Твоя очередь умереть
Шрифт:
Он схватил подонка за ворот, окончательно дорвав сорочку, и нанес серию точечных ударов. По их итогам Гарбус должен был выжить, но остаться уродом с обезображенным лицом и отсутствием голоса.
— Максим, кончай, а? — Даже у Угрюмого сдали нервы. — Ты уж либо замочи его, либо прекращай эту порнографию…
— Уберите его отсюда, а, мужики? — жалобно попросил Максим. — Не в службу, а в дружбу? До кучи — к охране. Позднее выбросим на берег…
Он отдышался, выбежав наружу. Бешенство проходило. Дул прохладный ветерок, море начинало волноваться. Распадались хлопья тумана, появлялась видимость. Не рычали полицейские катера, не жужжали вертолеты. Не мчались на выручку предпринимателю вооруженные до зубов «братки»… Придя
— Примерно двадцать два или двадцать три метра.
— Подумаешь, — фыркнул Фаткин, — половина рулона туалетной бумаги…
Загремел люк на корме — Угрюмый спустился в машинное отделение. Выбрался с интригующей физиономией, вскарабкался на квартердек, в передней части которого находился отсек управления, начал там что-то изучать, колупать и испытывать. Затем спустился вниз, озадаченно почесывая вихрастый затылок:
— В натуре, командир, правильная покупка… Шмотки центровые в шкафах, гроб с музыкой — это ладно. Не поверишь, яхту склепали в текущем году — новьё канолевое… Девочка непользованная, двести миль пробег, ну и ну… Горючки полный бак, танки с водой — под завязку. С машинерией все по железяке. Электрогенератор и помпы исправны, установка для опреснения воды, кондишен и система водяного охлаждения — работают. Звуковая и тепловая изоляция — в норме… Мать мою, неужели это все наше?
— Ау, Максим, а в трюме не только проститутки, — подал голос из мрака Макар, — а также акваланги и парочка прикольных буксировщиков на бензиновой тяге…
— Холодильник ломится… — скорбно возвестил Селин. — В баре — виски, бренди, коньяк, текила и даже пиратский ром…
— А постели какие мягкие… — простонала Бобышка. — Мужики, я никуда не пойду, я остаюсь…
— А в туалете были? — встрепенулся Фаткин.
— И что там? — фыркнул Ильич. — Есть надписи на русском языке?
Через несколько минут все присутствующие собрались на квартердеке. Дизайн защищенной от солнца верхней палубы не сильно отличался от внутреннего интерьера. Над головой — карбоновые люки, способные открываться и впускать в помещение солнечный свет. В передней части, справа — пульт управления, напоминающий водительское место в автомобиле представительского класса. Кресла из натуральной кожи, наклонная панель, изобилующая приборами, клавишами и рычагами. Рядом с пультом — круглый столик, полукруглый диван. Ковровое покрытие на полу. За спиной у «водителя» — угловой диван потрясающей податливости, способный вместить всю компанию, журнальные столики, бар, видео-, аудиоаппаратура. С квартердека открывался панорамный вид на море — полный обзор на триста шестьдесят градусов…
— Праворульная тачка, — хихикнул Фаткин, приседая на краешек дивана. На верхней палубе работало приглушенное освещение — его источники были вмонтированы между люками и в вертикальные стойки.
— Так английская же… — благоговейно прошептала Бобышка.
— И здесь бар… — обнаружил Коляша Селин и попытался его открыть. — Странно, не открывается…
— Защита от дурака, — машинально бросил Макар.
Люди рассаживались, вертели в руках конфискованное у охраны оружие — три тяжелых «Глока», характерных тем, что в их конструкции не предусмотрены предохранители, две девятимиллиметровые «Беретты».
— Махнем на курорт? — натянуто улыбнулся Макар.
— Ага, рукой, — проворчал Ильич. — Не стал бы расслабляться, молодые люди. Мы ведем себя так, словно купили эту яхту.
— Не купили, но можем продать, — начал кривляться Угрюмый. — Разбогатеем, купим «Гелендваген», поедем в Геленджик… — Он глупо засмеялся.
