Твоя далекая звезда (Отпуск в тридевятом царстве)
Шрифт:
— Да что с тобой?! — воскликнула Энн. До меня только сейчас дошло, что она несколько раз повторила какой-то вопрос.
— Что случилось?
— Ты то краснеешь, то бледнеешь, а сейчас будто и вовсе в обморок хлопнешься. Я смущаю тебя? — Энн снисходительно улыбнулась. Пересилив соблазн послать ее куда подальше, я нашла оправдание:
— Это просто похмелье. Мы с Марком вчера немного перебрали.
Диклест моментально насторожилась.
— С Марком? Вдвоем, без нас? Чего это вы?
А вот интересно, ее и впрямь задело то, что мы напились одни, или это только из-за Марка? Мне захотелось
— Да так… Повеселились в командировке. Решили продолжить в реале. Ну, ты же знаешь, как это бывает?
Тут ожил динамик под потолком кафетерия, объявляя наши имена и срочно вызывая на планерку. Сославшись на дурноту, я отказалась от поездки в лифте, посадила в него Энн, а сама как можно медленнее поплелась по лестнице навстречу теперь уже предсказуемой неизвестности, пугающей и желанной одновременно.
Моя отсрочка закончилась.
Глава 8
В кабинете Мерриса была только Кей Си. Едва я переступила порог, она набросилась на меня и отчитала за опоздание:
— Где тебя носит? Все пошли на разминку, а я сижу здесь, как будто мне это нужнее, чем тебе!
— Прости, пожалуйста, — пробормотала я, сообразив, что моя детская уловка оказалась на редкость глупой. — А разве ты сегодня идешь со мной?
— Представь себе, — фыркнула она. — Я понимаю, что у тебя, возможно, были иные планы, но так уж получилось. Билл вчера был с вами, сегодня взял Диклест и Каннингема. Потом Чарли надоело ждать ваше высочество, и он забрал Таунту.
У меня аж дыхание сбилось. Уловка с опозданием все-таки удалась!
— Диклест сказала, что ты мучаешься похмельем, — недовольно продолжала Кей Си. — Брать тебя в рейд даже с малейшим нездоровьем я не имею права. И что мне делать? Предупредила бы с утра пораньше, я бы взяла на сегодня другую работу. А теперь полдня пройдет насмарку. В будущем постарайся не срывать чужие планы.
Мне стало жутко неловко.
— Не надо волноваться. Похмелье давно прошло.
— Так быстро? Ты, вроде, чуть ли не падала.
— Думаю, Энн сгустила краски. Я прошлась сюда пешком, и все выветрилось.
— По лестнице? — недоверчиво уточнила Кей Си. Я кивнула. — Двадцать восемь этажей вверх?
— Ну и что?
— Ничего, — озадаченно ответила она. — Ты совсем не запыхалась.
— Я… э-э… не торопилась.
— Это заметно, — холодно отозвалась Кей Си.
— Извини, что заставила ждать. Зато мне не нужна разминка.
Кей Си казалась задумчивой.
— Порой мне кажется, что Чарли все-таки ошибается хоть иногда, — тихо сказала она, усмехнувшись уголком рта. — Потом все становится на свои места, а я в очередной раз удивляюсь.
— А при чем здесь Чарли? — насторожилась я.
— Идем в спортзал, — перебила Кей Си. — Ноги размяла, значит, обойдемся без пробежки.
Командировка прошла спокойно. Снова был маскарад и обучение внедрению в чужом мире. Две недели мы с Кей Си следили за сменой политического курса в восточноевропейской республике под названием Ствардомин. Обычной задачей, помимо всего прочего, было определить реального двойника этой страны из нашего мира. Утопии бывают идентичны реалу вплоть до мелочей, а бывает так, что отличаются не только названия городов и стран, но и расположение границ и, само собой, ход истории, причем величина отличий прямо пропорциональна дальности утопии. Например, в этом мире существовала альтер-Германия — огромная держава, протянувшаяся от Норвегии до Кипра и именуемая Рейнхенсмесом. При этом Рейн был все тем же Рейном, но Берлин — Дойнером, а Мюнхен — Брихтеном. А вот Ствардомин оказался альтер-Польшей, оттиснутой на восток и вобравшей в себя кусок альтер-России, именовавшейся здесь Славянью.
Две недели прошли мирно, а потом в Ствадомине вспыхнула революция и начались погромы. Мы с Кей Си в любом случае могли сойти только за иностранок, поэтому предпочли убраться оттуда. Зато отчет о командировке вышел шикарный.
За две недели у меня было много времени для размышлений. С Кей Си мы говорили в основном по делу, легкого общения, как с Биллом, с ней не получалось. Возможно, причиной было неудачное начало командировки. До самого возвращения мы поддерживали вежливую дистанцию. Наставница, похоже, никак меня не воспринимала, стажерка Анерстрим была ей безразлична. Тренировка новичка была для Кей Си всего лишь рутиной, и она не стремилась вкладывать душу. Откровенно говоря, я не очень доверяла ей. Не знаю, почему. Может, чувствовала в ней соперницу и ревновала Чарли? Глупо, конечно, и нелогично, но все же вполне вероятно. Впрочем, это могли быть исключительно мои домыслы, не имевшие ничего общего с действительностью.
После проведенного с родителями уик-энда я немного отвлеклась от событий и переживаний недели и настроилась на решительные боевые действия. Я шла на работу злая и готовая моментально ощетиниться на любого, кто посмеет нарушить мои планы. А в планах значилось стать прежней — не влюбленной, не оглупевшей, собранной и уверенной в себе.
Настрой, конечно, был достоин всяческих похвал, но он схлынул целиком в один миг. Все-таки Уокер умеет читать мысли, не иначе. Едва я вошла в кабинет, он обезоруживающе улыбнулся и произнес:
— Доброе утро, Джелайна. Прекрасно выглядишь сегодня.
Нет, комплимент, похоже, был совершенно искренним — я была отоспавшейся и, возможно, действительно очень даже ничего. Другое дело, что вошла я не одна, а вот Чарли остальных словно и не заметил, ограничившись лишь небрежным кивком головы. Ослепительную улыбку Энн он вообще проигнорировал. Я сразу почувствовала себя не в своей тарелке. А Уокер нейтрализовал меня окончательно, бархатно проворковав:
— Надеюсь, ты чувствуешь себя так же хорошо, как и выглядишь?
Вот ведь зараза, а?! Конечно, сам по себе вопрос был вполне закономерным — что может быть необычного в том, чтобы справиться о моем здоровье после якобы сильного похмелья? Но в общем контексте…
На планерке Кей Си сразу забрала Энн, и они ушли в спортзал, не дожидаясь остальных. Билл записал к себе Марка и, вздохнув, выжидающе уставился на Чарли. Я наоборот отвернулась, чтобы не смотреть на него. В кабинете воцарилась тишина. Первым ее нарушил Пол. Он с громким шелестом придвинул лист бумаги и, изо всех сил скрипя карандашом, принялся расчерчивать на нем какую-то таблицу.