Твоя постоянная
Шрифт:
И о том, как меня, блядь, заводит его поведение.
— Что там с Марго и Зайкиной? — меняю тему и двигаю на середину стола тарелку с ватрушками.
Пока меня посвящают в рассказ о жизни бывших подруг, добираюсь, наконец, до смартфона и читаю сообщение от Левицкого. Брови сами собой ползут вверх, а рот приоткрывается от наглости. Она исходит от каждой буквы, которая напечатана его грязными лапками.
«Я передумал. Хочу стриптиз. Встречаемся
Вот скотина!
Зло пыхчу и отключаю телефон, чтобы не написать в ответ гадостей. Вновь окунаюсь в диалог, где в ворохе болтовни вычленяю нужные мне факты. За номер телефона моего парикмахера выуживаю у Галины Петровны в необходимые документы вне правил передачи.
Останется завтра порыться в них вместе с Верой. Уж она не подведет.
— Мариш, тебя подкинуть? Нам вроде в одну сторону, — интересуется Наталья Александровна, когда дружной компанией в семь часов неспешно собираемся домой.
— Буду благодарна, — улыбаюсь и сжимаю сумку. — Только я в туалет на пять секунд заскочу?
— Хорошо.
Рыбкой ныряю в пустой темный коридор. Непроизвольно кошусь вдаль на лифт и давлю идею поднять к Олегу в офис, чтобы проверить его.
Он сейчас в кабинете, но идти к нему нет смысла. Нужных ему доказательств на руках у меня еще нет, а просто попрощаться… Лишний раз травить душу и тыкать колом в сердце, чтобы потом выковыривать из него занозы.
Нет уж. Хватит.
Злюсь сама на себя, рывком открываю дверцу в пустой туалет и вдыхаю аромат хлора и освежителя. Перед глазами от холодного света скачут цветные круги, поэтому я тяжело опираюсь спиной о дверь. Вновь достаю смартфон, включаю и перечитываю чертово сообщение от Левицкого.
Снова и снова. Пока не начинаю закипать.
Злость — прекрасное средство от лишних мыслей и сердечных мук. Виновный на стороне помогает справиться с внутренней болью, поэтому я без раздумий открываю чат и строчу ответ. Пусть с запозданием, зато какой хлесткий. Будто каждой буквой выбиваю из себя безответную любовь к Олегу через ярость на Левицкого и его дебильные игры с шантажом.
«Отправляйте свои фотографии хоть самому президенту, Александр Николаевич. Они ничего не докажут! А если будете меня доставать, я напишу заявление в полицию».
Поддаюсь порыву и делаю селфи с выставленным средним пальцем, затем кидаю ему следом.
«Добавь к коллекции и дрочи на здоровье, яйцеголовый членонос!»
С чувством выполненного долга отключаю оповещения о новых сообщениях от Левицкого. Завтра включу. Или послезавтра, когда мне понадобится с ним поговорить по поводу вечера. А еще лучше…
Замираю,
Понимание, что я натворила, приходит следом за сообщением от мамы. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу, пока слушаю губки в динамике.
— Капец, — выдыхаю почти истерично.
Я сейчас послала нашего партнера? Того, что устраивает нам благотворительный вечер? Реально?
— Мариночка, ты чего? — удивляется мама через секунду после ответа.
— Ох, мам… Кажется, меня скоро уволят.
Глава 15. Саша
— Нет.
Хрустящая золотистая курочка в окружении ароматных шампиньонов задорно шипит на сковородке. Прижимаю телефон плечом к уху и бухаю туда подготовленную упаковку сливок, затем убавляю огонь.
Я не удивлен ответу отца, ведь он из тех людей, кто выстраивал бизнес в девяностые и остался там. В его парадигме мира есть понятия и нет. Разговор с Олегом входит во вторую категорию.
— Па, я понимаю твой настрой. Александр Самуилович — давний друг, а на носу выгодная сделка с «Амур Строй». Но не ты ли учил меня готовить запасной путь?
Накрываю сковороду крышкой и наблюдаю, как от белой поверхности отходит первое облачко пара.
Наша беседа — прогрев. Все складывается как нельзя лучше. Если Олегу удастся договориться с отцом, то я не женюсь на безмозглой курице Лике. И этот придурок хорошенько мне задолжает.
— Шершнев не держит слово, сын.
— Перед кем?
— Саша, бессмысленный базар, — вырывается у отца, намекая о приближении нужной степени готовности. — Ты прекрасно знаешь, в честь кого получил имя. Мне неприятно, что ты общаешься с конкурентом крестного. Каким бы человеком Саня ни был, я обязан ему…
— Олег предлагает вернуть долг, — хмыкаю, наблюдая, как потеет стеклянная крышка. — Спасти жизнь Александру Самуиловичу.
Намек прозрачнее чисто вымытых окон весной. Специально использую знакомые обороты и вывожу отца из равновесия.
Пусть услышит. Работаем на откате.
— Отморозок угрожает? — рявкает. — Попутал, щенок? Я таких, как он…
Довольно щурюсь.
— Пап, Александр Самуилович болен, — елейным тоном говорю в трубку, и он немедленно замолкает. — Много лет. Тебе и Семену Вениаминовичу прекрасно известно, но никто из вас против него не пошел. Ты вспомнил, что дядя Саша мой крестный, но забыл, кто твой крестник. Вот Олег помнит. И дает шанс искупить вину перед Женей и вернуть долг просто за разговор.