла, когда ты целоваться полез.
– Правильно. А чего ты голой не пришла? Мы бы в шахматы сели играть.
– Я не умею в шахматы. Лучше в шашки. Ауч, – очередной смачный шлепок по заднице.
– В следующий раз я свяжу тебя, засуну в рот кляп и точно трахну.
– Какой следующий раз? Я тебе больше ничего не должна! Твоё желание исполнено.
– Это с какого боку?
– Ну так я пришла? Пришла. Не моя проблема, что ты продрых возможность… Ауч! Да ну больно же!
Громкие голоса эхом блуждали по длинному коридору с оранжевыми стенами, невольно заставляя всех, кто находился поблизости стать незапланированными слушателями. Из открытого класса сольфеджио вышел высокий мужчина: в рубашке, брюках и с сияющей от горящих потолочных ламп лысиной.
– Молодые люди, не могли вы решать свои личные проблемы в другом месте? – попросил он голосом, которому сложно было не подчиниться. И смерил таким взглядом, после которого нельзя не пристыдиться. Нелли выпустили, наконец, на свободу.
– Простите, – пробубнила она смущённо, одёргивая бордовую юбку с завышенной талией.
– Извините, – кашлянув, поддакнул Бондарев.
– У вас разве нет занятий? Хватит бесцельно шататься по коридору.
– Простите, – снова пробубнила невнятно Пылаева.
– Уже идём, – пообещал Матвей, силой увлекая спутницу в противоположную часть корпуса.
– А ну клешню немытую убрал, – грозно шикнули на него, стряхивая постороннюю руку с обнажённой спины. Белая футболка, которую она сегодня завязала узлом на животе как раз открывала достаточно для этого места.
– Цыц, – мужские пальцы мёртвой хваткой впились в её запястье. Как бы не давая убежать, если вдруг надумает.
– Цыц? Цыц?? А ну не цыцкай на меня!
– Молчать. Тебе слова никто не давал. Я ещё не решил, что с тобой делать.
– Что со мной делать? Это что ты там со мной надумал делать?
– Придумаем.
– Я тебе придумаю! Глаза выцарапаю.
– Да, я в твоём воображении нисколько не сомневаюсь, – к этому моменту они уже вошли в свой класс. Сидящий у входа однокурсник в глупой шапке и огромных очках что-то как раз активно вырисовывал в своём скетчбуке. То, что надо!
– Позволь-ка на минуточку, – Бондарев выудил из кучи чёрный маркер.
– Он перманентный, – предупредил очкарик-хипстер.
– Так даже лучше.
Нелли гневно завизжала, когда её повалили спиной на ближайшую парту, мало заботясь о том, удобно ли ей было лежать на чьих-то вещах. И о самом хозяине этих вещей.
– Эй, – спасая телефон, как самое бесценное сокровище, нахмурилась девчонка с разноцветными волосами: одна половина у неё была малиновая, другая синяя. Но краше всех сиял металлический септум в носу. Так и подмывало дёрнуть быка за колечко.
– Прошу прощения. Я ненадолго. Очень надо, – вежливо извинился Матвей, ловя извивающуюся Пельку.
– А-а-а-а!!! А ну руки убрал, пока я тебе ухо не отгрызла, – орала та, сопротивляясь изо всех сил. Нет, не вариант. Пришлось сменить дислокацию. С истеричным визгом, не жалеющим барабанные перепонки Пылаева оказалась на полу, прижатая сверху и намертво обездвиженная по рукам и ногам.
– А теперь не вертись, а то хуже будет, – снимая колпачок зубами, невнятно пробормотал нависший над ней Бондарев. Несколько секунд и на женском лбу красовалось большими неровными буквами: «Матвеюшка, я твоя фанатка», а на щеках появились кошачьи усы и россыпь веснушек. Подумав и решив, что этого мало, на оголённой части живота появилась ещё одна размашистая надпись: «Личная собственность солиста группы "Ящик Пандоры". Руками не трогать. М.Б.»
– Красотка, – одобрительно кивнул он, довольный результатом.
– Слезь с меня, сволочь, – прошипела Нелли. Она уже не сопротивлялась. Просто лежала. Всё равно бесполезно.
– Кусаться не будешь?
– Да я тебе твоё достоинство отгрызу.
– Обещаешь?
– Отпусти и узнаешь.
Над плечом Матвея тактично кашлянули.
– Мы вам не мешаем? – поинтересовался Никитич, протирая шарфиком запотевшие стекла очков. А, точно. Звонок же уже был.
– Нет, нет. Нисколько, – шкодливо улыбнулся ему Бондарев.