— А что дальше, Максим? — спросил Фаткин. — Прости, что интересуюсь нашим будущим, но нам там жить…
— Нужно сваливать, — нахмурился Максим. — Вкусили роскошной жизни — и будет. Опасно здесь сидеть. Забираем оружие, спускаем шлюпку — и ходу. Высадимся в паре миль от Фиоленсии, до города пешком доберемся. Путаны не пропадут — анонимно шумнем в МЧС, пусть забирают.
— Как-то это неправильно, Максим… — начал Макар и принялся энергично тереть лоб — ускоряя мысли.
— Он прав, — убитым голосом сообщил Фаткин. — Мы сделали невозможное, уделали профессионалов, в результате чего пострадал только мой нос. Сидим тут… И возникает ощущение, что поворачиваем на полдороге… Бросить эту яхту?
— Можно утопить, — не подумав, брякнул Коляша.
— Я тебе утоплю… — сунул ему кулак под нос Угрюмый.
— Не возражаете, я позвоню своему информатору? — Ильич хмуро обозрел собравшихся и побрел к лестнице в кормовой части. Он отсутствовал несколько минут, вернулся — весь подобранный, таинственный, с поблескивающими глазами. Наклонился к Максиму и начал что-то тихо говорить.
— Так нечестно, — обиделась Бобышка.
Максим сглотнул, отрывисто кивнул. И у него в глазах поселился лунный огонек.
— Лучше скажите, — надулась Бобышка. — А то сами додумаем.
— Подождем, — лаконично объявил Ильич. — Есть возможность за одну ночь убить двух зайцев. Человек, владеющий информацией, подкинул интересную идею.
Воцарилось неустойчивое молчание. Люди развалились на диванных подушках. Только Угрюмому не сиделось — он почесался, потом буркнул «ща приду» и куда-то смылся. Вернулся через несколько минут с красным ломиком, совмещенным с гвоздодером, сел на корточки и принялся вскрывать не поддавшийся Коляше бар. Тот был единым целым с корабельным скелетом. Под нарядным пластиком обнажился стальной корпус, но Угрюмый не сдавался — он пыхтел и тратил уйму энергии, чтобы взломать подозрительный «шкафчик». На поверку декоративные дверцы, обладающие запасом прочности, оказались муляжом, а бар — компактным сейфом, который Угрюмый, облившись потом, все-таки сделал.
— Фу… — сказал он, вытирая пот со лба. — Откурочил «медвежонка»…
— Наигрался? — ехидно спросила Бобышка. И замолчала, побледнела, когда Угрюмый, сев на корточки, начал извлекать из сейфа содержимое. Он выкладывал толстые пачки евро — большинство было в банковской обертке, и только одна обтянута «денежной» резинкой. Сверху положил три пачки североамериканской валюты. Затем перебрался на нижнюю полку, разочарованно констатировал, что там ничего нет, и уставился на товарищей блестящими глазами.
Несколько минут народ потрясенно безмолвствовал. Перестраивалось что-то в головах, шла переоценка ценностей. Почему они сразу не догадались, что на этой «пухлой» яхте…
— Вот они, самые настоящие западные ценности… Я хочу все это потратить… — потрясенно сказала Бобышка, прижимая руки к груди. Она осипла от волнения. — Мама дорогая, мне столько всего нужно купить…
— Купим… — сглотнул Ильич, непроизвольно приседая на корточки. Он покосился на окаменевшего Максима. — Думаю, купим… если не погибнем или не сядем.
— Сколько здесь? — Макар схватил миниатюрную диванную подушку и начал вытирать вспотевшее лицо.
— Навскидку — тысяч сорок евро и столько же в баксах… — прошептал Фаткин.
— А в рублях это сколько? — жалобно протянул Коля.
— Миллиона три… Или поменьше…
— А на семь оно делится? — тупо спросил Коляша.
— Должно, — задумался Макар. — Любая сумма, Коляша, так или иначе делится на семь.
— Мало получается, — прокрутив в голове несложную математическую операцию, заключил Угрюмый. — Не хватает.