Твоя постоянная
Шрифт:
Правда, он старше меня на пятнадцать лет, разведен и воспитывает дочь. К тому же не так красив как Олег. А еще от него не захватывает дух. При взгляде на каштановую шевелюру с легкой дымкой первой седины думаю, скорее, о старшем брате.
Но уж точно не о потенциальном парне.
— Спасибо, — киваю Сеньке и остальным ребятам, которые погружены в игры.
Отругать бы их, но язык не поворачивается. У них весь процесс четко отлажен, поэтому лезть и ломать с ног на голову всю систему не вижу смысла. Парни никогда
«Работает — не трогай» — золотое правило хороших программистов. В их случае вообще бесценное.
— Мариш, я там кадрам заяву на отпуск послал через прогу. Подкинешь Олегу Константиновичу сегодня? — кричит вдогонку Лелик Бабайкин.
Приподнимаю брови и недовольно поджимаю губы.
— Опять в последний момент все сделал?
Лелик виновато разводит руками, а остальные привычно ржут.
— Ну прости, солнышко. Замотался и забыл.
Закатываю глаза, затем негромко шикаю.
Естественно, подсуну.
Если Олег с меня три шкуры не спустит за такое наглое пренебрежение к правилам. В последнее время он, как с цепи сорвался. За каждую закорючку и фигню цепляется, хотя раньше приказы задним числом подписывал спокойно.
— Господин Лазарев, как вы не вовремя приболеть решили, — бурчу под нос, пока шагаю к посту охраны на первом этаже. Предупредить, что воду сегодня привезет новая контора. А то фиг пропустят.
— Ой, Мариночка, можно тебе отдать документик…
— Все через приемную в папку. Я ваши бумаги таскать не нанималась! — рявкаю не глядя.
Малиновая макушка обиженного завхоза исчезает в коморке в момент, когда я прохожу мимо. Негодующе пыхчу и мысленно ругаю весь образовавшийся в компании Соловьева бардак. Только середина дня, а у меня голова гудит от людей.
— Марина то, Марина это. Я вам в прислуги нанялась, что ли?! — рычу под стук собственных шпилек и охаю, когда налетаю на твердую глыбу льда в драных черных джинсах и темно-зеленой футболке.
— А тебе пойдет наряд горничной, Мари. Оденешь его вечером к моему приезду, — журчит знакомый голос над головой.
Глава 11. Саша
В ближайшее время мне потребуется лекарство от бессонницы.
Потому что я ловлю глюки. Вместо выливания ушата недовольства на замершую рыжую сучку я с нежностью провожу по напряженным плечам. В паху тяжелеет от желания, а с губ едва не срывается бредовое: «Я скучал».
Это было самое долгое воскресенье в моей жизни.
Трясу головой и убираю наэлектризованные ладони за спину.
Какие-то сопли в сахаре. Жуть, блядь. До чего доводит спермотоксикоз животворящий. Так и жениться недолго, когда мозгом управляют яйца. Заебешься потом оформлять разводы и делить имущество.
Плавали, знаем.
В юности я по три
А то на каждую рыжую соску домов не наберешь.
Правда, обычно хватало раза, а здесь магия, блядь. Все, наверное, из-за природной любви к осени. Старею, а Марина с блядским апельсиновым печеньем и веснушками вызывает в душе ностальгию.
Только я знаю, что это ничего не значит.
— А тебе пойдет наряд горничной, Мари. Оденешь его вечером к моему приезду
Тяну за подбородок, заставляю посмотреть на себя. Плевать на людей. Серебристая ртуть в ее зрачках проникает в каждую клеточку тела. Жадно пью эмоции из этого бездонного колодца. Гнев, растерянность и призрачный отблеск желания врываются тысячами ядовитых капель в кровь. Парализуют нервную систему и отнимают власть над телом.
— Александр Николаевич, — протестующе дергается рыжая дрянь.
Сильнее сжимаю подбородок. Официальное обращение ударяет под дых и запускает цепную реакцию. Волосы на теле встают дыбом, а из горла вырывается гневный хрип.
— Дис-тан-ци-я, — цедит сучка по слогам прямо мне в глаза.
— Забываешься, коза, — шиплю и едва сдерживаю стон от расширившихся зрачков. — Ты, похоже, не поняла, кого динамишь. Со мной шутки плохи.
Она что-то говорит, гневно смахивает с плеч тщательно выпрямленные пряди. Но ее слова теряются в яркой вспышке воспоминания.
«Пожалуйста, Саша».
Голодно облизнувшись, будто ел последний раз неделю назад, тянусь к малиновым губам. Магнитит, сука. Не зря говорят, что все рыжие — ведьмы. Похоже, наши предки знали тайны, которые давно стерлись в веках.
Хочу вновь почувствовать пряный вкус апельсинового печенья с отголосками глинтвейна, которым пропитан ее рот. Немедленно.
Протестующе упирается в грудь.
Только я гораздо крупнее рыжей фурии. В моих руках Марина — гном. И от ее сопротивления в голове взрывается полный склад динамита. Выкидывает мозги наружу и выворачивает череп наизнанку.
У меня нет другого объяснения, почему я не в состоянии себя контролировать.
— Что такое? — хрипло шепчу и цепляю губами золотую сережку. — Забыла наш уговор?
— Здесь люди, — шипит, нервно оглядываясь. — Александр Николаевич, вы ведете себя неподобающе.
— Неподобающе я тебя трахну посреди опенспейса, — с утробным мурлыканьем пропускаю медный локон между пальцами. — Я не жадный, детка. Еще раз меня прокатишь — найду компанию на знатную групповушку. Буду ебать тебя на пару с тем гандоном недоношенным, по которому ты пускаешь слюни. Или тебе больше нравятся незнакомцы?