Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне

Гринёва Ирма

Раздосадованный Талтал вышел из шатра. Свежий морозный воздух остудил его. «Куда Хеджин убежала? Не замерзла бы. Заболеет…», — заботливо подумал Талтал. И это были его последние мысли перед тем, как погрузиться во тьму. Что-то острое вонзилось в плечо Талтала, и он замертво упал на стылую землю.

Хеджин почувствовала, что замерзает. «Не хватало ещё простудиться!», — подумала она. Талтал и в её болезни найдёт повод, чтобы отправить её домой. И Хеджин вернулась к шатру Талтала. Но там не обнаружила ни стражей, ни его.

Сердце сжалось от страха. Она вспомнила тени, проскользнувшие вдалеке, на границе её бокового зрения, когда она сидела на берегу, и поняла, что они ей не

показались, как она тогда решила. Она закрыла глаза, вспомнила направление их бесшумного скольжения и поспешила вослед. Тревогу поднимать не стала, решив не тратить на это время. Она ещё ни с кем в лагере не общалась, кроме Талтала, и потому не знала, как это делается.

Биньбэйцяньши Чонхо не спалось. Не спалось из-за сестры чжихуэя Талтала. Талтал поделился со своим ближайшим подчинённым своим возмущением и раздражением из-за намерения Хеджин стать воином. Но Чонхо чувствовал, что не нарушение традиций больше беспокоит Талтала, а тревога за жизнь сестры. А ещё его смущали и настораживали взгляды Хеджин и Талтала друг на друга. Чжихуэй Талтал так смотрел на Хеджин, когда она не видела, так смотрел! И она на него также смотрела, когда не видел он… Если бы не их родство, Чонхо бы решил, что они любят друг друга.

Любовь… Любовь к женщине… Это то чувство, которое воину надо хранить очень-очень глубоко в душе, чтобы оно не мешало ему воевать. Не точило тоской по любимой. Не звало как можно быстрее вернуться домой. Не затмевало разум.

Находясь на войне, даже ночью, во время таких спокойных дней, как сегодня, не стоило доставать имя любимой из потаённых уголков своего сердца… Тэён⁵³… Любимая… Поневоле Чонхо задумался, как бы он вёл себя, что бы чувствовал, если бы к нему явилась Тэён и пожелала остаться с ним, стать воином, разделить надвое тяготы военной службы? Наверное, он тоже, как и Талтал, чувствовал возмущение, раздражение и огромную тревогу… И огромный соблазн видеть любимую каждый день, дотрагиваться до неё, ощущать её ласковые прикосновения…

Нет! Слишком жарко! Надо сбросить с себя наваждение! Остудить своё воображение и тело. И Чонхо вышел из шатра на морозный воздух. Низкое чёрное небо блистало миллионами звёзд. Казалось, протяни руку, и можно до них дотронуться. Почувствовать на ладони горячую искорку. Чонхо поднял голову вверх, подставив своё разгорячённое лицо небу, и застыл в тишине.

Почти сразу тишина его насторожила. В шатре чжихуэя Талтала ещё горел свет. Он пробивался тонкими узкими полосами из-под шкуры, закрывающей вход. Но звуков из шатра не доносилось. Странно, если учесть, что последнее время повышенный тон выяснения отношений между братом и сестрой то и дело прорывался оттуда наружу.

Чонхо подошёл поближе. Он не собирался подслушивать. Просто хотел удостовериться, что у Талтала и Хеджин всё в порядке. А в итоге удостоверился в обратном. Стражников рядом с шатром чжихуэя не было. И Талтала с Хеджин внутри тоже. Чонхо бегом вернулся в свой шатёр, разбудил ординарца и велел подать сигнал тревоги.

⁵³ — в переводе — «гордая, красивая великая деликатность»

43

Сначала СонХун⁵⁴ хотел убить Талтала, чтобы отомстить за смерть отца. СонХун уважал чжихуэя Талтала и как воина, и как военачальника. Его смерть была бы достойной платой за смерть славного воина, вождя племени тюрок, Минхо⁵⁵ — отца СонХуна. Но, когда СонХун узнал, что отец жив и находится в плену у императора Когурё, его планы изменились. Теперь его целью стало пленение чжихуэя Талтала и обмен его жизни на свободу отца. Кто ещё был достоин мены на

вождя его славного племени? Разве что сам император Когурё. Но до него пойди, доберись. Это война. Нельзя начинать войну, которую ты не сможешь выиграть. Так учил СонХуна отец.

Удача всегда приходит к тому, кто умеет ждать. Ждать СонХун умел. Сначала пришлось ждать, пока чжихуэй Талтал вернётся из столицы в расположение войска. Дальше пришлось ждать, пока его войско не уменьшится настолько, что удача будет однозначно на стороне нападающих. (Войско тюрок, сильно потрёпанное в сражениях с когурейцами, ещё не восстановилось в полную силу) Потом пришлось ждать, пока воины-тюрки, сумевшие затесаться в войско когурейцев, не попадут в число стражников у шатра чжихуэя. И, наконец, звёзды сошлись для СонХуна! Удача была на его стороне! Обездвиженный метким выстрелом из духовой трубки Талтал попал в руки тюрок и был доставлен в становище принца СонХуна.

Пока похитители на руках несли тело Талтала, завёрнутое в ковёр, им приходилось осторожничать и идти медленно, и потому Хеджин удалось их нагнать. И даже рассмотреть, что движутся они с тяжёлой ношей, значит, есть надежда, что Талтал ещё жив. Не стали бы враги таскать с собой труп, рискуя собственными жизнями! Но вот когда они пересели на лошадей, небрежно перекинув свёрток с Талталом через седло, Хеджин быстро потеряла их из виду. Но она упорно продолжала идти по их следу, различая глазами едва заметные приметы только что промчавшихся лошадей. На поворотах горных тропинок, на редких кустиках пустынных мест оставляла кусочки ткани, на которые разорвала ленты, удерживающие её длинные густые волосы под шлемом воина. Она опять сбила в кровь свои ноги и уже готова была упасть без сил, когда её нагнал отряд когурейцев во главе с биньбэйцяньши Чонхо.

Для Чонхо было делом чести самому спасти чжихуэя Талтала. Ведь именно в ведении Чонхо была охрана лагеря. И с этим делом он не справился, коль скоро врагам удалось каким-то образом проникнуть в лагерь и убить или захватить в плен чжихуэя Талтала (на последнее Чонхо очень надеялся). Судьба Хеджин Чонхо не волновала, но именно она оказалась тем человеком, кто указал отряду правильный путь.

Верное направление Чонхо определил сам по месту гибели секрета, охраняющего одну из дорог, ведущих из лагеря. Пока дорога не ушла в горы, правильность выбранного пути подтверждали следы от ног, ещё видные на мягкой почве. А вот на горной тропе приходилось ориентироваться на странные тряпочки, прикреплённые на видных местах. Кто-то, кто шёл впереди, указывал отряду правильный путь. Или заводил в ловушку. Но воинам, возглавляемым Чонхо, больше ничего не оставалось делать, как следовать этим указателям и быть всё время начеку.

Через несколько ли отряд догнал выбившуюся из сил девушку в одежде воина. Хеджин. А ещё через несколько часов когурейцы увидели вдалеке дым от костров. Похоже, они нашли становище врагов, посмевших напасть на их чжихуэя.

Хеджин не принимала участие в разработке плана освобождения Талтала. Да и кто бы её позвал на совет? Она же женщина! Воины косились на неё или разворачивались спиной, не желая замечать. И Хеджин тихо молилась в сторонке, прося Будду спасти Талтала, а Небесного Императора взять её жизнь вместо его жизни.

Безупречный план по освобождению чжихуэя Талтала составлять было некогда. В любой момент враги могли сняться со стойбища, или к ним могла подойти подмога, или они могли убить пленника. Ведь их планы на него не были известны.

После совещания Чонхо подошёл к одиноко сидящей Хеджин и, глядя в сторону, сообщил, что атаковать они решили ночью. А ей лучше оставаться на месте. Хеджин ничего в ответ не сказала. Она не принимала ещё присягу и не собиралась поступать так, как ей кто-то приказал.